Новогодний подарок

Я постоял некоторое время, размышляя над тем, какой же отчет послать на Землю, а потом вспомнил, что пора возвращаться. Позвал Ренату и направился к звездолету. Обезьяны, пригнувшись, двинулись следом за мной, держась на некотором расстоянии, и затем словно завороженные остановились на каменистом берегу. Да, синьор, я бы мог подшутить над ними, если б захотел. Но мне пришла в голову другая мысль. Я поднял два небольших камня и стал сильно бить ими друг о друга. Затем я подошел к одной обезьяне, вложил камни ей в руки и заставил ее повторить мои движения. То же самое я проделал и с другими обезьянами. «Работайте, работайте! — громко приказал я. — Ну смелее, бейте, бейте!» И они стали бить камнем о камень, не понимая, что и зачем делают, но трудясь со всем усердием. Когда камни начали высекать искры, обезьяны испугались и побросали их. Но я снова вложил камни им в руки и сам тоже стал бить камни друг о друга. И наконец я увидел, что одна обезьяна поняла смысл этого действия. Когда ей удалось высечь искру, она не испугалась, а только растерялась. Затем снова высекла искру, остановилась и вопросительно посмотрела на меня. «Молодец, — похвалил я ее. — Ну давай же действуй, раз уж ты такая умница!» Теперь искры вылетали из камней уже не случайно, а по воле обезьяны. И она это поняла, точнее, это поняли ее руки, они передали информацию мозгу. Мозг уловил суть, и обезьяна вскочила, охваченная восторгом. Она встала перед своими подругами и с радостными криками принялась быстро и энергично бить камнем о камень. Она уже забыла про мою зажигалку, про Бога Огня, которому только что поклонялась… Это она сама изобрела огонь, вы понимаете — сама!

«А теперь за работу! — крикнул я. — За работу!»

Что я сделал потом? Ничего больше не делал. Я улетел. Бывают случаи, когда вполне достаточно дать только первый урок. Кроме того, я не сомневался, что между руками и мозгом обезьян установилась вполне надежная связь.

Вот и все. Как видите, ничего загадочного. Но почему вы не попробуете это отличное жаркое из дичи? Опасаетесь? Напрасно, я ведь только что открыл банку. Это те знаменитые консервы с планеты Цель. Их покупают на всех обитаемых планетах Вселенной.

Кто их производит? Да они же, мои друзья, что живут на этой планете, — целяне. Это, можно сказать, их фирменное блюдо. За полвека они прошли путь от открытия огня до современной пищевой промышленности. Сами понимаете, имея шесть рук и умея ими пользоваться, можно далеко уйти. Что вы говорите? А, ходят на ногах… Но в таком случае извините меня, вы ничего не поняли во всей истории.

Деревья — не убийцы!

Меня послали на планету Парк. Это небольшая, загадочная, лесистая планета, открытая индейской экспедицией еще в первой половине XXI века. Мне надо было лишь вывезти оттуда останки одного бразильского ученого, которые были брошены там его товарищами, поспешно покинувшими планету. Они-то и распустили эти слухи. Вы, должно быть, помните, как это было, потому что ваша газета тоже писала тогда обо всей этой истории — о том, что Парк населен деревьями-убийцами. От астероида Х.99, где, как я уже говорил, я был смотрителем радиомаяка и жил в полном одиночестве, если не считать мою козу Ренату, Парк находится всего на расстоянии двух недель полета. Задание было для меня, если не говорить о покойнике, просто пустяковым. А что деревья — убийцы, в это я не верил.

Должен признать, однако, как человек, впервые попавший на эту планету, что не все в этих деревьях внушало доверие. Удивляли, например, их движения. В тот день не было никакого ветра, ни малейшего дуновения. Воздух был свежим, но совершенно недвижным. И все же ветви деревьев шевелились. Одна ветка — тут, другая — там, третья — у меня за спиной, да еще со скрипом, от которого я невольно вздрагивал и оборачивался. Вы понимаете? Колыхалась не вся крона деревьев, а только одна или две ветки, будто кто-то управлял ими. Ветки шевелились все больше и больше — по мере того, как я углублялся в чащу леса, направляясь к тому месту, где должен был найти останки ученого, который, как уверяли его товарищи по экспедиции, был убит… деревом. Ударами ветки по голове. Иными словами, палкой. Будто какое-то разгневанное существо в этом дереве управляло его ветвями, как руками.

