Нож сновидений

– Это неправильно, если они при исполнении, Илэйн. Они должны думать о службе, а не строить друг другу глазки. – Она не повышала голос, однако на круглых щеках Дени появился румянец. Телохранительница перестала улыбаться и вновь принялась наблюдать за коридором. Так, конечно, лучше, но все же жалко бедняжек. Должна же быть в жизни хоть капелька удовольствия!

Зал Карт был вторым по величине бальным залом во Дворце, очень просторным, с четырьмя каминами из красного мрамора, в которых горел неяркий огонь, скрытый от глаз резными каминными экранами. Сводчатый потолок был кое-где позолочен, его поддерживали редкие колонны, на два спана отстоящие от белых мраморных стен, не прикрытых гобеленами. В зале стояло множество напольных светильников с зеркалами, которые давали достаточно света, как если бы здесь были окна. Большую часть покрытого плитами пола занимала подробная мозаичная карта Кэймлина, собранная больше тысячи лет назад после окончания строительства Нового Города, однако еще до появления Нижнего Кэймлина. Задолго до Андора, задолго до Артура Ястребиное Крыло. С тех пор ее несколько раз перекладывали – плиты бледнели или стирались, – поэтому все улицы были изображены удивительно точно – по крайней мере, в том виде, в каком они пребывали до сегодняшнего дня; во имя Света, пусть такими и остаются, – и несмотря на то что за все это время сменилось много зданий, даже самые маленькие переулки, изображенные на огромной карте, соответствовали действительности.

Как бы то ни было, в обозримом будущем балы здесь устраивать не планировалось. На длинных столах между колоннами лежали кипы карт, некоторые настолько большие, что свешивались с краев. Стеллажи, тянущиеся вдоль стен, были забиты маловажными отчетами, которые не было нужды хранить под замком или запоминать и сразу же сжигать. В дальнем конце зала стоял широкий письменный стол Бергитте, почти полностью заставленный корзинами, большинство из которых были доверху наполнены бумагами. Будучи Капитан-Генералом, она располагала собственным кабинетом, однако как только она обнаружила Зал Карт, решила, что карта на полу слишком хороша, чтобы пренебрегать ею.

Небольшой деревянный диск, выкрашенный в красный цвет, отмечал ту точку на городской стене, где только что был отражен штурм. Проходя мимо, Бергитте подняла его и бросила в круглую корзинку на столе, полную таких же дисков. Илэйн покачала головой. Корзинка, конечно, маленькая, но если одновременно будет происходить столько штурмов, что понадобятся все диски…

– Миледи Бергитте, вот отчет о доступном нам фураже, как вы просили, – сообщила седая женщина, протягивая листок, исписанный аккуратными строчками. На лифе ее опрятного коричневого платья был вышит некрупный Белый Лев. Пятеро других писарей продолжали работу, скрипя перьями. Этим людям мастер Норри доверял больше всех, а госпожа Харфор лично отобрала полдюжины курьеров, которые стояли вдоль стены, одетые в красно-белые ливреи, – действительно проворные юнцы, еще совсем мальчишки. Один из них начал было кланяться, а потом вдруг остановился и покраснел. Бергитте решила вопрос, касавшийся формальностей этикета, очень просто. Как по отношению к себе, так и по отношению к остальной знати. Работа – прежде всего. И все те, кому это не по душе, пусть держатся подальше от Зала Карт.

– Благодарю вас, госпожа Анфорд. Я взгляну на него позже. Не могли бы вы и все остальные немного подождать за дверью?

Госпожа Анфорд быстро собрала всех курьеров и остальных писцов, дав им время лишь на то, чтобы закрыть чернильницы и дописать до точки. Никого такая просьба не удивила. Все привыкли, что порой необходима полная секретность. Илэйн слышала, что Зал Карт иногда называли Залом Секретов, хотя ничего особо секретного тут не хранилось. Все, что имело какое-то отношение к тайне, было заперто на замок в ее покоях.

Пока курьеры и писари друг за другом покидали комнату, Илэйн подошла к одному из длинных столов, на котором была развернута карта Кэймлина и его окрестностей как минимум на пятьдесят миль в каждом направлении. На нее была нанесена даже Черная Башня – квадрат, лежащий менее чем в двух лигах к югу от города. Опухоль на теле Андора, от которой никак не избавиться. Илэйн все еще иногда направляла туда через порталы отряды Гвардейцев, чтобы разведать обстановку, однако место было настолько большим, что Аша’маны могли делать там все, что им заблагорассудится. Булавки с эмалированными головками символизировали восемь лагерей Аримиллы, окружающих город, а небольшие разномастные металлические фигурки – остальные лагеря. Искусно отлитый из золота сокол, чуть больше мизинца Илэйн, отмечал место, где расположились Гошиен. Или, вернее, располагались до последнего времени. Ушли ли они уже? Она убрала сокола в поясной кошель. Авиенда – настоящий сокол. Стоящая у противоположного конца стола Бергитте вопросительно выгнула бровь.

– Они ушли или как раз уходят, – пояснила Илэйн. Они снова встретятся. Авиенда ушла не навсегда. – Ранд отправил их куда-то. Куда – не знаю, чтоб он сгорел.

– А я-то недоумевала, почему с тобой нет Авиенды.

