Новая Зона. Аллергия

– Головка не болит, – я ласково помял прическу бывшей жены, – чтоб я тебе свою троечку отдал?

Эльвира отшатнулась и диким взглядом обожгла меня.

Я не смущаюсь. Давно привык к ее манерам.

– Обо что это ты так сильно ударилась? Квартиру? Я ее покупал. Да и насчет семьи ты загнула. Это на нашей с тобой шее твой брат, а особенно обе сестры сидели. Квартиру им надо было помочь купить – дали денег. В Краснодар Ольга за наш счет переехала. Кормили мы их вообще всех хором и ежедневно.

– А тебе жалко, да? – возмутилась Эльвира.

– Да мне не жалко, только денег я буду давать столько, сколько сочту нужным. Еще и частями, и еще ты мне отчитываться будешь за каждую копейку.

Эльвира жалостливо так посмотрела.

– Ой-ой-ой, какие мы крутые, – вдруг пропела она, – забыл, с кем связался?

– А, ну да. Ты же бизнесвумен с крутыми связями.

– Так я же неотразима, – улыбнулась в ответ Эльвира и язычком губы облизнула. – Видал, как мужик в пиджаке на меня запал? До сих пор оглядывается, шею себе сейчас свернет.

– Точно, ты же роковая женщина. Слушай, блондинка, зачем тебе мои деньги?

– Фокин, я беззащитная деловая женщина. Поднимаю свое дело. Поэтому расходов у меня много. Твои деньги? Ха-ха. Это и мои деньги. Не отдашь часть, – она с грустью посмотрела, – я все заберу. Ты меня знаешь.

– Чего? – возмущаюсь. – Молчи, женщина. Как мужик скажет, так и будет. Получать будешь каждого третьего числа по десять тысяч рублей. Все. Я сказал.

Эльвира взвизгнула от обиды:

– А-а-а, а кому все остальное будешь отдавать, Дашке? Или своей Ане ванну шампанским каждый день наполнять?

– Ане? – искренне демонстрирую недоумение. – Какой Ане?

– Ах, у тебя их много?!

– Да ни одной нет. Если есть на примете симпатичная – познакомь.

– Я тебя познакомлю, – угрожающе прошипела Эльвира.

– Это ты точно съела чего-то не того. – Озабоченно смотрю на нее, послюнявил палец, приложил к ее лбу. – Ну точно, кипит наш разум возмущенный.

Эльвира бешено вращала глазами, и мне послышалось, как зубами стучала, укусить, видно, очень хотела.

– Смейся, смейся, жди повестки. По суду все отдашь. Голым от моих адвокатов выйдешь. Бедность не порок, говорят, придется тебе со своими Дашами и Анями рай в шалаше устраивать. Все, свободен, можешь не провожать. Домой сам доберешься, я тебя подвозить не хочу.

– Ну и чеши отсюда. – У меня возникло ощущение, что сегодня легко отделался. – Освобождай место под солнцем.

Блин, думаю, фигня какая-то получается. Вроде и не собирался я с ней ругаться. Некстати она эту Аню придумала. И на «бэху» мою замахнулась. Машина, может, не роскошная, но очень мне нужная. И квартиру не отдам. Мне где жить прикажете? В собачьем питомнике шефа? В офисе же Босс не разрешит.

Крупная холодная капля упала на голову, а потом будто кто-то глупо пошутил и ведро воды на меня вылил. Я на секунду ослеп, оглох и утонул. А когда вынырнул, мир стал другим, Москву подменили. Атлантида из океана поднялась. Дорога потекла как река, многоэтажки по сторонам вытянулись вверх, отдалились, превратились в скалистые острова, укрытые туманом. Неприятный кругом мир возник, нечеловеческий. Чужой, злой и мокрый. Воздух стал плотным, влажным и очень подвижным.

