Ностальгия по крови
Шрифт:
– Ему удалось что-нибудь обнаружить?
– Да. Он пришел к выводу, что психопаты отличаются от остальных людей. По его мнению, они такими рождаются. В их мозгу, как и в мозгу серийного убийцы или сексуального садиста, недостает одного фрагмента: связи между лимбической системой, которая управляет эмоциями, и префронтальной корой, которая контролирует импульсивность и агрессивность. В большинстве случаев у таких людей паралимбическая система, то есть участок мозга, обрабатывающий эмоции, развит намного ниже нормы. Или же наблюдаются пороки в развитии миндалевидного тела, того отдела мозга, который ответственен за страх. Проще говоря, у них в мозгу дыра, как у Финеаса Гейджа.
– С ума сойти…
– А поскольку у них нет связи между инстинктами и чувствами, они не испытывают сочувствие и сострадание по отношению к другим. Они холодные
– Как моральные психопаты, о которых говорил Ломброзо.
– Совершенно верно. Однако это не та срединная затылочная ямочка, которую обнаружил Ломброзо в черепе разбойника Виллеллы, врожденная аномалия развития мозжечка, восходящая еще к первобытному человеку, но что-то очень похожее. Органическая дисфункция, которая обусловливает поведение и лишает врожденного преступника свободы выбора, тем самым избавляет его от ответственности перед законом морали и уголовным кодексом. В наше время не занимаются измерениями костей черепа, но активируют нужные зоны мозга с помощью сканирования, томографии или магнитно-резонансной аппаратуры.
– Мне сейчас пришел на ум случай, с которым я столкнулся несколько лет назад, – перебил его Безана. – Это был первый в Италии процесс, в котором нейробиология и генетика сыграли решающую роль. В марте 2007-го в Удине был насмерть зарезан колумбиец. Убийцей оказался иммигрант из Алжира, некий Байют Абд-эль-что-то-там.
– Абдельмалек, – поправил его Паллотта. – Был такой случай.
Безана кивнул и продолжил:
– Да, Абдельмалек. Над ним издевались, потому что он по религиозным соображениям подводил себе глаза. Говорили, что он гей. Это и послужило мотивом. Суд первой инстанции приговорил его к девяти годам и двум месяцам за умышленное убийство. Защита подала апелляцию и созвала комиссию из психиатров и неврологов. Обвиняемому сделали все необходимые анализы и провели через тесты, включая МРТ, и нашли у него в мозгу какие-то неполадки. Оказалось, что он уже проходил лечение в Удине. Затем тщательно исследовали его ДНК и нашли смещения генов, которые могли объяснить его агрессивное поведение. Мораль: ему дали срок на год меньше, поскольку он был признан «генетически уязвимым». Этот приговор выставил нас посмешищем перед всем миром. Все писали: «Итальянский судья открыл ген убийства». А английская газета вышла с заголовком на обложке: «Ген, который вытащит тебя из тюрьмы» или что-то в этом роде.
– Да, припоминаю, – согласился Паллотта. – Это все журналистские упрощения, но зерно истины в них есть. В конце концов, суд присяжных Триеста только тем и занимался, что следовал новым тенденциям американской системы. Очень рано, уже в девяностые годы, они начали использовать данные неврологов в суде. Как в случае психически неуравновешенного Джона Хинкли-младшего, который стрелял в Рейгана из ревности к Джоди Фостер. Или более недавний случай Брайана Дугана из Иллинойса, который в период с 1983 по 1985 год изнасиловал и убил девушку двадцати семи лет и двух девочек десяти и семи лет. Верный кандидат на смертную казнь. И что делают адвокаты, чтобы избавить его от смертельной инъекции? Зовут Кила. Этот Ломброзо двухтысячных делает ему МРТ головного мозга и заявляет, что там имеются дисфункции, что этот человек психопат, а значит – не способен к пониманию и оценке своих действий. Дуган оставался в камере смертников до марта 2011 года, пока губернатор штата Иллинойс не отменил смертную казнь. Приговор изменили на пожизненное заключение, но очень многие протестовали.
– Н-да, мы знаем, что такое глубинная Америка… – прокомментировал Безана.
– Но существуют в юриспруденции и противоположные течения, – продолжил криминолог. – В некоторых случаях диагноз «психопатия» не снижает ответственность подсудимого, а, наоборот, ухудшает его положение и приводит к более суровому приговору, вплоть до смертной казни. Но дискуссии на эту тему все еще открыты. Некоторые придерживаются мнения, что нейронауки должны изменить и постулаты права, и порядки проведения судебных процессов, как Коперник и Эйнштейн изменили взгляд на Вселенную.
– Посмотрим, – заметил Безана.
