Новая Зона. Аллергия
Шрифт:
– А я чего, я ничего. Я теперь ничем не управляю. Все стихийно. Вы теперь, господин Легат, начальник, шеф и папа родная.
– Вот что, мистер Боб Мустафа. Делаю вам официальное предложение. Будете исполнительным офицером консорциума IPM, с окладом двести сорок тысяч евро в год.
– Знаешь, Легат, я пока в отпуск схожу дней на двадцать, а там посмотрим.
– Ну-ну, – сочувственно Алекс произносит, – не забудь из отпуска вернуться, и «стразы зла» там не очень рассыпайте, а то после вас разгребать…
Точно, думает Боб, зря я фантеров на этот IPM натравил. Сейчас же и землетрясения случатся, и еще какая-нибудь фигня вылезет. А домой-то под дождем идти неохота. Застрял я в приемной. Надо дождаться
Выходит он на улицу. И пошел по лужам шлепать. Хорошо, туфли испанские, из натуральной кожи. Не промокают. Недалеко Боб ушел, уперся в толпу. Столько народу на площади застряло, и главное – сухие, под дождь не попали. Весь городок, наверное, на прогулку вышел. И орут так бодро нестройным хором:
– Мошенников к ответу!
«Чего тут, – думает Боб, – творится? Может, демонстрация против IPM началась стихийно?»
А вот и Рожко появляется. Может, объяснит, что творится, думает Боб.
Вадим улыбается так, словно радость нехорошую скрывает.
– А вот я интересуюсь, господин мэр, сможете вы меры принять, чтобы денежки наши вернуть?
– Какие денежки?
– Боб, – по-дружески обращается Вадим, сочувственно кивает и по плечу ладошкой хлопает, – банк наш «Дольче Вита» знаешь?
– Банк? – удивляется мэр. – У нас банк есть?
– Ну, – противно стонет Вадим, – ты же вроде тоже вкладчик.
– Я вкладчик?! Я об этом банке первый раз слышу. Это чего, фантик такой сработал? Офигенное событие. Мои деньги без моего ведома в банке оказались? Сколько, интересно?
– Лопнул этот банк, – говорит Рожко в полном расстройстве.
– Да не помню я ни про какой банк, – кричит Боб Вадиму на ухо, шумит толпа вокруг.
– А глянь, – отвечает тот, – документик посмотри. Управляющий банком добрый был, даже суммы проставил. Я все наши банковские билеты уже вытащил. Спирту будешь? – спрашивает еще до того, как Боб в его бумажки заглянул. А он сует несколько красивых листков с разноцветными разводами, с защитными полосками с гордым названием, которое даже светится.
«Блин, – думает Боб, – как я на это купился? Сорок процентов годовых в твердой валюте. Это же нереально!»
Там еще много текста, но он все пропускает. Сумма – 5 000 000 евро. Бобу плохо стало.
Вадим с фляжки колпачок свинтил, под нос ему сует. А Боба от запаха спирта мутит. Головой мотает, не хочу, мол.
– А-а-а чего случилось с банком?
– Обычное дело, – отвечает Рожко, уже спокойный, как танк на постаменте, – сбежала вся верхушка вместе с нашими денежками. Да ты управляющего должен помнить. Ким Илларион Анатольевич.
– Да, – кивает Боб, – помнить должен, но не помню ни черта. Даже когда деньги в банк вложил, не помню. Вот ведь фантик у кого-то убыточный попался. Или кто-то кучу «страз зла» растоптал в пыль?
И опять думает он, а хоть какие-то деньги остались? Плюнул Боб на все, в том числе и на фантеров, и на эту IPM, и помчался домой переживать. Рюкзак только проверил. «Кричащий камень», который со своего рабочего стола он при Легате стащил, не потерял ли?
Заходит дома в свой кабинет, осматривается. Очень ему хочется в одиночестве «камнем» заняться, даже присутствие Мари нежелательно. Камень как камень. Только черный очень, антрацитовый. И в отличие от угля твердый, как гранит, и разговаривает. Звуки все время издает, на невнятное бормотание похожие. Иногда скрипит невыносимо. А самое главное, даже Легат так и не выяснил, какие события этот «кричащий камень» вызывает.
