Нравы русских при Петре Великом

Катанья обыкновенно оканчивались у загородныхъ дворцовъ Екатерингофа и Стрльны. Тамъ всякій разъ готовы были закуски; гуляющіе, вышедъ на берегъ, полдничали, ходили по рощамъ и съ наступленіемъ вечера возвращались въ городъ въ томъ же порядк. Иногда предпринимались дальнйшія поздки, т. е. въ Петергофъ, Ораніенбаумъ, принадлежавшій князю Меншикову, въ Кронштадтъ и даже въ Ревель. Безпрестанная пальба съ судовъ и громъ музыки оглашали воздухъ во время пути. Иногда сіи забавы имли непріятныя слдствія. Не говоря уже, что многія дамы долго не могли пріучиться къ плаванію въ открытомъ мор, неумніе управлять судами во время бури приводило въ страхъ и часто подвергало опасности гуляющихъ. Подобный случай былъ 21 мая 1714 года. Въ то время прізжалъ въ Петербургъ посланникъ бухарскаго хана Гаджи-Могамедъ-Багадира. Царь пригласилъ его принять участіе въ предполагаемомъ путешествіи въ Кронштадтъ. По неопытности капитана, шнява, на которой находился посланникъ, канцлеръ графъ Головкинъ и нсколько сенаторовъ, попала между мелей. Пока было тихо, опасность была не велика; но къ 9 часамъ вечера возстала сильная буря: разбило шлюпку, привязанную сзади, оторвало якорь и бросило судно на мель; все, казалось, грозило шняв погибелью. Посланникъ, никогда до того не видавшій моря, дрожалъ отъ страха, но видя наконецъ, что нтъ надежды на спасеніе, закутался въ шелковое одяло, легъ на палуб и веллъ мулл своему, ставъ на колна, читать надъ собою молитвы изъ Корана. Къ утру буря утихла, и присланныя отъ царя галеры привели шняву въ Кронштадтъ.

Зимнія катанья въ лодкахъ были не столько опасны. Отъ дворца до Петропавловской крпости расчищали на Нев ледъ; боты и другія небольшія суда ставили на полозья или на коньки, и, натянувъ паруса, пускались по втру въ такомъ же порядк, какой наблюдался въ лтнихъ катаньяхъ. Адмиральская шлюпка указывала путь прочимъ судамъ: соображаясь съ ея движеніями, они лавировали и длали разные маневры по льду, «для того, чтобъ не забыть морскихъ эволюцій», говаривалъ Петръ. Сіи катанья продолжались по нскольку часовъ. Но время отдыха подносили всмъ мужчинамъ, отъ имени государя, горячій пуншъ, а дамамъ глинтвейнъ.

Въ частныхъ катаньяхъ участвовала одна императорская фамилія. Государь въ шкиперскомъ плать управлялъ дйствіемъ яхты, въ которой сидли императрица, великія княжны Анна и Елисавета и царевны Екатерина, Анна и Прасковья Ивановны, одтыя вс въ канифасовыхъ кофточкахъ, юбкахъ изъ красной матеріи и небольшихъ шляпкахъ, наподобіе того, какъ и теперь еще одваются жены заандамскихъ корабельщиковъ. Цлію катанья былъ обыкновенно Екатерингофъ. Здсь иногда, близъ пристани, встрчалъ высокихъ постителей адмиралъ Апраксинъ съ пушечною пальбою. «Пріучаю семейство мое къ вод, чтобъ не боялись и полюбили море», говаривалъ Петръ своимъ приближеннымъ, когда заходилъ разговоръ о таковыхъ прогулкахъ.

Описывая катанья по вод, могу ли не упомянуть о закладк и спуск кораблей. Петръ, создатель русскаго флота, не могъ не радоваться успхамъ великаго своего предпріятія. Оттого всякій подобный случай былъ для него истиннымъ праздникомъ. Наканун извщали о семъ происшествіи барабаннымъ боемъ. Въ самый день корабельной закладки или спуска, по пушечному выстрлу изъ крпости, вс отправлялись въ Адмиралтейство. Въ первомъ случа, посл молебна, главный корабельный мастеръ Головинъ вбивалъ въ киль первый гвоздь и мазалъ его смолою. За нимъ длали то же царь и прочіе корабельные мастера, Во все время работы производилась изъ Адмиралтейства пушечная пальба. По окончаніи закладки императоръ со всею фамиліею и всми присутствовавшими отправлялся въ флагманскую залу, которой стны и потолокъ увшены были взятыми отъ шведовъ знаменами. Тутъ ждалъ постителей сытный обдъ, посл котораго вс съзжались къ генералъ-адмиралу Апраксину, чтобъ за кубкомъ вина пожелать благополучнаго окончанія начатому длу.

