Новичкам везет

– Кепку! – напомнила Мадж, и Рита, смеясь, стащила с головы бейсболку. Длинные белые волосы раскинулись по плечам.

«Какая красавица», – порадовалась Кейт.

Щурясь от удовольствия, Рита залезла в воду. Обернулась, взглянула на Кейт:

– А теперь вы. Да-да, вы тоже.

– Что тоже?

– Красавица.

Кейт повернулась к ним спиной, расстегнула рубашку. Солнце грело грудь и живот. Она занялась крючками купальника, чувствуя тяжесть протезов, похожих на маленькие мертвые мешочки с рисом. Положила их на камень рядом. На ярком солнце шрамы на груди казались пурпурно-алыми. Как следы шин – от того грузовика, что ее переехал.

Она залезла в прохладную воду, и та радостно обняла ее, погладила кожу, отраженный солнечный свет мягкими пальчиками прошелся по шрамам. Вокруг только мох и папоротник. Скалы, обточенные ветром и водой, расступились и дали место озерку. Тишина. Я тут.

– Давно хотела тебя спросить. – Кейт и Робин ставили на ночь палатку, тянули тонкую нейлоновую ткань, ровненько укладывали на землю.

– О чем?

– Почему сюда?

– Ты хочешь знать, почему не на курорт? – рассмеялась Робин.

– Ну да.

– Не знаю. – Робин вставляла длинный металлический шест в петли палатки. Потом нашла камень, забила угловой колышек. – Ну, наверно… последние пару лет… Просто захотелось бояться чего-то такого, с чем можно справиться. Понимаешь?

Кейт кивнула.

– Наверно, надо было все-таки тебя спросить.

– Не надо было, – тихо засмеялась Кейт. – Я бы сказала «нет».

– Кто бы сомневался, – фыркнула дочка.

Проводники предупредили, что тут водятся гремучие змеи. Правила простые – не расстилать спальник раньше времени, брать фонарик, когда идешь пописать в темноте. Кейт не надо было убеждать – длинные узкие дорожки на песке, уходящие куда-то в скалы, говорили сами за себя. Поначалу она умирала от страха – вдруг услышишь глуховатый звук погремушки или даже увидишь эту самую змеюку. Но никто не попадался на пути, и страх постепенно рассеялся.

Конечно, она впала в полный ступор, когда заметила гремучую змею, лениво свернувшуюся в кольца прямо у тропинки на солнышке. Ноги сразу сделались ватными. Ноги же голые – шлепанцы да шорты – атакуй, не хочу. Но гремучей змее было явно не до нее: теплый песочек и горячее солнце куда приятней.

Кейт стояла, не зная, что делать. Может, змеюка не обратит на нее внимания, если она пока не будет шевелиться? Тем более шевелиться она совершенно не способна.

– Вот и умница, – послышался из-за спины голос Мадж. – Только не волнуйтесь.

Когда Мадж заговорила, змея вдруг развернулась и поползла дальше по тропинке, а из кустов, к вящему ужасу Кейт, показалась еще одна, потоньше и посветлее. Две змеи принялись кружить друг возле друга.

– Тише, не двигайтесь, – голос Мадж был полон благоговения.

– Что это?

– Сейчас увидите.

Змеиные тела сблизились, переплелись, головки поднялись на невероятную высоту, стал ясно виден контраст между темной спинкой и беловатым брюшком. Змеи свились в двойную, непрерывно движущуюся спираль, их головки то разъединялись, то опять соединялись. Их тянуло к земле, они теряли равновесие, но через мгновение танец начинался снова. Кейт следила за бесконечными, волнообразными движениями, и живот сводило в такт змеиному танцу.

– Потрясающе, – хрипло прошептала она.

– Похоже, вы понравились реке, коли вам такое показывают.

К шестому дню путешествия время стало совсем другим. Оно то застывало в ночном прохладном воздухе, то растягивалось до бесконечности на самой высокой точке порога, то внезапно лопалось, как резинка, стоило проскочить пенистую стремнину. Время тянулось длинной золотой нитью, когда они забирались на своих двоих в узкие каньоны, готовили ужин, бросали фрисби в гигантской куполообразной пещере, в которой могли поместиться двадцать таких групп. Речные жители, теперь они вставали, едва рассветало, ложились спать с солнцем и не обременяли себя необходимостью смотреть на часы, которые почти никто уже и не надевал.

