— А про вашего сына, Валерия Валерьевна, мы читали в газете «Планета Урал». На фотографии он — копия вы, только с бородой.
— Я вам все объясню: у него жизнь перепуталась. Юноши бывают романтичны, а Лева сначала был отличник, с ясным умом, деловой… А теперь стал романтиком.
— Он в самом деле верит, что из курвы можно сделать… нормальную женщину?
— Ходит по такой слякоти, ноги каждый день мокрые… Беспрерывно кашляет. Уговаривает их часами, а отдача за год какая? Три девушки согласились бросить это дело. Лева устроил их работать и считает, что хороший результат.
Тут все волосяные дизайнерши стали с жаром подсчитывать, сколько женщин он сможет спасти за десять лет, за двадцать.
— Ему сейчас сорок пять?! Эх, поздно он начал, но вполне может прожить еще лет тридцать. Значит, получается девяносто да еще эти три — в сумме девяносто три девушки.
— А может, еще кпд будет каждый год нарастать на одного человека? Опыт-то с годами приходит в любой работе!
Они
заполнили шумом обсуждения весь тесный салон красоты. Одна парикмахерша села в освободившееся кресло и стала на обратной стороне квитанции подсчитывать прогрессивный рост спасенных: три, плюс четыре, плюс пять… Зазвучали астрономические цифры, и под эту победную арифметику Валерия Валерьевна тихо расплатилась и простилась.
У подъезда своего дома она увидела «скорую», на носилках спускали ее Леву с задранной бородой, которому через час уже не будут страшны ни сутенеры, ни промокшие ноги.
Светлана Кекова
Пленение инеем
Кекова Светлана Васильевна родилась на Сахалине. По образованию филолог; преподаватель Саратовского университета. Автор восьми стихотворных сборников. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе — новомирской за прошлый год.
1
Ты помнишь, как с тобой мы по дороге шли?Терялся край земли в сиянье и пыли,томились листья ив под тонким слоем пыли,и только облака легко по небу плыли.Одно из облаков нас, как звезда, велопо местности простой в знакомое село,где перекинут мост кирпичный через речку,где дерево стоит, напоминая свечку.Там, у оврага, — дом, а в доме — тишина.Лежит в густой пыли на чердаке икона.Я знаю, что давно закончилась война,остался только прах от стен Иерихона,и рухнула уже Берлинская стена.А мой отец-солдат через Европу шел,молилась бабушка, и рыла мать окопы…И память о былом, как светлый ореол,таинственно сквозит над картою Европы.
2
А мы все шли с тобой, и колосилась рожь,и поле кое-где сияло васильками,и теплый ветер дул, и пробегала дрожьпо зеркалу реки, и тонкими рукамикасалась ива волн, взбегающих на брег,лягушки квакали в своем речном Париже,и стрелки на часах вдруг замедляли бег,но только дом родной не становился ближе.Мы шли с тобой и шли, и убыстряли шаг,и щурили глаза от солнечного блика…Вон там стоит ветла, вон там — растет овраг,вон там журчит родник и зреет земляника.Давай передохнем и спустимся к реке,умоемся и руки вытрем полотенцем…Вот-вот возникнет дом, где спит на чердакеизмученная Мать с Божественным Младенцем.
3
Я помню, как паук висел на волоске,как утром шел народ к пустому магазину,как пахла лебеда, как, сидя на песке,мой дядя из ветвей зеленых плел корзину.Где волны той реки, где ветви гибких лоз?Увяли лепестки кроваво-красных цинний…Их запоздалый цвет уже убил мороз,и у корней волос чуть серебрится иней.На мир спустилась ночь, и в облачном кремлетак тихо и светло горит луны лампада.Раб Божий Николай давно лежит в земле,оплакан и отпет, — и большего не надо.
4
Двух осторожных птиц я видела в окно:сиял в снегу снегирь, как девичий румянец,а в доме на стене — застывшее кино:случайный блеск стекла и фотографий глянец.Синица снег клюет и просится ко мне.В каком прекрасном сне, в какой волшебной сказкея вижу целый мир, висящий
на стене:Младенец в люльке, мать, солдат в железной каске?Вот это — наш погост, а это — город Брест,здесь — стриженый малыш отважно сел на санки…У деда на груди — Георгиевский крест,а у отца — медаль и орденские планки.
5
Росла в лесу трава, шумел колхозный сад,скучали лопухи и пыльная крапива.Ты помнишь, как тому уж сорок лет назадты перед сном меня святой водой кропила?Потом гасила свет, и тихо я спала,мне чудился во сне какой-то конь и всадник,невидимых церквей сияли купола,и свет лила луна на бедный палисадник.
6
Плачут птицы больные, вспоминают весну.Я вас, тени родные, перед сном помяну.Как рыдание арфы, птичий строится стан.Спят Димитрий и Марфа, Параскева, Иван.Никакого зазора нет в пространстве иноммежду ангельским хором и провидческим сном.Между сушей и морем, между ночью и днем,между будущим горем и слезами о нем.Мне как будто открыли старой хроники кадр:в безымянной могиле спит солдат Александр.Сколько воинов верных час свой смертный нашлив развороченных недрах материнской земли.Кто отпет и оплакан и Всевышним прощен,кто невидимым знаком — красной кровью — крещен.Снег ли в воздухе тает над молчащим селом,или ива читает поминальный псалом,или хочет оставить над пространством полейкрест и «Вечную память» вещий клик журавлей?
7
Вот ребенок на мир сквозь волшебное смотрит стекло:там деревья омыты дождем, как душа покаяньем.Каждый лист — изумруд, и прекрасно кругом, и светло,мир наполнен до края каким-то нездешним сияньем.Веселится ребенок и зеркальце держит в руке,зная смысл Благодати, не ведает буквы Закона…И не видит дитя, что на пыльном лежит чердакеиз разрушенной церкви спасенная дедом икона.
8
Мой ангел был мне дан, когда пришла весна,прилипла к сапогам кладбищенская глина,трава была нежна, вода была пресна,и набивали цвет крыжовник и малина.Мой ангел был нездешним светом осиян,он был изображен с мечом и эдельвейсом.Еще шумел в крови великий океан,и сердца стук звучал, как стук колес по рельсам.Но огнь, вода и Дух преобразили плоть,и стала вновь земля лишь бренной оболочкой.Еще я научусь слагать персты в щепоть —и сжалится Господь над капитанской дочкой.
9
Жизнь наша бедная — жалость и милость.Ива к холодной воде наклонилась.Плачет, голубка, а ветка однахочет коснуться песчаного дна.В тихом сиянии, в центре вселенноймолится ива в одежде смиренной,видит сияющий звездный поток,плачет, надев свой узорный платок.Плачет о тех, кто с войны не вернулся,в гибель свою с головой окунулся,в вечность ушел — и Господь их простил,Кровью Своей перед сном причастил.Как же слезам покаянья не литься,как об усопших живым не молиться,как не дарить им любовь и тоскуиве-красавице, ветром колеблемой,воздуху стылому, птице серебряной,дереву, камню, речному песку?