Новый нуар

Обоим: «Вы никогда не будете заниматься профессией, к которой готовитесь. Брак ваш всех удивит, а денег у вас никогда не будет. И еще: вам нужно очень заботиться о здоровье, потому что больше некому».

И за все это взяла сорок леев.

Глава 13 Полезные навыки

Жизнь шла своим чередом. Василика по-прежнему днями колесил по городу на «Ситроене-Пикассо», а по вечерам в своем скворечнике листал субботние журналы и смотрел американские сериалы. Иногда ходил в квартальный спортзал, где колошматил кулаками в митенках по кожаному мешку с песком и осваивал смешанные единоборства. Василика наслаждался полной безмятежностью своего существования и с удивлением вспоминал, что прежде ощущал, как будто, некий зуд, если в его жизни ничего не происходило. Время от времени звонил Мунтяну, и Василика отвозил его по различным адресам, доставлял пакеты и конверты в министерства и посольства, выполнял другие мелкие поручения. Отношения установились деловые, клиент не скупился, и Василика был доволен.

Однажды вечером Мунтяну попросил отвезти его на встречу в бистро где-то возле Лионского вокзала. Они зашли в слабо освещенное помещение, где Мунтяну сел за столик в углу, а Василика – у окна. Вскоре появился некий тип в таком же черном пальто, как у Мунтяну. Минут пятнадцать они тихо разговаривали, наклонившись друг к другу над стаканами со скотчем.

Василика отпивал небольшими глотками panache (смесь пива с лимонадом) и, как обычно, ждал. Затем тип положил на стол обвязанный бечевкой пакет и, попрощавшись, ушел. Мунтяну сунул пакет в портфель и стал допивать скотч.

Когда они поднялись со стульев, Василика вдруг почувствовал неладное. Обернувшись, он увидел, что к ним стремительно приближается дюжий парень с тяжелой бутылкой в руке. Василика мгновенно выбросил вперед ногу, угодив нападавшему в солнечное сплетение, так что тот рухнул как подкошенный.

Откуда-то из тени появился другой громила и попытался нанести крюк справа. Василика вовремя нагнулся, и кулак пролетел над головой. Он нежно обнял нападавшего сзади за шею и согнул руку в локте, так что тот захрипел, обмяк и опустился на пол.

Вжавшийся в спинку стула Мунтяну прижимал обеими руками к груди портфель и, как завороженный, смотрел на происходящее.

Из темноты выскочил третий верзила и оторопело уставился на два бездыханных тела на полу. Василика сделал в его сторону легкое движение, верзила шарахнулся и, опрокинув по пути стул, выбежал на улицу.

Затем Василика заглянул в глаза бармену, который уже вынул из кармана мобильник, и сказал негромко: «Не надо». Помог Мунтяну подняться со стула, и они вышли из заведения.

Через пару дней Мунтяну пригласил Василику на обед. В ресторане La Colonnade Василика чувствовал себя не в своей тарелке, и Мунтяну всячески старался облегчить его участь: перевел на человеческий язык меню, объяснил, как пользоваться многочисленными вилками и ложками, поставил на место насмешливого официанта.

– Пустое! – сказал он пренебрежительно. – Научишься всему этому в два счета.

Василика не употреблял алкоголя, но выпил бокал Cote Rotie. Остальное досталось Мунтяну, который совсем этим не был огорчен. Покончив с десертом – мороженое parfait с палочкой ванили, – он откинулся на спинку стула и сказал:

– Ты меня удивил… И выручил, конечно… Хочу тебя поблагодарить, – и он протянул Василике конверт. Тот взял и пробормотал что-то не очень внятное, вроде «само собой»…

– Хочу сделать тебе предложение, – продолжал Мунтяну. – Сколько ты сейчас зарабатываешь?

– Ну, две с небольшим, – сказал, помешкав, Василика, который, на самом деле, редко дотягивал до двух тысяч евро в месяц.

– Так, – сказал Мунтяну. – А хочешь работать со мной постоянно? Ну скажем, за шесть тысяч евро…

Василика почувствовал, что его воображаемая гарсоньера начинает приобретать конкретные очертания. Может быть, удастся даже найти район получше.

– А что нужно делать? – спросил он на всякий случай.

– Да то же самое, – как-то легкомысленно ответил евродепутат. – Конечно, драться каждый день не придется, но вопросы безопасности тоже будут твоими.

Василика попытался быстро обдумать предложение, но почему-то не получалось, – мысли разбегались в разные стороны, как мыши в подвале.

– Да вот еще что, – сказал вдруг Мунтяну. – Придется поехать в Румынию. У меня здесь мандат заканчивается, а там выборы…

У Василики сразу вытянулось лицо. Возвращение в Румынию никак не входило в его планы, и он уже открыл рот, чтобы отказаться…

– Да ты не спеши! – прервал его Мунтяну. – Это же временно. Выборы пройдут, и все снова наладится. Даже еще лучше будет, вот увидишь. Просто период такой. Без этого никак нельзя… Да и какая тебе, в конце концов, разница!? У тебя же все равно французский паспорт! Ты в любой момент можешь вернуться… Ну!?

Глава 14 Стихийное бедствие

Сейчас кажется, что этот вечер был жутко-мрачным, предвещавшим с самого начала нечто ужасное. На самом деле был обыкновенный теплый весенний вечер.

После лекций болтались с Даном по городу, а потом решили пойти в кино.

В кинотеатре «Капитоль» на бульваре Георгиу-Дежа шел румынский фильм «Восстание» по роману Ребряну о крестьянском бунте 1907 года. Идея была посмотреть картину, чтобы не читать книгу, – библиография к экзамену была неподъемной.

Погас свет и начался фильм. Когда уже были поглощены сюжетом, вдруг послышался глухой рокот, как от проезжавшего по улице трамвая. Потом захлопали деревянные откидные сидения кресел, словно в зале подул ветер. Потолок над головой захрустел и сдвинулся как веер, из-под штукатурки проступили очертания балок, в воздухе появились густые клубы дыма.

Колокольчиков оглянулся. Другие зрители, привстав с кресел, тоже беспокойно осматривались. И тут Дан сдавленным голосом сказал:

– Землетрясение…

Почти одновременно в зале раздался срывающийся крик, который подхватили и другие:

– Землетрясение! Землетрясение!

Люди бросились к выходу. И Колокольчиков тоже за несколько секунд оказался в проходе. Лица вокруг были так искажены страхом, что казались ему неприличными. Бежали по длинному пожарному коридору, пол ходил под ногами ходуном, стены угрожающе накренялись.

Было странно, что чувства в этот момент, как будто, отключились, и Колокольчиков бежал, потому что знал, что нужно бежать, а не потому, что было уж очень страшно. Он как-то отстранился от происходящего и не воспринимал его непосредственно…

На бульваре был содом. Под ногами хрустели стекло и битый кирпич, с фасадов время от времени отваливались куски лепнины. Афиша с названием фильма валялась на тротуаре, а из-под земли по-прежнему доносился грозный рокот. Люди сгрудились в середине бульвара, тесно прижавшись друг к другу, чтобы находиться подальше от домов, которые, казалось, могли обрушиться в любой момент. И все это плавало в такой густой и едкой пыли, что не было видно неба.