Новая реальность

Пьяные слезы воспоминаний навернулись на его глаза. Сергей замолчал на полуслове и поглядел на него с недоумением.

— Я вспомнил, — начал объяснять Андрей, хотя его друг ничего не спрашивал, — что когда-то мы все так веселились… а сейчас… здесь… — он подбирал слова медленно, язык не слушался, — это все как на другой планете.

Он ткнул пальцем в экран, где в очередном номере исполнитель зажигал толпу древним, еще советским хитом… Сергей покивал и что-то прокомментировал, но Андрей не обращал на него внимания. Он перестал плакать и снова глядел как зачарованный. Происходящее теряло для него реальность по мере того, как острая ностальгия вдруг потухла, и он снова видел сказку, не более того. Подобной красоты, как на экране, он никогда нигде не мог видеть; она существовала только в параллельной волшебной вселенной, а в его мирке — крохотном, вечно холодном городе — о ней можно узнать только из сказок или телепередач.

Наконец, пришло время появиться Президенту. Никто не говорил об этом вслух, но все понимали, что время и праздник принадлежат именно ему. Он стоял, равнодушный к холоду (и сам холодный, отчужденный, не ведающий сомнений), у кремлевской стены, и Андрей понял, что король выглядит еще моложе, чем его пляшущая под старые хиты свита. Музыка стихла, Сергей замолчал, и весь часовой пояс набрал в рот воды, чтобы внимательно слушать. Молодое лицо президента размягчилось, когда он начал говорить: то ли это магический тембр его речи, то ли он и в самом деле перестал глядеть так строго — но его рассказ звучал почти успокаивающе.

Он говорил — и Андрей почувствовал к нему благодарность за это (впервые за два десятилетия, что он слушал такие речи) — примерно то же самое, что и год назад; а на прошлогоднем празднике было, несомненно, то же, что и на поза­прошлогоднем. И так можно было спуститься до самых недр истории, когда первые подобные выступления появились на экране. Президент говорил о сложностях и о победах, о разочаровании отдельными событиями и непреклонной вере в прекрасное будущее — а если сам Президент говорит о вере, то как можно не уверовать вслед за ним? Андрей с замиранием прослушал эту великолепную речь, сердечные поздравления с Новым годом и сглотнул набухший в горле ком, когда из телевизора зазвучала могущественная, сминающая человека мелодия гимна.

Она выбила из его лба испарину, а по коже пустила мурашки. Он никогда раньше не сознавал, что в этой музыке, олицетворявшей его страну, столько неистовой, но при этом сдержанной, гордой силы и достоинства. Андрей встал после первых же аккордов, и Сергей тоже поднялся. Они простояли до конца, а потом, не сговариваясь, налили водки и чокнулись.

— С Новым годом!

— Ура!

Мужчины выпили, а праздник с телеэкрана засверкал с удвоенной энергией.

— Ты когда-нибудь задумывался, что в такой день все, даже Кремль, принадлежит нам? — сказал Сергей. — И ведь нет разницы, где ты, в Москве или на Крайнем Севере. За границей или на подводной лодке. Мы все как бы в Кремле.

— Нет, не думал.

— А вот ты подумай: он приоткрывает его для нас, и мы на него смотрим, как дети, с изумленными глазами. Всего раз в год, всего пять минут, зато, — он поднял указательный палец вверх, — в самые важные минуты! Когда рождаются новые желания и цели.

— Это точно, — подтвердил Андрей.

— Я тебе желаю, чтобы твои цели достигались, а желания исполнялись, — горячо пожав ему руку, сказал Сергей. Андрей улыбнулся и ответил:

— И я тебе точно того же желаю!

— Приходи к нам на службу, Андрюха! Нам такие нужны! У тебя же чутье!

— Приду! — не раздумывая, согласился Андрей.

Они выпили. Праздник нарастал. Цвета зимы — голубой и белый — набухали в экране с каждой песней. По сравнению с лютым морозом за стеной в их телевизионном холоде не было ничего страшного, скорее, он был сказочным и таким же нереальным, как и все остальное: люди в роскошных дорогих платьях, не стареющие звезды, не угасающее веселье до самого утра. Праздник совершенно не отличался от того, что было и год назад, и десять лет назад, и в этом волшебном, чарующем повторении Андрей усмотрел великое знамение того, что все будет хорошо, и страна неминуемо справится с любой угрозой, внешней или внутренней.

— Все будет хорошо, — было последней фразой, которую он произнес, прежде чем провалиться в пьяный черный-пречерный сон.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ВЕСНА В ГОРОДКЕ

Весна в городке началась внезапно и продлилась недолго. Новые соседи объяснили Андрею: не жди долгих цветений и недель капели, все случится быстро, и назавтра наступит короткое, зыбкое полярное лето, которое может кончиться уже в августе, а на смену ему придет ночь.

И, тем не менее, когда впервые он проснулся и не обнаружил всегдашней тьмы за окном, а нашел там робкие проблески восхода и почки, чуть набухшие на обнажившихся от снега кустах, то чуть не ахнул. В тот день Андрей плохо усвоил материал лекций, потому что все его мысли были как в тумане: запах тепла, которого он уже не помнил, пробрался в город с юга, сводил мозг с ума и наполнял сердце желанием почувствовать любовь. Через неделю после прихода весны у Андрея была первая сессия, и он мало спал.

Сразу после Нового года он по рекомендации Сергея поступил на ускоренные курсы переподготовки, чтобы из журналиста выучиться на аналитика их управления.

— Будешь, как я, следить за настроениями, — сказал Сергей.

— Почему я? Я чего-то наговорил тебе на Новый год? Я, знаешь, выпил лишнего.

— Нет, в том-то и дело, ты ничего не сказал.

— Я не уверен, что хочу.

— Надо захотеть. Это будет интересный опыт, — Сергей улыбнулся, — управление помогает людям сделать карьеру и найти новых себя. Тебя немного переделывают, и при этом ты можешь в будущем помочь другим — тоже переделать их, если надо. Обычно это занимает поколения, а мы научились делать за полгода-год, как тебе?

Несколько ночей Андрей плохо спал, пока не нашел объяснения своему решению пойти учиться. Он пришел в согласие с прежним собой на том, что переход в управление поможет ему узнать истинные цели городка: зачем и как надолго они сюда угодили и когда же их отпустят.

Статьи под его псевдонимами в газете продолжали выходить в обычном режиме. Кто их писал, Андрей не имел понятия, но иногда, открывая газету, он находил, что они написаны все тем же языком, каким пользовался он, точнее, тремя языками, и думал: может, ему довелось снова расщепиться, и теперь уже две тени бродят в параллельном времени: Андрей на платформе, не способный расстаться с Москвой, и Андрей в редакции, не готовый отпустить последний лоскуток любимой профессии?..

При поступлении на курсы его переселили из тесной каморки в новенькое общежитие, где у каждого курсанта имелась своя изолированная комната со всеми удобствами, включая ванную. О курении здесь не могло быть и речи, и, чтобы хоть чем-то пропитать безликие серые стены, он попросил Олесю подарить ему картину. Она безропотно отдала ее, а через несколько недель исчезла, так же незаметно, как и Петя.

Ее исчезновение было пугающе тихим: во всем городке не было никого, кроме Андрея, кого бы интересовала ее судьба. Все, кого он опросил, лишь развели руками и сказали, что в один из вечеров она просто не вернулась домой. Ее вещи остались на месте, а если что-то и исчезло, то Андрей недостаточно знал ее гардероб, чтобы понять пропажу.