После впадения Литл-Колорадо вода густо перемешалась с песком, переменила цвет, из зеленой стала красновато-коричневой. Земноводная река, наполовину жидкость, наполовину грязь, стала такой плотной, что иногда казалось: по ней можно пешком идти. Ночью высыпало столько звезд, что не разберешь – это звезды светят на темном небе или пятнышки темноты виднеются в сплошном потоке огней. В этом мире мокрые волосы спасали от жары, а ногти служили не украшением, а орудием.

Они добрались до Фантом-Ранч, перевалочного пункта, где одни путешествия заканчиваются, а другие только начинаются, и туристы карабкаются вверх, до края каньона, или, наоборот, спускаются вниз по тропе длиною в 15 километров. Свежего человека в первую очередь поражает примитивное устройство жизни, он-то начал спускаться сегодня утром, и за него еще цепляются остренькие коготки цивилизации.

Проводники с вечера предупредили, что завтра каньон начнет сужаться.

– Ну вот, – провозгласил Сэм, – мы и добрались до самого главного.

Ударом весла он послал резиновую лодочку в водяной бурун. Ее толкало и швыряло со всех сторон, но устойчивости она не теряла. Кейт прислушалась: где-то впереди шумели пороги, вода с рычанием билась о камни. Такого шума она за все путешествие еще не слышала, в животе сразу захолонуло, легкие сжались, дыхание сперло.

Она вспомнила доктора в больнице, добрые карие глаза поверх белой маски. «Кейт, пожалуйста, не забывайте дышать». Как же можно забыть дышать? Только если нарочно удерживать дыхание: знаешь же в глубине души, что на жизнь отпущено конечное число вздохов, назначенное каждому с рождения. А ты дышишь и дышишь, не задумываясь, всю жизнь. Заходишь на почту, целуешься с мальчиком, с которым, может, и на свидание ходить не стоило. А теперь стараешься не дышать, вдохнешь, и на один вдох меньше останется.

– Дышать – жизни прибавлять, Кейт. А не убавлять, – сказал ей доктор, как будто прочел ее мысли.

Бурная вода лизала края резиновой лодчонки. Кейт вдохнула во всю силу, воздух заполнил все ее существо, легкие, плечи, живот, помог расслабиться. Руки крепко взялись за весло, она оглянулась на Сэма.

– Уж Отшельник нас заставит поскакать, – заранее объяснил им Сэм, – но это классное развлечение. Выполняйте команды, и поживей. И не забывайте упираться ногой в борт лодки, это помогает держаться. Мы не перевернемся, но даже если и перевернемся, плоты рядом, в случае чего вытащат.

– Загребные, – это они, Кейт и Эрни, – задают ритм. Остальные гребцы не могут грести быстрее вас, так что, как я скомандую, начинайте работать веслами, словно мчитесь в Китай за сокровищами.

Он улыбнулся одной из своих коронных улыбок, той самой, которая заставила даже гордую владелицу компании, и здесь не забывающую о макияже, самой сложить палатку и оттащить ее к берегу.

Кейт кивнула. Как ее угораздило попасть в эту лодку, да еще загребным, и почему сегодня? Она понятия не имела. В некоем тумане вспоминалось, как она натягивала спасательный жилет, как Сэм проверял завязки. Как они отпускали шуточки о Скарлетт О’Хара, Мамушке и корсетах, как он выдал ей весло, и она села в лодку – там только одно свободное место оставалось. Она так нервничала, что даже не поняла, какое именно это место. Теперь будешь знать железное правило – в лодке надо всегда глядеть, куда садишься.

– Все готовы? – Тут Кейт поняла, что никак не может сказать «нет». Отвесные каменные стены над головами достают до неба, течение несется с бешеной скоростью, и путь только один – вперед. Надо плыть, после Фантом-Ранч повернуть нельзя, и пешком никуда не уйдешь. Случись что – только вертолет придет на помощь, а так до ближайшей цивилизации плыть еще неделю. Кейт, пожив в мире рака, все вокруг считала еще одним экспериментальным методом лечения, еще одной процедурой, где шансы на успех удобно прячутся за вечно меняющимися цифрами и процентами. А тут на тебя со всей силой обрушивается реальность реки.