Новозеландский дождь

Я поражен ее речью. Меня поражает не столько ее ненависть к Ники. Меня поражает то, что она знала… знала все. Все, чем я занимаюсь, когда ее нет рядом.

Нет, я не считал тех девочек чем-то серьезным – если меня спросить сейчас о тех, кого я снимал год назад, я не вспомню ни их лиц, не имен… но Мелани… она знала все. Она терпела. Как же я мог думать, что она не знала… как я мог так ранить ее сердце день за днем? Может быть, мы не любили друг друга. Может быть, Мелани всегда была сволочью, но мне очень не хочется сознавать, что таким же был и я – что я также обманывал, что я также причинял кому-то боль…

– нет… Мелани… Мелани… останься… - шепчу я, понимая, что уже поздно. – Мелани, прости меня…

– ты сделал свой выбор, Ларсен. Ты не оставил выбора мне – я должна уйти. Не волнуйся, с полицией я разберусь. Прощай. Удачи с Ники. – с этими словами Мелани выходит из моей палаты.

Следующие несколько дней я провожу в глубокой апатии. Я не хочу ничего. Мелани нет, Мелани ушла… она меня любила… она любила меня, она всегда была рядом со мной, просто она не умела выражать свою любовь… а я? А я так пользовался этим… я не думал о ней, я думал только о себе… какой же я был эгоист…

А Ники? Ники рядом, но нам нельзя быть вместе, Ники никогда не будет моей… Мы не должны были никогда встречаться, и наша встреча – это просто случайность. Такая случайность, одна из тех, какие происходят в нашей жизни каждый день, но мы не обращаем на них внимания… мы просто проходим мимо, вот и я должен пройти мимо нее так же…

Я ем лишь таблетки и гляжу за окно, где периодически выглядывает из-за туч солнце, но это не вдохновляет меня, я не чувствую ничего, моя жизнь потеряна, и я сломлен… я только сижу и часами думаю о нас, обо мне, Мелани и Ники. Только теперь я понимаю, сколько Мелани значила для меня. Мы так часто теряем близких нам людей в погоне за чем-то мимолетным и невесомым, что никогда не будет принадлежать нам…

Тринадцатое декабря

Вчера я пошла ночевать к Ли, но я увидела у нее в журнале статью о Ларсе, что у него психиатрические проблемы, и мне стало плохо… мы приехали в ту же больницу, где был и он, он выбежал ко мне и упал на колени… ох, как я хотела поговорить с ним, но там была мама! Я так не могу. Меня пока тоже поместили в отдельную палату. Сегодня еще не выходила из нее. Приходят разные психологи, хорошие и добрые люди… я верю, что все это знак свыше. И мы с Ларсеном встретимся здесь и уже никогда не отпустим друг друга.

Четырнадцатое декабря

Приходила мама с Ли. Сказала им, что все хорошо… Ли сказала, что видела Ларсена у кофе-автомата внизу… прошу, чтобы меня отпустили прогуляться по больнице хоть на минутку…

Пятнадцатое декабря

Просидела в палате весь день. Со всех сторон шумят, ударяют по стенам… дурка же, однако. Не могли определить куда-нибудь в более спокойный отсек?! Скоро сама сойду с ума. Интересно, как там Ларс… чувствуется мне, у нас дома нам обоим было бы психологически спокойнее…

Шестнадцатое декабря

Никто не приходил. Даже психологи. Таблеток нет. Зато взяли в кинозал – там спокойные пациенты вроде меня смотрят разные фильмы. И я там даже познакомилась с одной девчонкой по имени Вера. Ее парень разбился на машине, и она резала вены… ах, страшно подумать, что было бы, если не дай Бог, Ларсен бы погиб… Сегодня смотрели Хатико, прослезилась… я надеялась встретить Ларсена, но его не было. Не хочет? Или… даже думать не хочу: ему… опасно выходить?

Семнадцатое декабря

Чуть больше недели до моего дня рождения… семнадцатилетия. И ровно неделя до суда. Господи, этот декабрь изменил все.

Восемнадцатое декабря

Стану на год старее через неделю. Весело. Снова приходили психологи. Спрашивали. Картинки с кляксами показывали. Ну, напридумывала что-то. А мама все занята… правда Ли звонила, говорит, что завтра будем меня спасать.

Девятнадцатое декабря

Жду Ли…

– Ники-и! – врывается подруга в мою палату вихрем.

– Ли! – я радостно кидаюсь обнимать подругу.

Мне сразу же становится намного лучше, я вспоминаю, что у меня есть дом, и что этот кошмар длится не вечно. Что у меня было прошлое, счастливое прошлое, которое никто никогда не заставит меня выкинуть из своего сердца.

– ну, как ты? – спрашивает она, разжимая объятья.

– я неплохо… почти…

– Ларсен? – догадывается она, заглянув мне в глаза. – а он сейчас у автомата с конфетами. Кстати, он милый такой в реальности! Короче, я одобряю.

– он внизу? Он все-таки вышел? Пошли быстрее, быстрее, Ли!

Мое сердце начинает биться очень часто. Мне нужно видеть его срочно. Он мне необходим. Словно кислород.

Ли выглядывает в коридор.

– санитарка!

Мы выжидаем, пока девушка со шваброй свернет за угол, переглядываемся, беремся за руки и несемся что есть сил по коридору, по лестнице… мы радостно улыбаемся и смеемся, ведь любая боль должна заканчиваться! Оказываемся внизу, и я вижу Ларсена. Он в задумчивости стоит у автомата с конфетами, я бы даже сказала, в рассеянности. На нем все так же накинут белый больничный халат поверх красной рубашки в клеточку, серые джинсы, конверсы… тот Ларсен, каким я его впервые увидела рядом с собой. И каким он будет в моем сердце всегда. Я люблю его.

Мне очень хочется подойти к нему и погладить его по растрепанным русым волосам… прижаться и положить голову на плечо… провести рукой по его щеке… заглянуть в добрые зеленые глаза…

Несмотря на присутствие Ли, я уверенно делаю шаг, но потом… застываю.

Ларсен будто и не видит меня. Он так и стоит, уставившись на автомат, будто в непонимании, смотрит на него застывшими полустеклянными глазами.

– Ларсен? – тихо спрашиваю я.

Я отказываюсь в это верить. Он… он не мог тронуться умом.

Ларсен механически, как робот, разворачивается, и медленно бредет мимо меня, по лестнице, вверх…

Я стою на месте. Даже Ли не смеет ко мне подойти. Видимо, что-то останавливает Ларса, и он застывает, обернувшись, и глядя на меня. Я даже решаюсь сделать пару шагов вперед.

– Ларсен…

Он глядит на меня так, словно я зову не его. Глядит долю секунды, а потом поворачивается и идет дальше.

Я стою, не веря своим глазам. Ли подбегает ко мне и обнимает.

– Ники, Ники, ты в порядке? Ники, что с тобой? Что с ним?