Ветер дунул так, что я чуть не упал. И так я на эту стихию обиделся, что захотел сдачи дать. Но за ветром не погоняешься. А вода повисла над землей. Весь до нитки промокший, хватаю ртом воздух и не могу надышаться. Сейчас бы жабры, как у Ихтиандра! Глотки воды плохо заменяют кислород. Тут еще мир взорвался. Это молния сверкнула. Сердце замерло, в висках молоточки застучали. Острова многоэтажек утонули по самые крыши, по дороге двигалась стена дождя, ветер тащил меня на дно океана, молнии метались залпами реактивных минометов, гром непрерывно стучал по голове. Нет, страшно не было, плохо было. Тошнота к горлу подкатывала, озноб бил, головная боль просыпалась. А потом начался длинный гул, непонятный и пугающий, как предвестник несчастий.

И все мне опротивело. И зудящая от электричества кожа, и чертики, сияющие в глазах, и беспардонный ветер, бьющий по щекам, и непрерывная вода, холодными щупальцами высасывающая из тела тепло, и Эльвира с дурацкими претензиями, и мелкий мусор, который лезет в нос. Я задержал дыхание.

А стихия буйствовала, игнорируя присутствие человека. Дождь лил такой, что не было видно даже огней в окнах дома напротив. Уличные фонари погасли практически сразу. Освещали окрестности только частые вспышки молнии. Раскаты грома легко заглушали истерику автомобильных сирен. Страшно выли собаки, они поджали хвосты и забились в укромные места.

В стене дождя смертоносными зарядами неслись кучи сломанных веток и всякая дрянь из мусорных контейнеров. На улицах как живые дергались под порывами ветра вывернутые с корнем рекламные щиты и знаки дорожного движения. В низинах огромнейшие лужи превратились в озера, непроплываемые для автомобилей.

Коммерческие палатки ветром выдвинуло прямо на середину проезжей части. Рухнуло сразу несколько деревьев. Порвались троллейбусные контактные линии.

Скоро буря прошла. Разгромленная Москва ждала, пока аварийные службы наведут хоть какой-нибудь порядок на улицах.

Дождался я успокоения стихии, решил поймать такси. Домой хотелось. Устал очень, да и чувствовал себя неважно. Захламленные улицы отличались редкой человеческой пустотой. И такси как-то не наблюдалось. Придавленные поваленными деревьями машины были. Ну и все. Ничего не двигалось, кроме летающего мусора. Буря прошла, но сквозило. Ветерок нес по переулку кучу рваной бумаги.

Пешком через пол-Москвы топать? Да нет, фырчит что-то двигателем в конце улицы. Ага, вот и оно, транспортное средство. Приближался трактор марки «Беларусь». Гудит, скрипит, дымит. Ковш бульдозерный перекошен, краска кабины облупленная, стекло лобовое треснутое. Точно, боец коммунального фронта за чистоту Москвы. Зато колеса огромные, сквозь все завалы проедем. И пошел я навстречу, машу руками. Трактор радостно взвыл движком, выбросил струю черного дыма и остановился со страшным скрипом.

То ли таджик, то ли узбек за рулем. Молодой парень высунулся по пояс из кабины, улыбнулся во все свои тридцать два зуба и радостно заорал:

– Как ты, брат? Живой?

– Живой, – с облегчением подтверждаю, – довези, я заплачу, как за такси.

– Залезай, да. День сегодня будет длинный. Работа много. Поездим, улица почистим. Тебе куда, брат?

– Химки, – небрежно отвечаю, будто это тут за углом.

– Далеко будет, – с сомнением покачал головой узбек, – дешево не получится.

– Поехали, не обижу, – отвечаю.

Трактор загудел и рванул вперед, как слон-спринтер.

– Как буря, а, брат? – сквозь рев двигателя спросил узбек.

– Ужас, – с деланым испугом отвечаю, – никогда такого не видел. А ты?

– Я видел, – очень важно произнес узбек, – я маленький был, в кишлак жил, один день катастроф был, тучи как собак бешеный мотался, ветер будто железный был, дома крошил мелкий камень, горы дрожал, сель из них пустыня делал, резал верхушки как ножом. Этот кошмарный ужас помню, как выжил, не помню.