Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

— Гроза собирается. Сейчас ливень зарядит, — предсказала моя попутчица.

Не обращая внимания на погоду и измождение, я догреб-таки до берега. Причалил недалеко от широкого канала, идущего в сторону, где высилась вдали серая дамба и сооружения ГЭС. С трудом выбрался на берег и совсем уж с трудом, не без помощи Марички, вытащил суденышко на прибрежный песок. Оглянулся по сторонам, намереваясь прикрыть корыто чем-то на случай, если еще понадобится, но на песке вокруг не было видно даже высохшего камыша. От возни с лодкой снова закружилась голова. Я присел на нос бесполезного теперь судна, взявшись руками за голову. Контуры ГЭС далеко впереди расплывались.

— Кто сейчас там? — кивнул я в сторону знакомого до боли сооружения.

— Те же, кто и в Олтенице, — ответила девушка, недобро покосившись вдаль. — Считается, что Альянс. То, что от него осталось. Но хозяйничают тут уже другие.

Я с пониманием и сожалением кивнул. Она подтвердила то, что я и сам знал. Дорога в Доробанцу мне заказана. В этот момент гром прогремел снова. Резко, без прелюдий и вступлений, пошел дождь. Струи воды были такими плотными, что видимость сразу уменьшилась на порядок. Контуры ГЭС скрылись за пеленой дождя. Маричка зажмурилась, устало подставила бледное лицо струям воды, не слишком заботясь о содержании в ней серы и радионуклидов. Кажется, ей было уже все равно.

— Хорошо, что ливень, — упрямо изрек я. — Будет сложнее нас заметить.

— Отсюда пешком пятнадцать километров по прямой. Ты не дойдешь, Димитрис, — устало покачала она головой, не открывая глаз и умыв лицо руками. — Послушай меня наконец! Мы должны передохнуть.

— Если остановлюсь… — внимательно посмотрев на нее, прохрипел я. — … уже никуда не уйду.

С этого момента она больше не спорила. Просто молча обреченно кивнула, плотнее закуталась в куртку и послушно двинулась за мной.

§ 60

Вскоре оказалось, что Маричка была права. Пройдя едва сотню шагов пешком, я осознал, что далеко не уйду. Всё вокруг окутал плотный туман. Только вот я не был уверен, существует ли он в реальности, или же туманится только у меня в глазах. Стук капель дождя, падающих на землю и на нашу одежду, чавкающие шаги наших сапог по размокшей земле и даже грохот грома внезапно и резко стали приглушенными, словно доносились из другого мира. Ощущение времени и пространства покинули меня.

И на их место пришло что-то другое.

«Скоро конец», — услышал я в своем ухе насмешливый шепот Локи. — «Ты ведь знаешь, что скоро конец. Чувствуешь, как жизнь покидает тебя?»

Голоса в голове легко перекрывали шум дождя. Доносились до барабанных перепонок так ясно, словно звучали внутри головы, как когда с тобой разговаривают через нанокоммуникатор, которого во мне сейчас не было и не могло быть. Я раздражённо помахал головой, будто надеясь, что это движение изгонит из головы посторонние шумы.

— Всё в порядке?

Этот голос, женский, звучал иначе. Он едва пробивался сквозь ливень. Донёсся откуда-то сзади, кажется. Но до моего сознания он долетал в виде приглушенного, едва слышного эхо. Звуки в голове были куда четче.

«Ты окажешься таким слабаком, триста двадцать четвертый?» — прозвучал у меня в голосе презрительный голос генерала Чхона. — «Напрасно, значит, я возлагал на тебя надежды? Это максимум, на что ты способен — вот так сдохнуть?»

— Пошёл ты! Ненавижу тебя! — закричал я в сердцах. — Я никогда не хотел выполнять твою грязную работу! Никогда не хотел убивать! Вы заставили меня!

«Так должно было быть, Димитрис», — грустно, даже как-то сочувственно отозвался голос Роберта Ленца. — «Таковым было твоё предназначение. Всё было решено ещё до твоего рождения. Заложено в генетическом коде. Володя с Катей с самого начала знали, как все будет. Я лишь напомнил, в нужный момент, что надо отдавать долги».

— Ты предал его! Предал! Это из-за тебя погибли мои родители! Всё из-за тебя!

«Они не были твоими биологическими родителями», — это снова был стальной голос Чхона. — «У тебя вообще не было биологических родителей. Дурак Войцеховский со своей женой знали, что никогда не смогут иметь здоровых детей. Потому и согласились выносить предложенный им эмбрион, выращенный в пробирке. Мутанта. Ты не был их ребенком, и не важно, что ты появился из утробы, а не из пробирки. Ты никогда им не принадлежал. Они согласились отдать тебя нам, когда наступит время. Заключили договор…»

— Это ложь! — слышал я крик, рвущийся у себя из груди

«Ты всего лишь искусственный генетический материал», — это был ледяной, бесстрастный голос доктора Брауна. — «Ты никогда не принадлежал себе. Ты вообще не должен был родиться. Ты — не человек, триста двадцать четвертый…».

— Димитрис! — женский голос, раздается позади.

Еще слабее, чем прежде. Кажется, этот голос мне знаком.

— Мама? — прошептали сами собой мои губы.

«Нет», — тихий, страшный, замогильный шепот прямо у меня в голове. — «Не надейся. Не надейся еще когда-нибудь ее услышать. Она горит в аду. И ты, ублюдок, несешь на себе ее проклятие!»

Прямо мне в лицо вдруг подул ледяной порыв ветра, плеснул в глаза дождевой водой. Я вздрогнул. Я откуда-то знал, что леденящий кровь голос принадлежит высушенной, худой, страшной, не похожей на человека старухе. Ее лицо было лицом мертвеца: со впалыми щеками, скалящимися зубами и торчащими костями. Но глаза… глаза, словно опалы, горели ослепительным, обжигающим душу пламенем.

— Кто ты? Что ты?! — закричал я, в панике вертясь по сторонам, но не услышал даже своего голоса.

Зато она услышала меня.

«Я — глас Его. Та, что возвещает неотвратимую Божью кару. Каждый будет жестоко покаран за свои грехи. Никто не избежит своей судьбы», — продолжала шептать старуха, которая была, должно быть, самой смертью, или кем-то невыразимо худшим.

Картинки перед моими глазами вдруг начали сменяться с нереалистичной быстротой. Я увидел мертвые руины Генераторного. Увидел свысока, глазами вороны, пролетающей над селением-призраком. Увидел обугленные останки сгоревшего Храма Скорби, окруженного заброшенными, покосившимися крестами. Увидел место, которого никогда прежде не видел: серые, потрескавшиеся стены здания, похожего на тюрьму, пропитанные безысходностью и страданием. Здание испускало смрадный дым печей крематория, в которых сжигали тела арестантов.

И тут над моей головой вдруг громогласно разразился гром.

«Никто не избежал своей участи», — не умолкал страшный голос. — «Никто из тех, кто сделал это со мной, предвестницей воли Его! Они все были покараны! Огонь забрал дома их, и черви давно пожрали их никчемные тела. Остался лишь ты. Она отослала своего выродка прочь, на край света, думая, что сможет его спасти. Будто от всеведущего ока можно укрыться. Будто у воли его, у гнева его, есть сроки и границы!»

Я вдруг понял, что это за голос. Кому он принадлежит. Воспоминания и страхи далекого детства разом вырвались наружу и ясно предстали перед глазами.