Нравы русских при Петре Великом

Графъ едоръ Матвевичъ Апраксинъ, также какъ и князь едоръ Юрьевичъ, былъ сватъ государю и пользовался отличнымъ уваженіемъ Петра. Домъ его въ два этажа, на томъ мст, гд нын Зимній дворецъ, былъ однимъ изъ обширнйшихъ въ Петербург; при ономъ находился большой садъ, извивавшійся по берегу Невы до ныншняго Адмиралтейскаго бульвара. Убранство комната соотвтствовало обширности зданія: везд на стнахъ видны были штофные обои, тяжелые столы съ насчками изъ кости или разноцвтнаго дерева и съ вызолоченными ножками, кресла и стулья съ высокими спинками, обитые рытымъ бархатомъ. Гостепріимство было одною изъ главныхъ добродтелей генералъ-адмирала. Всякій день, въ 4 часа пополудни, ставились у него для полдника (лтомъ въ аллеяхъ или бесдкахъ сада, зимою въ обширныхъ галлереяхъ дома) столы, одни съ холодными кушаньями, сахарными закусками и плодами на серебряномъ вызолоченномъ сервиз, другіе съ разнаго рода винами. Апраксинъ, отдохнувъ посл обда, приходилъ въ залу, гд ждали его собравшіеся гости. При звукахъ духовой музыки, расположенной въ разныхъ концахъ сада или въ галлереяхъ, гости садились за столы, и начиналась пирушка. Одни уходили, другіе приходили: слуги перемняли блюда и особенно бутылки, и бесда продолжалась до 10 часовъ вечера. По общепринятому въ то время мннію, умнье жить состояло въ томъ, чтобъ хорошо накормить и напоить гостя, въ какое бы время онъ ни пришелъ. Отказываться отъ предлагаемаго хозяиномъ было неучтиво, и молодой человкъ, который не выпивалъ столько, сколько пилъ старшій, показывалъ неуваженіе къ хозяину и ко всмъ присутствовавшимъ. Добрый адмиралъ имлъ особенное дарованіе угощать приходившихъ къ нему: часто видали сего почтеннаго старика съ обнаженною головою, покрытою сдинами, стоящаго на колняхъ передъ упрямымъ гостемъ съ просьбою осушить еще послдній кубокъ. Оттого рдко кто уходилъ отъ него не навесел. Носивъ званіе генералъ-адмирала, графъ Апраксинъ составлялъ, посл Петра, главное лицо при закладк и спускахъ кораблей. Посл закладки императоръ со всею фамиліею и вс присутствовавшіе при церемоніи съзжались къ нему, чтобъ за кубкомъ вина пожелать благополучнаго окончанія начатому длу. Однажды въ 1721 году вздумалъ онъ при подобномъ случа позабавить гостей своихъ травлею. Сія любимая забава прежнихъ нашихъ царей выходила тогда уже изъ обыкновенія, а оттого новость сего явленія привлекла толпы любопытныхъ. На площади передъ графскимъ домомъ, ныншней Дворцовой, построили родъ полукруглаго амфитеатра. — Когда постители собрались въ галлереяхъ адмиральскаго дома, впустили въ ограду дикаго медвдя и льва изъ тхъ, которыхъ посланникъ Волынскій привезъ въ 1714 году изъ Персіи. Началась жестокая борьба: разъяренные зври быстро бросились другъ на друга; поперемнно слышны были то ревъ одного, то рыканіе другого; наконецъ медвдь, изнуривъ противника, началъ брать верхъ; но царь, опасаясь, чтобъ левъ не сдлался жертвою въ сей стычк, приказалъ прекратить травлю. Иногда, въ отсутствіе Петра изъ столицы, генералъ-адмиралъ принималъ въ своемъ дом посланниковъ: бухарскихъ, калмыцкихъ и хивинскихъ. Въ другое время, командуя на кронштадтскомъ рейд флотомъ, давалъ онъ морскіе праздники. Вс снасти судовъ украшались разноцвтными флагами: въ одномъ мст слышны были псельники; въ другомъ звуки духовыхъ инструментовъ; здсь матросы, для забавы съхавшихся изъ Петербурга гостей, ломались, кривлялись и прыгали; тамъ показывали они ловкость свою, бгая по веревкамъ и спускаясь съ мачтъ. Съ наступленіемъ вечера, палуба, мачты, реи и вс снасти были освщены. Богатый ужинъ, состоявшій, какъ обыкновенно, изъ множества блюдъ, ждалъ постителей. При каждомъ тост палили изъ пушекъ, и нердко залпъ изо всхъ орудій, при послднемъ здоровь въ честь основателя Россійскаго флота, заключалъ собраніе. Никто не возвращался домой съ сихъ праздниковъ въ тотъ же день. Генералъ-адмиралъ поставлялъ въ томъ славу, чтобъ хорошо угостить дорогихъ своихъ постителей, которые расходились не прежде, какъ при выстрл пушки, возвщавшей на другой день утреннюю зарю.

