Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая

По рядам парней, занятых уборкой, прокатился смех, а кое-кто, наоборот — возмущенно нахмурился, испуганно притих и постарался отодвинуться подальше от Хона, чтобы не накликать на себя никаких бед, когда до избавления осталось совсем немного. Я не числился более старостой, поэтому не счел нужным его одергивать — пусть говорит, что вздумается.

— Я еще даже не знаю, куда меня определили, — заметил я.

— Да хоть к черту на кулички. Расслабься, Алекс… или как там тебя зовут?

— Ты чего, Ши? — цыкнул на него кто-то.

— А что такого?! Пофиг уже! Скажи-ка, дружище, как тебя там на самом деле?

Ральф предостерегающе помотал головой, напоминая мне о самообладании. Но я чувствовал на себе испытывающий взгляд Ши Хона, который за два проведенных здесь года так и не был сломлен, а в эти заключительные дни, похоже, решил напрочь презреть интернатовские порядки. И этот взгляд не позволял мне просто опустить глаза вниз и промолчать. В конце концов, терять уже и впрямь почти нечего.

— Ди-мит-рис, — после долгой паузы, преисполненной напряжения, выдавил из себя я жалкий шепот, почувствовав, как по лбу прокатилась капля пота.

Я не был уверен, что это странное греческое имя, звучащее как полузабытый призрак из прошлого, могло иметь какое-то отношение ко мне. Мне было страшно произнести его впервые за столько времени, действительно страшно. И это означало, что Петье почти добился своего.

— Что? — не расслышал кореец.

— Димитрис! — вдохнув поглубже, громче сказал я.

— Чего?! — удивился Хон. — Что это за имя такое?!

— Греческое.

— Так ты грек?!

— Нет. Просто…

— Зайди ко мне в кабинет, Алекс, — произнес мне в ухо усталый голос Петье. — Прямо сейчас, пожалуйста. И передай своему товарищу, что охрана сейчас прибудет, чтобы сопроводить его туда, где он проведет остаток своих дней в интернате, позором и кошмаром которого он стал. Как жаль, что у меня нет машины времени, и я не могу поставить ему «НВЦ» вместо нерадивых сотрудников детского центра, проморгавших у своего питомца столь очевидную социопатию!

— Что такое? — испуганно спросил Серега, увидев все по выражению моего лица. — Что случилось?

— Тебе, похоже, пора туда, куда напрашивался, — мрачно сообщил я Ши. — Что, не мог еще пару дней подержать язык за зубами и подышать свежим воздухом?

— А, черт! — сплюнул Хон, пожав плечами, и бесшабашно улыбнулся. — Ну сказал старому пердуну трахнуть себя, что тут такого? Ладно, пусть Петье его трахнет. Или наоборот. Мне-то что?..

По пути к учебному корпусу я заметил, что атмосфера в интернате в последние дни перед выпуском заметно переменилась. Выпускники, не занятые на генеральной уборке, поголовно выбрались на улицу, нежась в лучах теплого июньского солнца — кто-то играл в бадминтон или баскетбол, кто-то сидел на траве у искусственного озера, просто судачил о том о сем, пока еще робко радуясь долгожданной свободе. Нечто подобное я наблюдал два года назад, еще будучи абитуриентом, но тогда долгожданное избавление было так далеко от меня, что я неспособен был ощутить причастность к счастью Энди Коула и других выпускников. А сейчас я один из них. Почему же на сердце такая тяжесть и тревога?

Минут через семь я уже приближался к кабинету директора в так называемом «админкоридоре» на верхнем этаже главного корпуса. Тут располагались кабинеты начальства — директора, его заместителей, заведующего по воспитательной роботе. Пройдя по практически пустынным, в сравнении с учебным временем, коридорам, я постучался в знакомый мне кабинет.

— Войди, Алекс! — разрешил мне голос директора.

Ступив на порог, я замер в нерешительности. Петье был не один — в кабинете меня ожидала целая коллегия. Кроме самого директора здесь были куратор Кито, новая заведующая по воспитательной работе мисс Каммингз и… генерал Чхон.

