Новое поколение

Дверь открылась, и в коморку вошел пожилой мужчина в синем комбинезоне и высоких ботинках на толстой подошве. Слева на поясе у человека висела длинная сабля, а на правом бедре был закреплен пистолет в черной кобуре. Витар знал, что это пистолет, видел такое оружие в других мирах, а вот зачем мужчине черные пластиковые коробочки, пристегнутые к одежде на груди и на рукавах, было непонятно.

– Здравствуй, идущий, - незнакомец, как взрослому, протянул ему руку.
– Меня зовут Корпом.

– Здравствуй, открывающий, - мальчишка вложил в рукопожатие всю силу.
– Я - Витар.

– Витар, - задумчиво повторил человек.
– Говоришь, выкинуло тебя не туда? Бывает такое, бывает... Посиди тут немного, а я пока настройки проверю. Попробуем тебя еще раз перебросить. Хорошо?

– Хорошо.

Он был уже не так мал, чтобы не понять, что мужчина чего-то недоговаривает, но расспрашивать не решился. Опыт показывал, что если уж взрослые решили что-то скрыть, то ничего, кроме вранья, от них не дождешься.

Отставив стакан с тягучим соком, Витар тихонько встал из-за стола и прильнул ухом к двери. Как оказалось, не зря.

– Зачем это?
– спросила девушка.

– Незачем мальцу нас слышать.

Мальчик не сразу понял, о чем они говорят, ведь он все равно их прекрасно слышал, а после сообразил, что Корп, должно быть, отключил станционный переговорник, и автоматически похлопал себя по груди, там, где под одеждой висел на цепочке с медальоном его кристалл. По правилам камни выдаются идущим в месте прибытия, но иметь собственные переводчики теми же правилами не запрещено.

– Знаешь, кто это?
– продолжал тем временем открывающий.
– Сын Сэла Буревестника. Не завидую тому бедолаге, который пропустил мальчишку по восьмому параграфу. И разделить его участь не хочу. Поэтому у нас два выхода. Либо отправляем пацана туда, откуда он пришел... Точку выхода хоть определила?

– Алеуза. Но окно уже закрылось, он в последний момент проскочил.

– Плохо. Значит, только один вариант: развлекаем мальчишку байками и ждем его отца. Надеюсь, он не задержится.

Вот они, значит, как! Мальчик сердито стиснул кулаки. Отцу решили сдать! Идущий сам выбирает дорогу, без оглядки на возраст и родителей, пусть даже ему всего одиннадцать и он сын самого Буревестника, - а эти хотят перед проводником выслужиться?

– А почему мы не можем сами отправить его домой?
– спросила с недоумением девушка.
– По восьмому? Активируем возвращение, и пусть его выносит... Куда там он собирался?

– Не знаю, куда он собирался, но вышел там, где и должен был. Отсюда он, из Вайстела. Местный.

– Как, местный?

«Как, местный?!», - чуть было не закричал Витар.

– Да вот так вот... Погоди-ка...

Услыхав шаги, мальчик стрелой метнулся к столу и успел усесться на место до того, как на пороге появился открывающий.

– Не скучаешь тут?

У шокированного услышанным ребенка не нашлось слов для ответа, он лишь растерянно заморгал, но это сыграло ему на руку: мужчина вспомнил об отключенном кристалле и махнул напарнице.

– Извини, - заговорил он снова.
– Питание переводчика сбоит. Как ты тут? Может, еще сока?

– Да, пожалуйста, - промямлил маленький идущий.

– Что-то у нас и врата не отзываются, - продолжил врать Корп, вернувшись с полным графином зеленого напитка.

– Станция старая, место неудачное. Но ты ведь не сильно торопишься?

Витар замотал головой и залпом опустошил наполненный тягучкой стакан.

– Понравилось?
– улыбнулся мужчина.
– Это файта, ни в одном мире больше не растет. Так что ты пей, пользуйся моментом. А если устал, вон, на диванчик приляг...

Но едва он вышел в операторскую, как мальчик вновь занял место у двери.

– Лет восемь назад это было...
– теперь Корп, несмотря на наверняка отключенный кристалл, говорил очень тихо.
– Или уже девять... Ты же с Буревестником еще не сталкивалась? Ну, поглядишь сегодня. Глаза у него нет - говорят, на войне потерял. Вот как-то и надумал он новый себе сделать. С протезом, сама понимаешь, врата не пропустят, в другом каком-то мире нужно было в клинику лечь на месяц-другой, а у тут пообещали за пару дней все уладить. Только забыли упомянуть, откуда берут материал для репродукции. Так что Сэл уже в последний момент узнал. А когда узнал, ушел из клиники... Красиво ушел, наблюдающие еще месяц на ушах стояли. И мальчишку он тогда прихватил, там же, в «Гелфити». Не знаю, зачем.

Витар слушал и не понимал ничего из сказанного. Особенно непонятным было слово «Гелфити»...

– Мальчик - уникум, - подала голос открывающая.
– Может, потому Буревестник его оставил?

– Нет, то, что парень - идущий, выяснилось всего два года назад. А оставил... Кто знает, почему? Зацепил его чем-то этот шакаленок.

– Шакаленок?

– Да, он из шакалов. Западное гетто. Их клеймят еще при рождении, метку не снять даже магией.

– Я знаю. Жалко их.

Витар продолжал не понимать... Нет, не так: понимать он уже начал, а верить - нет.

– Жалко, - согласился Корп.
– Но не всех. Я наводил справки о семье мальчишки. Отец неизвестен. А мать родилась в свободной зоне, в семье рианов. Роскошь, вседозволенность. В шестнадцать уже подсела на слезы ангелов, а в восемнадцать клан от нее отказался. Продавала себя: сначала на улицах, потом в донорских центрах Гелфити. Кровь, плазма, роговица, почка... Регулярно - абортивный материал. В какой-то момент решила, что выгоднее будет доносить ребенка...

Витар не знал, что такое «абортивный материал», зато вспомнил, что означает слово, которым он назвал мачеху...

– Пять лет назад она заключила последний контракт. От нее не так уж много осталось - хватило всего на три месяца вольной жизни...

– Врете!
– с криком вылетел в операторскую мальчик.
– Все вы врете! Моя мама была принцессой! Настоящей принцессой! Красивой и быстрой, как ветер...

И била врагов без промаха, и умела вызывать дождь - он сказал бы и это, если бы не захлебывался слезами, с трудом глотая ставший вязким, как сок файты, воздух.

– Вот же ж...
– открывающий сплюнул сквозь зубы незнакомое слово.
– Ты это... Успокойся, парень. Нормально все. Мы тут... Постой!