Во время корабельныхъ спусковъ, по совершеніи молебна на новопостроенномъ судн, царь, взявъ въ руки топоръ, подрубалъ одну изъ подпорокъ, на которыхъ стоялъ корабль. Звуки трубъ и литавръ, громкія восклицанія народа и пушечные выстрлы съ крпости и Адмиралтейства оглашали воздухъ. Когда якорь былъ брошенъ, Петръ, въ богатомъ, піитомъ золотомъ адмиральскомъ мундир, съ андреевскою лентою черезъ плечо, всходилъ первый па корабль и привтствовалъ всхъ, приходившихъ къ нему съ поздравленіями, поцлуемъ въ голову. Императрица и великія княжны подносили имъ по рюмк вина. Между тмъ въ каютахъ накрыты были столы, въ верхнихъ для дамъ, а въ низшихъ для мужчинъ. За столъ, гд находился государь, садились по правую сторону корабельные мастера, плотники и вс участвовавшіе въ постройк вновь спущеннаго судна; по лвую — знатнйшія особы. Не было обдовъ шумне: самъ Петръ былъ всегда за оными чрезвычайно веселъ. Между гостями его царствовала совершенная непринужденность: тосты слдовали одинъ за другимъ Вино, особенно венгерское, лилось полной чашей. Сіи пирушки на корабляхъ продолжались отъ 4 часовъ пополудни до 2 часовъ пополуночи, и всякій обязанъ былъ принимать въ оныхъ равное участіе. Въ конц обда общество пирующихъ представляло странныя группы: такъ, напримръ, 27 іюня 1721 года, при спуск корабля «Пантелеймона», видли въ одномъ углу валлахскаго князя Кантемира, борющагося съ оберъ-полицеймейстеромъ графомъ Девіеромъ; въ другомъ — старикъ-адмиралъ Апраксинъ, со слезами на глазахъ, дрожащею рукою подносилъ послдній кубокъ полусоннымъ своимъ пріятелямъ. Везд слышны были чоканья стакановъ и обты вчной дружбы; изрдка шумъ и споры.

Говорить ли вамъ о масленичныхъ маскарадахъ, гд маски, собравшись по пушечному выстрлу на площади противъ собора Св. Троицы, у такъ называемой пирамиды 4 фрегатовъ [1] , по сигналу, поданному самимъ государемъ, который былъ одтъ барабанщикомъ, скидали плащи и показывались въ своихъ нарядахъ. Тутъ, посреди множества испанцевъ, грековъ, турокъ, китайцевъ и индйцевъ, являлись карлы съ длинными бородами, возившіе въ телжкахъ гайдуковъ царскихъ, спеленанныхъ какъ дти. Говорить ли вамъ о катаньяхъ, гд между множествомъ огромныхъ саней, которыя сдланы были наподобіе лодокъ, иныя въ 20 футовъ длины, и въ которыхъ находились въ костюмахъ царская фамилія, иностранные министры и знатнйшія особы обоего пола, видны были: Нептунъ въ раковин, съ трезубцемъ, влекомый двумя сиренами; Бахусъ, дущій на бочк съ кубкомъ въ одной и ливеромъ въ другой рук; государевъ шутъ, одтый медвдемъ, въ саняхъ, запряженныхъ шестью медвдями же; камчадалъ и камчадалка, хавшіе въ нарт на собакахъ, и, наконецъ, множество арлекиновъ и масокъ, изображавшихъ разныхъ зврей и птицъ? Подобные маскарады продолжались цлую недлю. Участвовавшіе въ оныхъ собирались за нсколько дней къ князю Меншикову, который назначалъ каждому его мсто во время маскараднаго шествія; вс служащіе должны были, подъ опасеніемъ штрафа въ 50 рублей, ходить во все это время въ костюмахъ и маскахъ, если даже не участвовали въ катаньяхъ. Опасаясь наскучить вамъ подробностями, ограничусь только замчаніемъ, что вс масленичные маскарады во время Петра I носили на себ отпечатокъ вкуса грубаго, необразованнаго, въ то время еще общаго въ Европ.

1

Пирамида сія была деревянная и построена въ память первой морской побды надъ шведами при Гангуд въ 1714 году.

