Новый Мир (№ 4 2008)
Шрифт:
6Скорее всего, вдумчивый читатель сейчас сравнивает описание прочитанного мной во время серфинга по амстердамским барам ненаписанного и лучшего текста Яна Волкерса и список кораблей, и я должен пояснить: это несравнимые вещи, так как первого произведения никогда не существовало, а второе — однажды все-таки сплылось.
7В симпатичное редкое слово «марежь» русская поэтесса Анна Русс недавно вдохнула жизнь, назвав так свою книгу стихов.
Честный улов
Капустина
* *
*
Мы меньше того, что известно о нас
из сплетен, обмолвок и фото.
Включая на кухне под чайником газ,
имея лицо идиота,
как всякий, кто мелочь искал в кошельке,
чихал, улыбался под душем,
ты — вот он, ты весь как синица в руке,
как беглая рыба на суше.
За то, что вот это, такое лицо —
тем более странно и чудно,
и в памяти держат, в конце-то концов,
и любят тебя беспробудно.
* *
*
— Хорошо ли я выгляжу?
— Да очень нехорошо!
Затянуло тебя. Унынье. Тупик. Воронка.
И такое уже творится с твоей душой,
Что тебе не доверишь не то что детей — котенка.
— Да, ты прав, ты прав, и не говори!
Но я, собственно, ведь про шапочку, не про душу.
Идет ли мне этот шлем а-ля Ромен Гари?
Не слишком ли длинные, как ты думаешь, уши?
— Твой Ромен Гари вернул Творцу свой билет.
Твой ребенок читает Григория Чхартишвили —
О самоубийстве. Возьми вон тот берет.
Респектабельный, сдержанный, в строгом стиле…
И еще, послушай…
— Не надо, не говори!
— Нет, послушай все же…
— Берет какой-то угрюмый.
— Нет, я все же скажу: твой летчик Ромен Гари
Не витал в облаках в нашем возрасте, не парил.
Одевался в Лондоне. Строгие шил костюмы.
— В нашем или в твоем? Беретик невыносим.
А вот в шлеме меня не возьмет ни одна простуда.
Сколько я налетала бы в нем часов и зим!
Посмотри, он же прочный, и стбоит… Пойдем отсюда.
* *
*
Думаю много нежного и смешного.
Станет неловко — просто глаза закрою.
Просто закрою глаза и думаю снова.
Надо позволить жужжать золотому рою.
Надо позволить мыслям связать нам руки,
Склеить нам губы, всякой лишить опоры.
И от доски до доски, от тоски до скуки
Снова читать протоколы последней ссоры:
Как оно все расстроилось, развалилось,
Как получилось жестоко и некрасиво,
Как мы не знаем друг друга — скажи на милость!
Ведь до сих пор не знаем — скажи спасибо!
Кто нас увидит — ведь я же глаза закрыла.
Кто нас пойдет искать в эту темень злую!
Можно смотреть и смотреть сериал разрыва,
Часто сбиваясь на хронику поцелуя.
* *
*
Дорогой кто угодно, за Ваше письмо
От 9 ноября — большое спасибо.
Да, болею, но это пройдет само.
Все хорошо, а точнее, невыносимо.
Дорогой кто-нибудь, все эти мои слова —
Пустая порода, хлам, но стерпит почта.
По крайней мере понятно, что я жива
И кое-что помню, во всяком случае вот что:
Когда говорят, что мы совершаем круг
Общий для всех, обычный, — то это враки.
Каждый из нас дает свой отдельный крюк,
И нам позавидуют бешеные собаки.
“Все проходит, и раньше всего любовь.
Два года — и все, начинай сначала”.
Чтобы больше не слышать подобных слов,
О любви я попросту замолчала.