Между боярами, способствовавшими Петру къ преобразованію россійскихъ нравовъ, первое мсто занимаетъ фельдмаршалъ Борисъ Петровичъ Шереметевъ. Еще въ малолтств Петра употребляемъ онъ былъ въ заграничныхъ посольствахъ. По окончаніи азовскаго похода, въ которомъ явилъ онъ въ себ будущаго героя подъ Полтавой, Шереметевъ, восхищенный устройствомъ виднныхъ имъ странъ, ршился постить ихъ снова, и въ то время, когда Петръ, съ топоромъ въ рукахъ строилъ суда на Заандамской верфи, ближній бояринъ его искалъ просвщенія на противоположномъ конц Европы. Онъ видлъ Вну и пышный дворъ Леопольда, богатую Венецію и дожа ея во всемъ его великолпіи, величественный Римъ съ его развалинами и, наконецъ, Мальту, коей воинственные рыцари приняли его въ число своихъ собратій. Возвратившись въ отечество, онъ первый подалъ собою примръ той утонченности въ нравахъ, того приличія, которыя посл старался распространить между своими соотечественниками. Первый изъ русскихъ явился передъ Петромъ во французскомъ кафтан съ мальтійскимъ крестомъ на груди и въ осыпанной брильянтами шпаг, подаренной ему императоромъ Леопольдомъ. Онъ любилъ пышность, но не азіатскую, не ту, которая безъ нужды слпитъ глаза, распространяясь на все безъ разбора. Домъ фельдмаршала на Фонтанк, противъ Лтняго сада, былъ прибжищемъ для всхъ неимущихъ: за столъ его, на которомъ не ставилось мене 50 приборовъ, даже въ походное время, садился всякій, званый и незваный, знакомый и незнакомый, и только съ условіемъ, чтобъ не чиниться передъ хозяиномъ. Обды его, приготовленные лучшимъ образомъ, не обращались никогда въ шумные пиры: фельдмаршалъ ненавидлъ излишество и не любилъ бесдъ, въ то время обыкновенныхъ, въ которыхъ кубки съ виномъ играли главную роль. Самъ Петръ столько уважалъ его, что никогда не принуждалъ пить, и во время праздниковъ государевыхъ, Шереметевъ и князь Михаилъ Михаиловичъ Голицынъ одни освобождены были отъ наказанія, состоявшаго въ осушеніи кубковъ большого орла. Общество его состояло изъ людей самыхъ образованныхъ: генералъ-фельдцейхмейстера Брюса, англійскаго посланника лорда Витворта, прусскаго Мардефельда и другихъ иностранныхъ министровъ и ученыхъ, находившихся тогда въ Россіи, и, несмотря на малое просвщеніе того времени, молодые люди считали за честь и славу, если могли попасть въ вечернія собранія фельдмаршала. Не было, можетъ быть, человка вжливе и ласкове въ обращеніи. Часто, разъзжая по Москв, окруженный множествомъ скороходовъ, бгуновъ и домовыми войсками, останавливался онъ на улиц и выходилъ изъ кареты, чтобъ подать руку старому сослуживцу. Послдніе годы жизни своей посвятилъ онъ благотворительности. Онъ умеръ въ 1719 году, любимый войскомъ и народомъ. Петръ уважалъ его чрезвычайно, называлъ его своимъ Баярдомъ и Тюреннемъ, всегда встрчалъ и провожалъ его до двери своего кабинета, и поставилъ бы ему монументъ въ Невскомъ монастыр,если бъ смерть не помшала государю въ исполненіи сего намренія.