Рената молча следовала за мной. Она явно была чем-то обеспокоена. Странно было уже то, что она не останавливалась на каждом шагу, чтобы пощипать траву, густую, сочную, покрытую росой, и не рвала листья кустарников. Ну а затем получилось совсем удивительное дело. Согласитесь, вы наверное никогда не отказывали себе в удовольствии, придя в лес, сломать первую же попавшуюся ветку и сделать из нее палочку? И я тоже. И даже на планете Парк. Но едва я протянул руку к ветке, которую надумал сломать, как Рената оттолкнула меня таким сильным ударом, что я еще раз убедился в крепости ее рогов.

— Ты что? — рассердился я.

Рената, разумеется, не ответила. Она внимательно смотрела куда-то в сторону. Проследив за ее взглядом, я увидел труп. Мне оставалось только зажать нос и засунуть жалкие останки в гигиенический мешок. На все это понадобилось несколько минут, и все это время ветки над моей головой шумно, с необъяснимым волнением метались в разные стороны. А ветра, как я уже говорил, не было.

Возвращаясь к звездолету, я часто останавливался и снимал на кинопленку этот необыкновенно красивый лес. Не стану его описывать. Я вам сейчас покажу его. Вот эта пленка, которую я снял. Садитесь сюда, на диван, так лучше будет видно…

— …Видели? И что-нибудь поняли в этом красивом пейзаже? Заметили что-нибудь странное в этих движениях? Ничего, не так ли? Вот точно так же и я ничего не понимал каждый раз, когда смотрел эту пленку. А смотрел я ее очень часто, смотрел как завороженный. И не понимал. Но она всякий раз снова и снова будила мое любопытство, волновала и тревожила. Но я так ничего и не понял.

Однажды прилетел ко мне на астероид профессор Де Мауро. Да, да, знаменитый лингвист. Откуда он летел и куда направлялся, я сейчас уже не помню. У него испортился передатчик, а он знал, что у меня можно найти запасные части. Пока техники чинили передатчик, я показал профессору некоторые свои пленки, которые снял во время космических путешествий. Среди них была и эта, снятая на планете Парк. И если я скажу вам, что он подпрыгивал на стуле от восторга, то вы уж, пожалуйста, поверьте мне. Он прыгал так, как и Ренате не снилось. Он просмотрел эту пленку десять раз подряд и при этом что-то торопливо записывал, что-то бормотал и странно жестикулировал, что-то рисовал, рвал нарисованное и снова хватался за карандаш.

— Да вы отдаете себе отчет, — закричал он наконец, — что вы открыли?

— Нервные деревья, — попытался сострить я.

— Говорящие! — поправил меня профессор. — Говорящие деревья! Они объясняются жестами, с помощью ветвей. Совершенно необыкновенный феномен бессловесного общения! Смотрите, смотрите внимательно! Давайте пленку еще раз, сначала!

Я включил проектор. И профессор — пусть меня хватит удар! — каждый раз, когда шевелилась какая-нибудь веточка… переводил мне ее слова.

— Они говорят, что вы их друг, потому что уносите их врага… что Рената очень симпатичное существо, потому что не убивает траву… что враг убил ветку, чтобы сделать себе палку… что вы улетите на дереве, которое летает…

— А вы не придумываете все это? — не удержался я.

Лучше бы я этого не говорил. Он остался на моем астероиде еще на три дня и все время объяснял мне жесты говорящих деревьев, двигая руками, как ветвями! Словом, он обучал меня тому, что, по его мнению, было алфавитом планеты Парк. Я был уже без сил, а техники звездолета, которые видели, как мы с ним с утра до вечера машем руками, словно сумасшедшие, только посмеивались, конечно. Я был рад, когда они улетели. Профессор Де Мауро попрощался со мной на языке говорящих деревьев, а я только помахал ему, как обычно, рукой — чао!

Вам известно, конечно, что потом профессор возглавлял экспедицию на планету Парк и привез оттуда полный словарь языка растений. Но вы не знаете — потому что этого никто не знает, — что первым человеком, который разговаривал с деревьями планеты Парк, был я. До сих пор я еще никогда никому не говорил об этом. А тогда… Я не мог забыть того, что происходило на планете с деревьями, а мысль о них не давала мне покоя. И однажды, когда я пролетал поблизости, что-то побудило меня сделать там остановку. Я пошел в лес. Деревья были совершенно недвижны. Я быстро перебрал в памяти уроки профессора Де Мауро и затем, решив окончательно разобраться в этом деле, сложил жестами следующие слова: «Люди и деревья — друзья».