Новый цифровой мир
Шрифт:
Как только хотя бы одному из репрессивных режимов удастся построить государство тотального контроля над гражданами, он поделится своими знаниями с другими. Известно, что авторитарные правители обмениваются друг с другом информацией, стратегиями управления и вооружением, поэтому логично ожидать, что разработанная в одной из таких стран конфигурация системы наблюдения (если она работает) распространится среди ее союзников. А компании – производители программного обеспечения для глубинного анализа данных, камер видеонаблюдения и прочих продуктов будут хвастаться своими государственными заказами в целях привлечения новых покупателей.
Самый важный тип данных, который стремятся получить репрессивные режимы, – это не посты в Facebook и не комментарии в Twitter. Это биометрическая информация, которую можно использовать для уникальной идентификации индивидуума по его физическим и биологическим характеристикам. Сегодня всем известны такие виды биометрических данных, как
В сегодняшних системах распознавания лиц используется фотокамера, делающая снимок глаз, рта и носа человека и выделяющая «вектор свойств», то есть набор значений, описывающих ключевые параметры лица, например точное расстояние между глазами (не забывайте, что цифровой снимок – это всего лишь цифры). Найденные значения загружаются в большую базу данных для последующего поиска соответствий. Многим это покажется фантастикой, да и точность работы такого программного обеспечения пока ограниченна (помимо прочего, не распознаются лица, снятые в профиль), но за последние несколько лет в этой области достигнут значительный прогресс.
В 2011 году команда исследователей из Университета Карнеги – Меллон продемонстрировала результаты исследования, в рамках которого благодаря сочетанию стандартного программного обеспечения распознавания лиц и находящихся в открытом доступе онлайн-данных удалось очень быстро находить соответствия черт и определять людей, причем с применением «облачных» вычислений. В одном из экспериментов безымянные фотографии с сайтов знакомств (где люди часто пользуются псевдонимами) сравнивались со снимками, размещенными в аккаунтах на сайтах социальных сетей, которые можно найти с помощью поисковых машин (то есть не авторизуясь), и результаты сравнения оказались статистически значимыми. Ученые отметили, что вручную такой поиск провести невозможно, но благодаря «облачным» вычислениям на поиск среди миллионов лиц требуются считаные секунды. Точность поиска оказалась выше в случае, когда пользователь размещал в интернете большое количество фотографий, а во времена Facebook таких большинство.
Как и многие другие технологические новшества, сбор всеобъемлющих биометрических данных в перспективе может помочь решить застарелые социополитические проблемы, что вызывает у диктаторов обильное слюноотделение. Однако на каждый репрессивный режим, собирающий биометрические данные для притеснения собственного населения, найдется открытое, стабильное и прогрессивное общество, делающее такие же инвестиции по совершенно иным причинам.
Самым крупным биометрическим проектом стала индийская Программа уникальной идентификации (UID). Целью кампании, запущенной в 2009 году и известной в Индии под названием «Аадаар» («основание», «поддержка»), является обеспечение каждого жителя страны – а их 1,2 млрд – картой, содержащей уникальный 12-значный номер, со встроенным чипом, на котором записаны биометрические данные человека, в том числе его отпечатки пальцев и сканированное изображение сетчатки глаза. Эта программа видится ее инициаторам как инструмент решения проблем неэффективности, коррупции и мошенничества, присущих существующей системе, в которой благодаря множеству юрисдикций предполагается использование до двадцати разных документов, удостоверяющих личность, выпускаемых различными местными и национальными органами власти.
Многие индийцы верят, что по мере реализации программы «Аадаар» удастся помочь тем, кто сейчас исключен из поля зрения правительственных институтов и сетей распределения помощи. Для представителей каст и племен, традиционно находящихся внизу социоэкономической шкалы, «Аадаар» станет шансом получать государственную поддержку в виде муниципального жилья и продуктовых пайков, что технически было возможно и раньше, но практически оказывалось им недоступно из-за того, что многих потенциальных получателей помощи невозможно было идентифицировать. Благодаря «Аадаар» смогут открывать банковские счета, получать водительские удостоверения, обращаться за государственной поддержкой, голосовать и платить налоги и другие категории населения, испытывающие проблемы с идентификацией, например внутренние мигранты, работающие не по месту жительства. Включенный в схему человек сможет открыть счет в банке, привязанный к своему UID-номеру. Это позволит правительству легко отслеживать субсидии и льготы.
