Новая реальность

Андрей отправился на вокзал. Было утро, до начала рабочего дня оставалось немного времени, город заметал снег, редкие фонари были беспомощны — тьма торжествовала. Во рту тлела сигарета.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НА ВОКЗАЛЕ

Приблизившись к вокзалу и услыхав шум поездов, Андрей начал идти медленнее: он сомневался, насколько его пребывание тут законно. Не было никаких запрещающих знаков, вокзал находился на отшибе, все дороги вели только от него — он не слышал, чтобы люди отправлялись туда, чтобы вернуться в Москву или поехать еще куда-то. Городок казался крайней точкой любого путешествия.

Он продолжил идти медленнее, но так и не обнаруживал никакого сопротивления. Не было ни солдат, которых он ожидал увидеть, ни полиции, для которой специально приготовил документы, ни обычных прохожих. Наконец, унялся даже ветер. Когда он вышел на прямую дорогу до вокзала и обнаружил, что она пуста и свободна для прохода и что в лицо ему больше не задувает метель, Андрей растерялся. Получалось, единственное, что его по-настоящему останавливало, — это собственный страх.

Андрей поглядел на часы. Нет, решил он, не сейчас. Лучше он сегодня раньше начнет работать. Весь оставшийся день и вечер он размышлял, что именно заставило его повернуть назад. Раньше он думал, что боится встречи с органами, но, оказалось, никто особо не следит за его перемещениями и не караулит подходы к единственному в городе вокзалу. Тогда, может быть, он боится услышать то, что люди скажут о судьбе Москвы? Что, если угроза оказалась не такой эфемерной, как все думали, и наступили действительно трудные времена? Но и это не могло быть достаточным объяснением, ведь если так — оставалось только радоваться, что они все тут, а угроза бушует там, далеко на юго-западе… «Что-то иррациональное», — бормотал один из внутренних голосов Андрея. В пятницу вечером, после работы, он отважился снова отправиться туда.

...Андрей прошел здание насквозь. Люди, сгрудившиеся на скамейках со своими чемоданами и тюками, в основном дремали, закутанные в куртки, укрытые одеялами. Андрей подступился было к одним, но они оказались нерусскими и не захотели с ним разговаривать, сделав вид (или действительно), что не понимают его речи. С другими повезло больше, и он услышал слово:

— Пересадка.

— А куда дальше?

— Говорят, еще полдня езды, в другой городок. Тут уже негде расселять.

— А откуда вы?

— Питер.

— О, Питер! И как там?

— Все спокойно было, когда уезжали.

— Тогда зачем эвакуировали? — удивился Андрей.

— За детей тревожно, — отозвалась замотанная в шарфы и пледы фигура, — сами бы не поехали.

— То есть там все нормально?

— Ну да, более-менее, по-прежнему.

— А война? — не успокаивался Андрей. — Есть война?

— Все как было: то ли есть, то ли нет, — уклончиво сказала фигура, — по телевизору — есть. На улице — особо нету. В Интернете — есть, а в домах — все спокойно. Как всегда, в общем.

— Как всегда… — повторил Андрей...

Теперь, осмелев, он вышел на платформу. Натянутые на невидимых проводах — на ветру трепыхались фонари, тщетно пытавшиеся пробиться сквозь тьму и снег. Их свет едва доставал до бетонных плит, на которые выходили люди из поезда. Шли они под наблюдением толпы полицейских — точь-в-точь как и в тот вечер, когда прибыл Андрей. Тогда ему показалось, что их ведут через узкий коридор из сросшихся огромных фигур, вооруженных автоматами, но сейчас он увидел, что полиции довольно мало, и никакого оружия, по крайней мере наготове, при них нет.

Андрей прошел к центру платформы и встал посреди потока темных, нагруженных тюками, чемоданами и рюкзаками фигур. Ему казалось, что все проходящие мимо ниже него, что все они сгорблены тяжелой ношей. Люди шли в темноте и походили на призраков, прибывших из далекой точки на станцию для пересадки, откуда продолжат дорогу в небытие.

Подойдя близко к горячему, шипящему от заключенного внутри жара поезду, Андрей на мгновение задумался, а не прыгнуть ли внутрь, не спрятаться ли где-нибудь на верхней полке?!. Но почти сразу он отверг эту идею и замер на краю, пропуская мимо вереницы людей: семьи, парочки, одиночек.

Через несколько минут поток людей стал иссякать: последние пассажиры сходили с поезда, затем стали выходить и проверявшие документы полицейские. Двое вывели из головного вагона семью, у которой, судя по отрывкам разговора, было не все в порядке с бумагами. Андрей вспомнил своих соседей по купе, и мокрый, прилипчивый страх, который парализовал его тогда, ненадолго вернулся.

Он провел руками по телу, будто проверяя, не превратило ли шествие людей-призраков его самого в привидение. И хотя этому не было никаких опровержений, он все-таки нашел себя живым и целым. В нем больше не было страха или стеснения. Слабое любопытство подтолкнуло его вперед, и он прошел в глубь платформы — туда, где полицейские окружили мужчину и женщину.

— Вы что-то хотели? — строго, но вполне спокойно, даже вежливо, спросила у него девушка в униформе.

— У этих людей проблема с документами?

— Представьтесь.

— Я Андрей Городков, журналист. Я бы хотел написать репортаж про прибытие новых поездов.

Девушка пришла в замешательство. Нижняя часть ее лица была защищена от холода маской. Собственно, он видел только раскосые черные глаза, переносицу и часть лба. Несколько намертво замерзших волосинок выбивались из-под ее шапки.

— Э-э, я должна спросить у руководства, — промямлила она, — а у вас точно есть право находиться здесь?

— Конечно, — не задумываясь, сказал Андрей.

Девушка попятилась и отошла к большой группе полицейских поодаль. С задержанными людьми теперь осталось всего двое ее коллег.

Андрей рассмотрел прибывших как следует. Пожалуй, они были даже моложе, чем он. Мужчина был примерно его роста, женщина — на голову ниже. Ее вид выражал уверенность и нетерпение, она не выглядела запуганной или уставшей. Андрей предположил, что под толстым слоем одежды должна скрываться приятно плотная фигура.

Ее спутник был гораздое худее и походил на типичного столичного интеллигента: узкое лицо на длинной тонкой шее, точеный еврейский нос, круглые запотевшие очки, приоткрытый в недоуменной улыбке рот. Впрочем, когда их взгляды встретились, Андрей увидел, что незнакомец также совершенно не испуган, а скорее удивлен.

— Слышал, вы журналист? — сказал он первым.

Андрей не ожидал, что с ним заговорят. Полицейские покосились на него, их лица тоже были спрятаны под масками, глаза выражали неимоверную усталость — видимо, они стояли тут не первый, может, и не второй час и промерзли до полусмерти.

— Да, я журналист.

— Погодите-ка, а вас не Андрей зовут?! — вдруг воскликнул мужчина. Полицейские без интереса водили спрятанными носами из стороны в сторону, но не вмешивались в разговор.

— Да, Андрей.

— А я Петр! Петр Фоков! Я коллега Елены, помнишь?!

— Вы их знаете? — услышал Андрей голос у себя за спиной. Это была девушка-полицейский, а человеком рядом с ней, видимо, было обещанное руководство.

— Да, — снова не задумываясь ответил Андрей. Он начал переминаться с ноги на ногу, постукивая правым валенком о левый и наоборот. Только его новоявленный знакомый и спутница стояли прямо, будто их не трогал холод.