– Между тем в Италии после случая Байюта произошел еще один, очень похожий, который наделал шума ничуть не меньше. На озере Комо. Там девушка сожгла сестру и пыталась сжечь родителей. Ее звали Стефания Альбертани. После двух противоречивых психиатрических экспертиз судья доверился тем же экспертам, которые обследовали
Байюта. Они провели серию когнитивных тестов, затем просканировали мозг обвиняемой и увидели изменения плотности серого вещества в ключевых областях, в особенности тех, которые регулируют самоконтроль. И, как и в случае с Байютом, применили генетический анализ. Стефания тоже оказалась носителем трех нежелательных аллелей, которые увеличивают склонность к агрессии и насилию. Суду Комо ничего не оставалось, кроме как принять заключение о невменяемости и частичной неспособности понимать и оценивать свои действия. В результате наказание смягчили: двадцать лет тюрьмы. Однако следствие признает, что подсудимая «дьявольская Стефания» действовала хладнокровно и расчетливо ради денежной выгоды после краха семейного бизнеса. И что же? При чем тут гены и нейроны? На самом деле, как уточняют судьи, морфология мозга и генетическая наследственность не являются причинами преступления, лишь факторами риска. И приводят пример: если у вас высокое давление и зашкаливает холестерин, то увеличивается вероятность инсульта или инфаркта, но нет уверенности, что они случатся. В любом случае дорога подобным оценкам открыта.29 декабря
На протяжении всей беседы Безана сдерживался, но по выражению его лица было легко догадаться, о чем он думает. Когда они вышли из кабинета криминолога, он дал себе волю:
– Я считаю, что все убийцы должны сидеть в тюрьмах, и всё! Еще бы! Ха! Дырка в голове! – бормотал Безана, идя к машине своей качающейся походкой.
А у Иларии не выходила из головы одна фраза криминолога.
– Он сказал, что в повседневной жизни они производят впечатление психически здоровых, даже хороших людей, – задумчиво повторила она, погрузившись в свои мысли. – Возможно, жертвы думали так же, поэтому и доверились ему. Как убийце удавалось их заманивать? Очевидно, девушки не всегда были начеку.
Илария предложила Безане пройтись: это поможет им обдумать услышанное.
– Может, он их оглушает, – выдала она неожиданно, – но сначала ему удается приблизиться к ним, не напугав. Почему? Он лично с ними знаком?
– Пьятти, в этих чертовых деревушках все друг с другом знакомы, – бросил Безана. – Это не поможет нам сузить поле поисков. Мы можем только подтвердить гипотезу, которую уже выдвинули: убийца – местный.
Илария почесала макушку.
– Да, конечно, но это еще не повод доверять. После того как Анету Альбу убили таким жестоким образом, вы разве не испугались? Я испугалась. И боялась даже тех, кого знала в лицо: почтальона или продавца цветов. Я стала смотреть на них другими глазами, как на потенциальных убийц.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Место преступления далеко от людских глаз и камер наблюдения, Анету убили в лесу вдоль Адды, а Дану – в карьере возле Медолаго. Но как он умудрился их туда привести? Анету можно было застать врасплох, но Дану – нет. Каким предлогом воспользовался убийца?
– Он наверняка привез их на машине.
– Но почему они сели к нему в машину?
30 декабря
Было девять утра, и Безана нежился под лиловым одеялом из стопроцентного египетского хлопка. Женщины рядом с ним в постели не было. Кристина уже встала. Вместо того чтобы приготовить ему кофе, она занималась фарси по «Скайпу».
Кристина работала в гуманитарной ассоциации с центрами в Милане и Лондоне и вот уже несколько лет как выбрала полем деятельности Иран. Ей было наплевать, что Марко, этот циник-одиночка, до сих пор любит свою высокомерную жену. И абсолютно неважно, готов он к серьезным отношениям или нет. Кристина сама не хотела иметь никаких обязательств. Когда она в Италии, ее вполне устраивает иметь друга, с которым можно поужинать и переспать. Вот и все. Она ставит эти вещи на один уровень, а Марко и в том, и в другом мужик что надо. Прежде всего потому, что Кристина не любит готовить, а ему нравится проматывать все деньги в ресторанах. И как любовники они друг друга понимают. Все остальное – просто болтовня. Хотя и болтают они с удовольствием.
Когда зазвонил телефон Марко и Кристина увидела на дисплее имя Джорджо, полицейского из Бергамо, она не только растолкала и разбудила Марко, но и быстро отключилась от урока фарси с другом из Тегерана. Ей очень хотелось узнать новости о серийном убийце.
– Эй, тебе звонят из управления, просыпайся!
Безана, ворча, повертелся в постели и на всякий случай заслонился подушкой, как заложницей.
– Что? Кто там?
– Тот полицейский, муж твоей свояченицы. Я думаю, там что-то важное.