В политической системе, пораженной коррупцией и придавленной самим масштабом проблемы (меньше 3 % индийцев зарегистрированы для уплаты подоходного налога), эти усилия, похоже, предпринимаются в интересах всех честных граждан. У бедняков и жителей деревень появятся удостоверения личности, государственная система станет эффективнее, а все стороны гражданского общества (включая
голосование на выборах и уплату налогов) – более прозрачными и охватывающими больший процент населения. Но у «Аадаар» есть и противники – это те, кто считает ее по сути и масштабу оруэлловской, направленной на повышение возможностей индийских властей контролировать общество за счет индивидуальных свобод и тайны частной жизни. (И действительно, правительство может при помощи «Аадаар» отслеживать передвижения, телефонные разговоры и финансовые операции лиц, подозреваемых в терроризме.) Те же оппоненты программы отмечают, что на самом деле индийцам не обязательно иметь карту с UID, поскольку пока государственные органы не имеют права требовать ее предъявления при оказании услуг. Опасения по поводу того, не вторгается ли индийское правительство в сферу гражданских свобод, стали своеобразным эхом протестов оппозиции по поводу аналогичного проекта, инициированного в Великобритании с принятием закона «Об удостоверениях личности» 2006 года. (После нескольких лет борьбы за реализацию этой программы недавно избранное коалиционное правительство страны в 2010 году приняло решение от нее отказаться.)Что касается Индии, то вполне возможно, что потенциальные выгоды этого проекта перевешивают сомнения, но само их наличие доказывает, что даже в демократических странах возможны опасения: кому в конечном счете послужат огромные массивы биометрической информации – гражданам или государству? И что если биометрические данные начнут всерьез собирать наименее демократические страны? Некоторые уже делают это, начав с паспортов.
Биометрическими данными заинтересуются не только правительства. К созданию или приобретению таких баз данных будут стремиться командиры вооруженных формирований, наркокартели и террористические группы с целью проверки новобранцев, мониторинга потенциальных жертв и вообще контроля за своими организациями. Здесь сработает та же логика, что в случае с диктаторами: если у них есть чем торговать, нужные технологии они получат.
Учитывая стратегическую ценность биометрических данных, государствам следует присвоить защите информации о своих гражданах такой же высокий приоритет, как и защите оружия массового поражения. Сейчас к созданию системы биометрических данных населения идет Мексика, правительство которой стремится повысить эффективность правоохранительных органов, надежность границ, а также идентифицировать преступников и лидеров наркокартелей. Но поскольку картели уже наводнили своими агентами полицию и многие национальные институты, существует реальная опасность того, что кто-то может получить незаконный доступ к ценным сведениям о мексиканцах. В конечном счете правительственную биометрическую базу данных похитит или иным незаконным образом получит в свое распоряжение некая преступная группировка, и, возможно, только после того, как это случится, государство решит сделать полномасштабные инвестиции в надежную систему защиты такой информации.
Население, как правило, согласно с тем, что биометрические данные следует хранить вне пределов досягаемости преступных групп, однако власти большинства стран приложат все усилия, чтобы не допустить к ним и простых граждан. Законодательство о защите биометрических данных, как и иных персональных данных пользователей, будет различаться от страны к стране. Так, в Европейском союзе, который уже имеет несколько огромных баз биометрических данных, от стран-участников на законодательном уровне требуется обеспечить недопустимость нарушения права человека на тайну частной жизни. Прежде чем вводить биометрические данные в систему, необходимо получить от индивидуума явное и информированное согласие на это, оставив ему право отозвать свое согласие в будущем без каких-либо санкций. От стран-участниц требуется отслеживать жалобы и обеспечивать компенсацию ущерба потерпевших. Вероятно, в США будут приняты аналогичные законы, ведь там также звучат опасения по поводу возможных утечек персональных данных. В странах с репрессивным режимом эта информация, скорее всего, окажется в распоряжении министерства внутренних дел, а это означает, что в первую очередь она будет использоваться в интересах полиции и спецслужб. В таких странах агенты правительства получат доступ к программному обеспечению распознавания лиц, а также к инструментам слежки за неугодными через их же мобильные устройства. Так смартфон окажется для спецслужб полезнее пистолета.
Рассуждая о сохранении тайны частной жизни и безопасности, мы редко объединяем эти темы и задаемся вопросом: а какова здесь роль интернета? Дело в том, что и в самых репрессивных государствах мира, и в наиболее демократических людей пугает одно и то же: неизвестность, опасности и стресс, которые проникают в их жизнь в результате общения с незнакомыми людьми, имеющими доступ в сеть. Для тех же, кто уже подключен к интернету, совершенно естественно жить одновременно в двух мирах – реальном и виртуальном, это стало частью их натуры. По мере того как мы привыкаем к переменам, становится понятно, что эти два мира не являются взаимно исключающими, ведь то, что происходит в одном из них, имеет свои последствия в другом.