Качели, составляющія нын главнйшее увеселеніе русскихъ въ масленицу, были въ употребленіи и при Петр; но съ той разницею, что сія забава тогда не исключительно принадлежала простому народу, какъ теперь. Вс состоянія принимали въ ней участіе. Въ 1722 году въ Москв, въ понедльникъ сырной недли, царь съ офицерами гвардіи открылъ празднество масленицы на площади у Красныхъ воротъ, нсколько разъ провертвшись на качеляхъ. Засимъ качались солдаты. Петръ между тмъ слъ за столъ, приготовленный подъ открытымъ небомъ, у самыхъ воротъ, и народъ, признательный за то, что самъ царь принимаетъ участіе въ его увеселеніяхъ, толпился вокругъ, оглашая воздухъ радостными восклицаніями. Точно то же было и съ ледяными горами: он обыкновенно были покрыты до вторника масленой недли. Въ сей день народъ собирался на рку: по данному знаку шатеръ, подъ которымъ находились горы, раскрывался, и государь, а за нимъ императорская фамилія первые скатывались съ оныхъ.

Я упомяну подробне о музык въ письм моемъ о русскихъ ассамблеяхъ. Нкоторые вельможи имли свои капеллы; но между высшимъ сословіемъ весьма немногіе сами занимались музыкою. По извстіямъ современныхъ писателей, изъ русскихъ дамъ княгини Кантемиръ и Черкасская и графини Головины, воспитанныя въ Швеціи, гд отцы ихъ, генералъ-лейтенантъ князь Трубецкой и генералъ-адмиралъ Головинъ, находились въ плну, умли только играть на фортепіано. Прочія считали неприличнымъ посвящать часы досуга сему занятію. Концерты были, однакоже, въ мод. Прусскій посланникъ баронъ Мардефельдъ, самъ превосходно игравшій на лютн, не разъ забавлялъ оными петербургскую публику. Голштинскій министръ графъ Пассевицъ также давалъ музыкальныя собранія. Въ великій постъ 1722 года вся Москва съзжалась къ нему слушать духовныя ораторіи, игранныя музыкантами голштинскаго герцога Карла Фридриха. Музыканты сіи пользовались большою славою въ Петербург: въ дни Новаго года, Свтлаго Воскресенья или именинъ государыни герцогъ до разсвта являлся съ ними подъ окнами императрицы и серенадами приносилъ ей свои поздравленія. — Рюмка вина, подносимая великою княжною Анною Петровною герцогу и всей его свит, была обыкновенно наградою за ихъ вниманіе.

Наконецъ остается мн упомянуть о театр. Театровъ было нсколько. Это увеселеніе, кажется, было въ тогдашнее время не во вкус русскихъ; ибо, при всхъ стараніяхъ государя, театры не не могли удержаться. Еще въ малолтство Петра семинаристы Заиконоспасскаго монастыря въ Москв играли комидіи духовныя, какъ Юдиь отскла голову Олоферну, какъ Артаксерксъ веллъ повсить Амана, и т. п. Нкоторыя изъ комедій сочиняла царевна Софія Алексевна, другія были написаны преосвященнымъ Дмитріемъ Ростовскимъ. Піесы послдняго были вс духовнаго содержанія, и одна изъ нихъ начиналась и оканчивалась двустишіемъ:

Благословенъ Господь отъ нын и до вка, Отъ всякаго зелія и даже до человка.

Свтскія комедіи давались на Сухаревой башн и въ госпитал. Актерами были ученики математической или хирургической школъ, которые помщены были въ сихъ зданіяхъ Иностранцы: Кунштъ, выписанный изъ Данцига въ 1701 году, Отто Фирштъ и Маннъ были при Петр образователями нашихъ актеровъ, которыхъ выбирали изъ подъячихъ или посадскихъ людей. Государь велть построить для нихъ въ Москв, на Красной площади, противъ гостинаго двора, деревянный домъ, извстный въ то время подъ именемъ комидіальной храмины. Представленія давались по понедльникамъ и четвергамъ, и дабы заохотить къ посщенію комедій, повелно было ворота въ Кремл, Кита и Бломъ город, обыкновенно запираемыя въ 8 часовъ вечера, держать отворенными до 10 и не брать за это указныхъ пошлинъ съ прозжающихъ. Главнйшія піесы того времени были:

1) О Франталп, корол эпирскомъ, и о Мирандон, сын его, и о прочихъ.

2) О честномъ измнник, въ ней же первая персона Арцухъ (герцогъ) Фредерикъ фонъ-Поплей.

3) Тюремной заключникъ, или принцъ Никель Гирингъ.

4) О графин Тріерской Геновев.

5) Два завоеванные города, въ ней же первая персона Юлій Цесарь.

6) Александръ и Дарій Македонскій, комидія въ 18 дйствіяхъ.

7) Порода Геркулесова, въ ней же первая персона Юпитеръ, и

8) Докторъ принужденный.