Новое поколение
Шрифт:
– Издеваешься?
– подозрительно прищурился Ленир.
– Я не маг - это раз. И не юная дева, если ты еще не заметил. У меня и гномов знакомых нет...
– Но петь-то ты умеешь?
Одна из ворон громко каркнула и захлопала крыльями.
– Это последний шанс, - без единого намека на шутку продолжил Эвил.
– Спой, тебе жалко, что ли?
– Петь воронам?! Я, между прочим, пр-р... происхожу из знатного семейства и пою лишь на больших праздниках, перед высочайшими гостями...
– Ленир, - вздохнул маг, - они на дереве, в десяти гиарах
Эльф сам уже оценил «свежесть» зимнего утра и мог только представлять, каково Эвилу топтаться по снегу в одних носках. Да и не убудет с него, в конце концов. Дома послушать пение наследного принца приходили те еще птицы: качали клювами и каркали невпопад - терпел же.
Ленир откашлялся, вернул магу чепчик, взобрался на широкий пень у тропы, чтобы быть поближе к настороженно вертящим головами слушателям, и негромко начал:
– О, фея, в дивных сновиденьях,
явись усладою ночей.
Не жить мне без твоих очей.
И стану я считать мгновенья,
когда смогу увидеть их,
пускай во сне, пускай на миг...
– Хорошо, - похвалил Эвил.
– Еще минут десять такой тоски, они уснут и попадают с дерева.
Принц сердито заскрежетал зубами.
Птицы на березе переглянулись и растопырили крылья.
– Повеселей у тебя ничего нет? Это же вороны, им не интересно слушать про несчастную любовь. Им бы что-нибудь более приземленное: солнышко светит, искрится снежок... Понял?
– Э-э... Солнышко светит, искрится снежок, - нерешительно пропел Ленир на мотив слышанной когда-то детской песенки.
Вороны заинтересованно прислушались.
– Молодец, не останавливайся.
– Солнышко светит, искрится снежок...
Я вам, вороны, принес пирожок!
Птицы радостно встрепенулись, и вдохновленный их вниманием певец продолжил:
– Вкусный, румяный, большой пирожок,
сыра головку и каши горшок.
Ну-ка летите скорее сюда,
сытная ждет здесь пернатых еда.
Пернатые не торопились.
– Наверное, нас боятся, - шепотом заметил Эвил.
– Скажи, что мы - их друзья.
– Ты это серьезно?
Впрочем, вряд ли можно было бы сделать ситуацию еще более абсурдной.
– Я - добрый эльф из волшебных лесов,
друг перепелок, соек и сов.
Так что бояться меня вам не след,
смело летите сюда на обед!
– А я?
– А... А это мой друг, он прославленный маг,
и не смотрите, что в странных носках.
Пусть он небрит, не причесан и хмур,
любит ворон он и... и...
– Жареных кур!
– невпопад закончил Эвил.
Но вороны и без того не спешили спускаться. Может, песня им не понравилась. Может, смущало отсутствие в поле зрения обещанного пирожка.
– А спали ты их, как и собирался, - махнул рукой принц, спрыгнув с пенька.
– Хоть пожаров больше не будет. Ну и что, что никто не узнает, что это мы феникса нашли. Брат говорит, что истинные герои
– И спалю!
– хмуро пообещал огневик.
– Твари носатые! Мы тут мерзнем, песни им поем, а они...
А они не стали дожидаться окончания гневной тирады, синхронно взмахнули крыльями и взмыли высоко в небо. Эвил проводил их взглядом и разразился такой бранью, что кристалл Ленира переводил эту речь через слово.
– Пошли, - вздохнул эльф.
– Видно, не судьба.
Теперь, когда проклятые птицы были вне досягаемости, он понял, насколько замерз, и мечтал поскорее оказаться в тепле флигелька Эйли. А если хозяйка сжалится и напоит горячим чаем, будет и вовсе хорошо. И демоны с этим фениксом!
– Пошли, - согласился продрогший маг.
Но не успели они развернуться и сделать несколько шагов по направлению к хутору, как сзади захлопали крылья спикировавшей на освобожденный Лениром пень вороны.
– Пир-р-рожок!
– требовательно выговорила птица, алчно поблескивая черными бусинами глаз.
– Чего?
– растерялся принц.
– Пир-рожок!
– повторила ворона.
Она нетерпеливо переминалась с лапки на лапку и выжидательно поглядывала на застывших на тропинке парней.
– Он... Он у меня не здесь, - сглотнув, соврал эльф.
– Но если вы полетите с нами вон туда...
– Да что ты с ней разговариваешь, - Эвил оттолкнул Ленира в сторону, и выбросил вперед руку, запустив в ворону чем-то невидимым.
Промахнулся совсем немного: снег под пнем взбугрился. А оскорбленная в лучших чувствах просительница возмущенно замахала крыльями.
– Вр-руны!
– заорала она, поднимаясь в воздух.
– Пр-рохвосты! Пир-рожок укр-р-рали!
– Что?!
– вскричал разозленный промахом огневик.
– Это наш пирожок, гадина прожорливая! Чтоб тебе...
Он снова кинул чем-то в ворону и снова промахнулся.
– Кар-раул! Кр-р-ровопийца!
– истошно завопил феникс (а кто бы еще это был?), улепетывая от разъяренного мага.
– Не уйдешь, говорилка пернатая!
– помчался за птицей Эвил, высоко прыгая по глубокому снегу - только полосатые носки мелькали.
– Сейчас я тебя!..
Попытки с десятой он все же попал, и ворона, издав последнее душераздирающее «Кар!», рухнула вниз и утонула в пушистом сугробе.
– Ты все-таки ее убил, - ужаснулся Ленир, откопав несчастную птицу.
– Она первая начала!
– огрызнулся огневик.
Ворона лежала на спине, вывернув шею и растопырив крылья. Скрюченные лапки торчали вверх надломленными веточками. Эльф несколько раз ткнул бездыханную птаху пальцем, надеясь, что все же ошибся в выводах, но, увы, феникс, на которого возлагалось столько надежд, был мертв.
– Давай хоть труп заберем, - предложил Эвил.
– Остаточные эманации еще чувствуются...
Он протянул к птице ладони, выставив так, словно хотел отогреть руки этими самыми остаточными эманациями, и в этот момент феникс вспыхнул ярким пламенем, заставив мага отпрянуть назад.