Но никто изъ приближенныхъ къ особ Петра не жилъ великолпне любимца его, князя Меншикова. Зная, что государь, сохранявшій простоту во всемъ, лично до него касавшемся, любилъ, вышедъ изъ частнаго быту, окружать себя блескомъ, Меншиковъ, въ угодность ли монарху, или по собственной склонности, показывалъ въ частной жизни пышность, соотвтственную высокому званію владтельнаго князя ижорскаго и ингерманландскаго. Онъ имлъ своихъ камергеровъ, камеръ-юнкеровъ и пажей. Домъ его на Васильевскомъ острову, на самомъ берегу Невы, тамъ, гд нын 1 кадетскій корпусъ, былъ въ тогдашнее время обширнйшимъ и красивйшимъ зданіемъ въ Петербург. Обои штофные и гобеленовые, подаренные Петру I въ Париж, большіе бронзовые часы съ боемъ и курантами, люстра изъ цвтного хрусталя съ золотыми или серебряными втвями, большія венеціанскія зеркала въ зеркальныхъ рамахъ съ позолоченными обручиками, столы на толстыхъ, вызолоченныхъ ножкахъ съ выкладками изъ разноцвтнаго дерева, представлявшими всякаго рода зврей и птицъ, диваны и стулья, обитые шелковыми тканями, съ высокими спинками, на которыхъ изображенъ былъ гербъ хозяина съ княжескою короною, и персидскіе ковры на полу — служили украшеніемъ комнатъ. За домомъ простирался обширный садъ, лучшій въ Петербург посл царскаго, съ оранжереями, сараями фруктовыхъ деревьевъ, птичниками и небольшимъ звринцемъ. Въ первые годы пребыванія своего въ Петербург Петръ часто давалъ въ семъ дом жителямъ столицы пиры, на которые отпускалъ князю по тысяч рублей. Иногда принималъ здсь иностранныхъ пословъ въ устроенной для сего нарочно тронной зал, подл которой была гардеробная государя. Онъ прізжалъ къ Меншикову запросто: передъ началомъ аудіенціи выходилъ изъ гардеробной въ тронную въ парадномъ кафтан, и по окончаніи оной, сбросивъ тягостную для себя церемоніальную одежду, уходилъ отъ своего любимца. Роскошные праздники князя Меншикова боле всего походили на европейскіе. Князь, столько способствовавшій Петру I въ произведенныхъ имъ перемнахъ, поставлялъ въ томъ славу, чтобъ сколько возможно приблизиться къ обычаямъ, какіе въ то время наблюдаемы были при образованнйшихъ дворахъ Европы: ибо зналъ, что ничмъ лучше не угодишь Петру. Гости прізжали къ нему въ лодкахъ: на берегу рки, у крыльца, на лстниц и у всхъ дверей встрчали ихъ, при звук трубъ и литавръ, пажи, камеръ-юнкеры и камергеры князева двора, въ синихъ мундирахъ, шитыхъ золотомъ, въ башмакахъ съ золотыми пряжками и въ цвтныхъ шелковыхъ чулкахъ съ золотыми