Из-за ставней директорского окна доносились радостные шумы лета, а сквозь приоткрытые жалюзи в кабинет проникали теплые лучики света. Но все это никак не отражалось на настроении людей, сидящих в кабинете — их брови были сдвинуты, губы сжаты, лбы прорезали морщины. Лишь Чхон, уютно разместившись в кресле у окна, имел вид слега расслабленный и даже скучающий.

— Садись, Сандерс, — без прежней приветливости велел директор, стоя позади своего стола.

Он был без галстука, а пиджак и верхняя пуговица рубашки были расстегнуты, но это все равно смотрелось скорее как обязательный атрибут летней униформы, чем как нечто неформальное. Что касается куратора и заведующей по воспитательной работе, которые умостились на стульях для посетителей, то они, разумеется, были в своих темных мундирах, похожие на палачей средневековой Инквизиции. Ярко-алая помада мисс Каммингз на фоне ее бледной кожи выглядела так, будто она только что напилась крови.

«Ого. Похоже, против меня решили задействовать тяжелую артиллерию», — подумалось мне, и сердце тревожно екнуло. Но устыдившись своей робости, я решительно прошел и сел на указанное мне место, чувствуя себя неуютно под проницательными взглядами куратора и мисс Каммингз. Но не эти упыри пугали меня — они уже выпили у меня столько крови, сколько смогли, и вряд ли способны были чем-то удивить. Чхон, мирно умостившийся у окна и, казалось, не обращавший на меня никакого внимания, настораживал меня во сто крат больше.

Выдержав паузу, Петье театрально вздохнул, указав рукой в сторону окна.

— До чего прекрасна ранняя летняя пора. Сложно поверить, что в мире может быть что-то злое и жестокое, когда смотришь на этот солнечный свет, на зеленую траву и на молодых ребят, веселящихся и смеющихся среди этого оазиса. Ты любишь лето, Сандерс?

— Да, сэр.

— Я вижу это. Ты так замечательно проводишь время со своими товарищами, предвкушая скорый выход из наших гостеприимных стен, что мне аж неловко было беспокоить тебя и занудствовать, напоминая, что ты все еще не получил своего распределения.

— Сэр, — я сделал глубокий вдох, настраиваясь на нужный лад. — Во время нашей прошлой беседы вы объяснили мне все предельно ясно. А ваши последующие действия сделали ситуацию еще яснее. Я не представляю себе, что может быть добавлено ко всему, что произошло между нами за эти очень долгие два с половиной года.

— Что ты имеешь в виду? — со мнимым недоумением развел руками директор, делая вид, что слегка обескуражен тем, как я повернул беседу.

— Вы прекрасно знаете, что я не собираюсь принимать заявку от компании «Юнайтед Секьюрити Солюшнз», — молвил я, глядя прямиком в лицо директору. — Я дорого заплатил за это решение. Но вы уже не способны сделать мне ничего, чего бы еще не сделали.

— А ты, я смотрю, наглый и лицемерный тип, Сандерс! — неожиданно прошипел Кито, нанося удар с фланга. — Едва почуял шанс улизнуть, как твое уважение к воспитателям испарилось, будто его и не было!

— Уважение? К вам? — я презрительно фыркнул, подумав, что Ши Хон, в сущности, прав — к черту их всех, надоело перед ними пресмыкаться. — Что, по-вашему, должно было вызвать у меня уважение? Злопамятность? Желчность? Жестокость? Вы пытаетесь строить из себя тирана, чтобы скрыть комплекс неполноценности и неуверенность в себе. Вы вообще не пригодны к педагогической работе, вам требуется серьезная психологическая помощь…

— Вы много себе позволяете, Сандерс! — зрачки заведующей по воспитательной работе возмущенно сузились. — Опомнитесь!

— Да как ты смеешь?! — завизжал Кито, едва не брызжа слюной. — Ты — ничтожный, самоуверенный сосунок!

— Ты допустил оплошность в своем выборе, Сандерс, — остановив словоизлияние куратора, директор стремительно повернулся и шагнул к своему столу, склонившись надо мной. — Я ведь объяснил тебе все начистоту, как разумному здравомыслящему человеку. Я считал, что ты понял меня.