Илэйн положила палец на бронзового всадника, высотой где-то с ее ладонь, обозначавшего стоянку в нескольких лигах к западу города:

– Кто-то должен взглянуть, что творится лагере Даврама Башира. Узнать, не уезжают ли салдэйцы тоже. И Легион Дракона. – На самом деле не имело значения, где они находятся. Они ни во что не вмешивались, хвала Свету, и время опасений, что они предпримут попытку воспрепятствовать Аримилле, давно прошло. Однако Илэйн очень не любила, когда в Андоре что-то происходит без ее ведома. – И отправь завтра Гвардейцев в Черную Башню. Пусть посчитают всех попадающихся на глаза Аша’манов.

– Значит, он планирует большое сражение. Еще одно большое сражение. Против Шончан, полагаю, – скрестив руки на груди, Бергитте сосредоточенно разглядывала карту. – Интересно, где и когда. Но у нас у самих полно проблем, с которыми предстоит разобраться.

По карте было отчетливо видно, отчего Аримилла так наседает. К северо-востоку от Кэймлина, почти у самого края карты, лежала бронзовая фигурка свернувшегося калачиком медведя, который спал, закрыв лапами нос. Двухсоттысячная армия, причем так близко, – почти столько воинов может собрать весь Андор. Четверо правителей Порубежья в сопровождении где-то дюжины Айз Седай – они старались держаться в тени, разыскивали Ранда, зачем – неизвестно. У Порубежников, насколько могла судить Илэйн, нет повода выступать против Ранда. Хотя есть голый факт – он не стал связывать их с собой, как это сделал с остальными странами. Но Айз Седай – совсем другое дело, тем более не совсем понятно, к какой группировке они принадлежат, а двенадцать – количество, опасное даже для него. Что ж, эти четверо правителей частично разгадали мотивы, которыми руководствовалась Илэйн, попросив их ввести войска в Андор, однако ей удалось сбить их с толку относительно местонахождения Ранда. К сожалению, Порубежники опровергли все легенды о том, что умеют передвигаться с невероятной скоростью, потому как сначала они черепашьим шагом ползли на юг, а теперь засели на одном месте, пытаясь найти способ обойти осажденный город стороной. Это понятно и даже похвально. Иноземные войска в непосредственной близости от андорской армии, на андорской земле, могут создать очень щекотливую ситуацию. Всегда найдется парочка горячих голов. При таком раскладе с легкостью может начаться резня, которая плавно перетечет в войну. Даже в таком случае обход Кэймлина – задача не из легких: узкие проселочные дороги из-за постоянных дождей превратились в болота, что затруднит передвижение такой большой армии. И все же Илэйн хотелось, чтобы они подошли еще миль на двадцать поближе к Кэймлину. Она надеялась, что к нынешнему моменту эффект от их присутствия будет несколько другим. Однако время еще есть.

Куда важнее другое. Для Аримиллы – точно, а возможно, и для самой Илэйн. В нескольких лигах ниже Черной Башни расположились крошечный серебряный мечник, заносящий для удара клинок, и серебряный алебардщик – оба работы одного мастера. Первый – к западу от черного квадрата, другой – к востоку. Луан, Эллориен и Абелль, Аэмлин, Арателле и Пэливар имели в своем распоряжении около шестидесяти тысяч человек, разбивших там два лагеря. Их поместья и поместья их вассалов, должно быть, выпотрошены до основания. В этих двух лагерях Дайлин и провела последние три дня, пытаясь выяснить их намерения.

Тощий Гвардеец открыл одну из дверных створок, пропуская пожилую служанку с серебряным подносом с витыми краями, на котором стояли два высоких золотых кувшина для вина и ряд бокалов из голубого фарфора работы Морского Народа. Рин, видимо, не была уверена насчет количества людей в зале. Сухощавая женщина двигалась медленно и осторожно, стараясь не наклонить поднос и ничего не опрокинуть. Илэйн направила потоки Воздуха, чтобы подхватить поднос, но почти сразу развеяла их. Намек на то, что женщина не способна справиться со своей работой, может обидеть ее. Однако служанка не стала жалеть благодарностей. Старушка одарила ее широкой восторженной улыбкой и, поставив поднос, присела в глубоком реверансе.

Почти сразу за женщиной появилась Дайлин – воплощение жизненной энергии. Она выставила служанку за дверь, затем схватила один кувшин, скривилась, – Илэйн вздохнула; в нем наверняка козье молоко, – и наполнила бокал из другого. Судя по всему, Дайлин ограничилась лишь умыванием и расчесыванием своих золотистых с проседью волос, поскольку юбки ее темно-серого платья для верховой езды, высокий ворот которого украшала большая круглая серебряная брошь с изображением Совы и Дуба, символов Дома Таравин, в некоторых местах были забрызганы грязью.

– Здесь творится нечто непонятное, – провозгласила она и мягко взболтнула бокал, не притрагиваясь к содержимому. Дайлин нахмурилась, отчего морщинки в уголках ее глаз проступили отчетливее. – В этом дворце я бывала столько раз, что уже и не вспомнить, а тут вдруг дважды заблудилась.

– Мы уже знаем об этом, – ответила ей Илэйн и быстро рассказала о том, что они выяснили. Она и так собиралась это сделать. Запоздало она сплела защиту от подслушивания и не особо удивилась, когда охранное плетение коснулось саидар. По крайней мере, кто бы ни подслушивал, получил по заслугам. Не сильно, но все же. Может быть, есть способ сделать удар ощутимее? Тогда, возможно, появится шанс отбить у любопытных ушей желание подслушивать.