или серебряными стрлками. Обды его, приготовленные лучшими выписанными изъ Парижа поварами, состояли иногда изъ 200 блюдъ и подавались на золотомъ сервиз: погреба наполнены были лучшими винами. Народъ толпился на улицахъ, чтобъ посмотрть на князя, когда онъ въ торжественные дни халъ во дворецъ. Въ тогдашнее время многочисленная услуга и пышность въ экипажахъ составляли необходимость для людей хорошаго тона. Баринъ или барыня не могли выхать изъ дому въ саняхъ ли, или въ карет, безъ того, чтобъ, кром слугъ позади, не имть впереди себя нсколько верховыхъ, которые днемъ разгоняли на улицахъ народъ, а ночью, неся въ рукахъ длинные факелы, указывали и освщали дорогу. Въ большіе праздники любимецъ Петра, перехавъ черезъ Неву на выложенной зеленымъ бархатомъ внутри и раззолоченной снаружи лодк, выходилъ у своей австеріи, находившейся на Исаакіевской площади, тамъ, гд нын Сената. Отсюда начиналось торжественное его шествіе: впереди шли скороходы и служители дома въ богатой ливре, потомъ хали музыканты и пажи верхомъ, въ синихъ суконныхъ и бархатныхъ кафтанахъ съ золотыми позументами по швамъ, за ними самъ князь въ карет, сдланной наподобіе вера, на низкихъ колесахъ, съ золотымъ гербомъ на дверцахъ и большою княжескою короною изъ того же металла на имперіал, и запряженной шестью лошадьми въ убор изъ малиноваго бархата съ золотыми или серебряными украшеніями. По сторонамъ шло по три камеръ-юнкера, изъ коихъ одинъ держался за ручку каретныхъ дверецъ, и наконецъ небольшой отрядъ драгунъ князева полка заключалъ шествіе.

Не буду говорить о гостепріимств Шафирова, въ дом котораго на Петербургской сторон, неподалеку, отъ Сампсоньева моста, была обширнйшая въ Петербург зала, и коего погребъ заключалъ въ себ лучшія вина; о жившемъ подл граф Головкин, коего бережливость обратилась въ пословицу и котораго дочери по образованію, любезности и красот были въ числ первыхъ двицъ въ столиц; объ ученомъ и веселомъ княз Кантемир, коего супруга, урожденная княжна Трубецкая, слыла первою красавицею въ Петербург; о племянниц ея, милой княжн Черкасской; объ Измайлов, посланник нашемъ въ Пекин въ 1720 году, коего домъ былъ весь меблированъ въ китайскомъ вкус; наконецъ о барон Строгонов, на роскошныхъ пирахъ котораго являлось до 20 двицъ, игрою на арф и пніемъ восхищавшихъ зрніе и слухъ постителей. Описаніе ихъ образа жизни наскучитъ однообразіемъ. Перейду къ обыкновеніямъ, которыя были почти общими въ то время всмъ, составлявшимъ высшее общество.