Они до сих пор со своей бандой пытаются язык этого камня расшифровать. А Боб считает, что не язык это, шум просто. Процесс какой-то в «камне» идет, вот и звучит. Расколоть бы его…Берет он молоток потяжелее, размахивается – ка-ак бахнул по «камню»! Треск пошел невыносимый. Это ножка стола подломилась. Слышно, как дверь хлопает. Мари, наверное, вернулась. Тут резкая боль голову Боба пронзила. Будто гвоздь вбили в лоб. Как же я, думает он, ей сейчас скажу, что мы пять миллионов евро потеряли… И моментом прическа с головы слетела. Волосы сыплются, а «камешек» лежит на полу целенький и бормочет что-то ругательное. Вот и головная боль прошла. Ну что еще случится, думает Боб с тоской? Случилось. Мари встала посреди комнаты. Глаза заплаканные, взгляд бешеный. Но спокойно говорит:
– Что, ящер лысый, все хорошо у тебя, да? Сражаешься со всякими Легатами, до собственной жены дела нет никакого!
Ничего Боб не понимает.
– Ну ты чего это? – говорит.
– Я чего? – Вот теперь Мари взбесилась. – Я-то ничего. Я в полном порядке! – кричит она пронзительно. – Ты снова лысый? – спрашивает.
Боб в растерянности, думает, какая муха ее укусила?
– А знаешь, что случилось? Я у доктора была.
– Какого доктора? Ты заболела?
– Заболела? Ну, ты, блин, даешь. – Мари даже кричать перестала. – У него жена беременная, пятый месяц, а великий фантер, эта ящерица зеленая, даже не догадывается.
– Почему не догадываюсь, догадываюсь.
– Видали?! Он догадывается! Как ты себя гордо называл, щупальце будущего, трогающее настоящее? Ты у нас этот, Конан-разрушитель настоящего, да и будущего тоже. Ты знаешь, звероящер, что теперь я опять не беременная и никогда в положении не была и не буду. Понял, монстр лысый? Только несчастья и можешь возле себя рассыпать.
– Ничего не понимаю.
Мари замерла, посмотрела на Боба, как на пустое место.
– Да пошел ты, фантик ходячий, – бросила она зло и ушла из дома.
Оказывается, совсем ушла.
А Боб тоже обиделся. Чего она из него козла отпущения сделала? Он что, хотел, чтобы так все получилось? Он всеми событиями управляет? Пусть катится…
Выдул Боб бутылку коньяка, и как-то неважно стало, что в городке творится. Есть у него пять миллионов евро или нету, будет Зоной IPM владеть или не будет. Вернется он в кресло мэра или в дворники пойдет. Все до фонаря стало. Сутки сидел за столом. После коньяка водку прикончил. Пивом мозги прочищал. Потом в беспамятство впал. Но не спал. Фантеры приходили указания получать. Послал он их всех. Мари все не отпускала. Думал в Зону уйти. Но сначала ее сестре позвонил в столицу.
Ольга подробно рассказала, что они с Мари о нем думают. Сообщила, что еще вчера Мари улетела в Москву. А оттуда собиралась то ли в Берн, то ли в Бельгию.
– Но ты лучше не звони мне больше, – говорит она вместо «до свидания», – Маша, если захочет, сама тебя найдет.
И чего делать? И ушел Боб к себе в Зону. Слонялся по горам, искал фантик уникальный. На второй день есть захотелось. Он еды-то с собой не брал. И живности никакой вокруг не наблюдается. Сидит на берегу речки, дикие терпкие яблочки жует с голодухи, слюной истекает, потому как Книгу о вкусной и здоровой пище изучает, вернее, картинки разглядывает. Стащил он ее в одном брошенном саманном домике, с досады, что еды никакой там не нашел. Нет, думает, придется в город возвращаться, а то с голоду помру. Выхватил он из воздуха «жареный вексель», ветерком мотаемый, заложил им индюка с картофелем фри и захлопнул книгу. Из-под страниц дымок сизый вырвался, «вексель», значит, сгорел, и тут же мобильник проснулся. Обычно сотовая связь в Зоне только по ночам работает, но, кажется, не сегодня. Звонил неизвестный.