Новый Мир ( № 8 2006)

Возможно, с антимонопольной точки зрения хватило бы и двух этих журналов, но и читателям, и писателям хочется большего.

А потому есть еще и третий, непохожий.

Что такое фантастика? Этим словом мы привычно обозначаем и жанр (вернее, совокупность жанров), и метод.

«Мастер и Маргарита» — вещь безусловно не реалистическая. «Туманность Андромеды» — тоже. Но и разница очевидна.

Вот мы и подошли к последнему пункту нашего обзора.

Журнал Бориса Стругацкого « Полдень. ХХI век » — именно так он называется официально — издается с 2002 года. Сначала сдвоенными номерами и пятитысячным тиражом, а с тех пор, как его взял под опеку холдинг «Во­круг Света», — раз в месяц тиражом 14 тысяч. Главный редактор — Борис Стругацкий. Заместитель главного редактора — Александр Житинский.

На обложке журнала подзаголовок — «Новый мир русской фантастики».

С одной стороны — новая русская фантастика, ее мир. С другой — «Новый мир» русской фантастики. Иными словами — «толстый журнал русской фантастики», самое лучшее, самое качественное, магистральное.

Так ли это?

И да, и нет.

Борис Стругацкий в главных редакторах (надо сказать, реальный, действующий редактор, а вовсе не почетный, как можно было бы подумать) — это, конечно же, гарант качества, а группирующиеся вокруг него писатели уже и сами стали значительными фигурами. Андрей Лазарчук, Андрей Столяров, Святослав Логинов, Вячеслав Рыбаков, Елена Хаецкая, Михаил Гаехо. Любая их вещь задает планку, на которую так или иначе приходится равняться. Но и для них, и для Алана Кубатиева (Бишкек), Александра Сивинских (Первоуральск), Геннадия Прашкевича (Новосибирск), Михаила Успенского (Красноярск), Евгения Лукина (Волгоград) фантастика не столько жанр, сколько прием. Метод. Надо сказать, редколлегия журнала и сама это подчеркивает — вот, например, как она аттестует Евгения Лукина: «один из наиболее известных и популярных отечественных писателей, работающих с использованием фантастического метода».

То есть журнал, на обложке которого написано «Новый мир русской фантастики», не хочет быть журналом жанра.

Но оценивать и отбирать произведения не по законам жанра, а по законам прозы — совсем иное дело. Здесь вопрос не в том, нова или нет идея, лежащая в основе сюжета. Радикально новую фантастическую идею изобрести не так уж просто, но для прозы это и не нужно. Нужно литературное качество. А семнадцать листов каждый месяц шедеврами фантастического метода не заполнишь. «Эвакуатор» Быкова, первоначально печатавшийся в «Полдне», вошел в номинации всех крупных литературных премий года, как общезначимых, так и сугубо фантастических, а, скажем, «Виниловый теремок» Дмитрия Сорокина открытием не стал.

Ловушка состоит в том, что выпекать «странную» прозу легче, чем прозу реалистичную, — не ограничивает «натура». И легче, чем жанровую, — не нужно изобретать новую фантастическую идею и выстраивать острый сюжет, удерживающий внимание читателя. Отсюда промежуточное положение журнала.

С одной стороны, «Полдень» — настоящий толстый журнал, «обкатывающий» крупные произведения перед тем, как они выйдут отдельной книгой, и время от времени печатающий прекрасные повести и рассказы. Но как журнал «фантастический» он практически не попадает в сферу внимания обозревателей толстых журналов; отчего далеко не всегда его тексты оцениваются по гамбургскому счету.

Кстати, вы заметили, пока я говорила о журналах жанровых, профильных, никакой речи о гамбургском счете не было?

В «жанре» превыше всего котируется выдумка, в случае фантастики даже не сюжет, а особые сюжетные обстоятельства. Придуманный автором мир. Вне жанра первенствуют «письмо» и «психология». Оценка «письма» и «психологии» всегда достаточно субъективна, потому я и заключаю эти слова в кавычки. Здесь-то и работает «гамбургский счет» — независимое мнение высоких профессионалов. Оценивая явления «жанра», мы вынуждены использовать совсем другие критерии. Недаром, обращаясь к эпопее Хольмаван Зайчика, Ирина Роднянская в первую очередь испытывает идею, смысл послания или, как сейчас говорят, «месседж» Игоря Алимова и Вячеслава Рыбакова.

Жанровое произведение может быть интересным, более того, знаковым, даже если оно плохо написано. «Туманность Андромеды» с точки зрения письма и психологии — произведение слабое, но придуманный Ефремовым мир оказал немалое воздействие на умы его молодых современников (к добру или худу — это другой вопрос).

«Странная проза» «Полдня» вроде бы взывает к эстетической критике, но далеко не всегда соответствует ее критериям, как бы размыты они ни были. А с точки зрения жанровой критики это зачастую просто «не фантастика». «Открытие Индии» Александра Сивинских, например, — о полете «сталинских соколов» в некую Индию Духа — вещь сложно и крепко написанная, загадочная и по-пелевински «страшненькая», но фантастикой ее можно назвать с очень большой натяжкой.

Словом, «Полдень» безусловно удерживает первое место — не по среднему своему уровню, а по амплитуде взлетов и провалов, а заодно и по числу чисто литературных проблем, которые он поднимает уже одним своим существованием.

«Полдень» принципиально не печатает рецензий. Его критико-публицистический раздел сплошь составлен из больших проблемных статей, в том числе и по футурологии, социологии, политологии... Здесь можно найти интересные работы Кирилла Еськова, Самуила Лурье, Геннадия Прашкевича. Что же до статей, посвященных собственно фантастике, то это не критика, а именно фантастиковедение наподобие недавней статьи Алана Кубатиева «Что дали ему Византии орлы золотые?», посвященной «имперской теме» в фантастике.

Фантастика, один из самых чутких жанров, оперативно улавливающий настроения общества, естественно, не могла не откликнуться на «комплекс имперской неполноценности», поразивший россиян с распадом СССР. За последние десять лет фантасты выдали немало версий новой Российской империи — утопических (наподобие знаменитой Ордуси) и антиутопических (как «Марс, 1939» Василия Щепетнева или «Выбраковка» Олега Дивова). И все же, даже при апологетической разработке, говорит Кубатиев, импер­ская тема — полезная терапия для массового сознания; комплексы лучше изживать на бумаге, чем воплощать в реальную жизнь.

И в заключение.

«Бессильные мира сего» С. Витицкого завоевали премию им. Аполлона Григорьева. «Эвакуатор» Дмитрия Быкова — премию «Бронзовая улитка», присуждаемую персонально Борисом Стругацким, да вдобавок Студенческий Букер. Теперь вот в «Новом мире» выходит моя статья о журналах фантастики, а «Знамя», по слухам, готовит к выпуску номер «гиперфикшн». Значит ли это, что желанное воссоединение наконец произошло?

Увы, нет. А если оно произойдет, то многие самолюбия пострадают.

« Вполне логично, — пишет Олег Дивов в статье ЈПоследний трамвай в мейнстрим”, — что, конструируя миры, фантасты доигрались до собственного литературного государства в государстве, которое некоторые обиженные зовут Јгетто”. Фантастика живет в отдельном пространстве, копирующем структуру пространства современной прозы, с делением на все те же Јмасс­культ”, Јнеформат”, Јмаргиналии” и... Јмейнстрим”! У нас даже полноценная женская проза есть. И бабская тоже, в количестве изрядном, куда ж без нее. В мейнстриме фантастическом все как за забором гетто, только свое. Модные книги, резкие книги, никакие книги, Јкниги, о которых говорят”».