Примръ двора, всячески старавшагося сблизить вс состоянія и распространить общественную жизнь между русскими, скоро подйствовалъ на людей, у которыхъ гостепріимство было врожденною добродтелью. Тогда этикетъ не раздлялъ еще состояній столько, сколько теперь; зазывныхъ билетовъ не знали; приглашали только самыхъ знатныхъ; прочіе, знакомые и незнакомые, приходили въ назначенный часъ, садились за столъ и, покушавъ хлба-соли, уходили, часто не заботясь о хозяин. Хозяинъ или хозяйка встрчали гостей въ дверяхъ, при звук трубъ и литавръ, поклономъ и рюмкою водки или вина. Обды, начинавшіеся въ 12 часовъ, были продолжительны и состояли изъ множества блюдъ. Въ частныхъ собраніяхъ, когда съзжались одни короткіе знакомые, жребій назначалъ дам кавалера, который долженъ былъ ее вести къ столу, садиться рядомъ съ нею и услуживать за обдомъ. Во время стола доморощенный музыкантъ забавлялъ гостей игрою на гусляхъ. Въ торжественные дни вмсто гуслей слышны были духовые инструменты: дамы находились въ одной, а кавалеры въ другой комнат. Въ конц, обда подносили первымъ сахарныя закуски, къ мужчинамъ же приносили ящики съ винами: венгерскимъ, рейнскими и нкоторыми французскими. Начинались тосты; обыкновенно предлагалъ оные самъ хозяинъ. Когда случалось, что государь находился въ числ пирующихъ, то первымъ тостомъ было всегда призваніе Божіей милости, а вторымъ благоденствіе семейству Ивана Михайловича Головина, то есть флоту [6] . Петръ считалъ сей тостъ столь важнымъ, что общалъ шуту своему, португальцу Лакосту, 100,000 рублей, если бы случилось когда-нибудь пропустить оный. Во время стола государь уходилъ отдыхать и черезъ часъ возвращался. Посл обда гости переходили въ другую комнату къ дамамъ, гд ждали ихъ чай, кофе и лимонадъ. Если общество было не многочисленное, и нельзя было танцовать, то призывали домашняго казака, который тшилъ постителей пляскою съ припвомъ и игрою на торбан, или на балалайк. Въ другое время, когда не случалось гостей, передъ коими надлежало чиниться, садились играть: мужчины между собою въ кости, шахматы или шашки; замужнія дамы съ нкоторыми кавалерами въ короли, марьяжъ, ломберъ, ламушь или лантре; двушки съ молодыми мужчинами забавлялись игрою въ фанты, или въ кошку и мышку, или въ жгуты, и тому подобное.

6

Генералъ-маіоръ Головинъ отправленъ былъ Петромъ I въ конц XVII вка въ Венецію выучиться итальянскому языку и строенію кораблей, а особенно галеръ; но сіи занятія были не по его вкусу. Четыре года пробылъ онъ въ Венеціи, и одинъ только разъ былъ на тамошней верфи. Когда онъ воротился, царь для испытанія повелъ его въ Адмиралтейство; но первые отвты Головина показали, что онъ не имлъ понятія о кораблестроеніи. — Выучился ли ты хоть по-итальянски? — спросилъ Петръ. — Очень мало, государь. — Что же ты длалъ? — Курилъ табакъ, пилъ вино и игралъ на басу, отвчалъ Головинъ. — Сей лаконизмъ и откровенность понравились Петру, и государь, какъ будто въ шутку, сдлалъ его адмиралтейскимъ совтникомъ и главнымъ надзирателемъ С.-Петербургской корабельной верфи. Петръ любилъ Головина за его прямодушіе, испытанную врность и за оказанное въ сраженіяхъ мужество.

Общества наши того времени представляли странную противоположность: совершенную непринужденность между мужчинами и самый строгій этикетъ въ обращеніи съ женщинами. Простое обхожденіе Петра служило примромъ для подданныхъ. Въ собраніяхъ одни лта давали право на отличіе: часто вельможа, занимавшій важнйшее мсто въ государств, вставалъ передъ человкомъ низшаго званія, покрытымъ сдинами. Особенно старшіе въ семьяхъ пользовались у младшихъ уваженіемъ, котораго слды и теперь примтны въ коренныхъ русскихъ фамиліяхъ: такъ, напримръ, герой Финляндіи, князь Михайла Михайловичъ Голицынъ, имя около 60 лтъ отъ роду, не смлъ никогда садиться при брат своемъ, княз Дмитріи Михайлович, который былъ нсколькими годами старе. Семейственная жизнь русскихъ бояръ представляла нчто патріархальное. Родственныя связи уважались гораздо боле ныншняго. Въ семейственный праздникъ вс родные съзжались къ дававшему оный. Старшій занималъ почетное мсто; прочіе, мужчины и женщины, составивъ около него большой кругъ, ждали позволенія ссть. Когда вс занимали свои мста, онъ начиналъ разговоръ, входилъ въ обстоятельства каждой семьи: однимъ давалъ совты, другимъ длалъ замчанія и, словомъ, распоряжалъ длами каждаго. Никто изъ присутствовавшихъ самъ собою не могъ заговаривать съ старшимъ или обращаться къ другимъ во время его разговоровъ; все длалось по его вол; вс старались о томъ только, чтобъ ему угодить.

Нсколько сотъ лошадей на конюшн, множество каретъ, колясокъ, фаэтоновъ и колымагъ въ сараяхъ и многочисленная дворня составляли принадлежность всякаго дворянскаго дома. Между слугами нкоторые пользовались преимущественно отличіемъ передъ прочими. Няня завдывала всмъ хозяйствомъ; шутъ или дуракъ садился иногда за столъ съ господиномъ и имлъ позволеніе говорить, что ни приходило ему на умъ; сказочникъ находился при барин, когда онъ ложился спать, и обязанъ былъ, сидя у ногъ его на постели, разсказывать всякій день что-нибудь новое до тхъ поръ, пока господинъ не уснетъ крпкимъ сномъ. За обдомъ слуга, отличавшійся долговременною службою въ дом, имлъ право, стоя за стуломъ, вмшиваться въ разговоръ господъ своихъ. Въ большіе праздники вс толпою приходили поздравлять своего господина или госпожу, которые подносили имъ по рюмк вина. Для обдовъ каждый день накрывались длинные столы, покрытые множествомъ разнаго рода блюдъ, если даже садились за столъ не боле двухъ человкъ. Когда не случалось постороннихъ, баринъ, вроятно, по примру прежнихъ царей, которые свой столъ посылали на домъ къ подданнымъ, коихъ хотли отличить, разсылалъ съ своего стола блюда, или, какъ ихъ называли, подачи: нян, дворецкому, конюшему, сказочнику и другимъ изъ служителей, пользовавшихся его милостію.

Женщины не имли въ то время такого вліянія на общества, какимъ пользуются нын. До Петра показывались он между мужчинами рдко, и то на нсколько минутъ. Къ концу обда, за хлбеннымъ, входила въ комнату, гд сидли за столомъ мужнины гости, нарумяненная хозяйка въ кокошник, бархатной, обложенной соболемъ тлогрйк и башмакахъ съ высокими каблуками. За нею дочери, съ повязками на головахъ, въ цвтныхъ сарафанахъ и башмакахъ такихъ же, какъ у матери. Оснивъ себя три раза крестомъ передъ стоявшею въ углу иконою и поклонившись гостямъ, он, не говоря ни слова, подносили каждому по четыре кубка: съ водкою, виномъ, пивомъ и медомъ. Каждый гость долженъ былъ осушить кубки за здоровье красавицъ, и въ благодарность получалъ отъ нихъ поцлуй въ щеку. — Симъ ограничивалось участіе женщинъ въ обществахъ, пока указы Петра не дали имъ правъ, равныхъ съ правами мужчинъ. Одтыя въ европейскія платья, выученныя танцовать и говорить по-нмецки, он перестали замнять природный румянецъ поддльнымъ, чернить зубы и брови; радовались большей свобод; но, несмотря на вс старанія государя, по привычк, или слдуя внушенію старушекъ, сохранили въ обращеніи съ мужчинами нкоторую дикость, поддерживаемую господствовавшимъ въ то время мнніемъ. Двушка въ обществ, чтобъ не нарушить правилъ приличія, не могла вступать въ разговоръ съ незнакомымъ мужчиною, а если была къ тому принуждена, то должна была отвчать на вс вопросы самымъ короткимъ образомъ, и, если можно, не боле какъ да-съ и нтъ-съ; не могла два или три раза танцовать въ вечеръ съ однимъ мужчиною, если онъ ей былъ не родственникъ. Замужнія пользовались большею свободою, но и эта свобода была гораздо ограниченне ныншней. При такой застнчивости женщины не могли имть большого вліянія на мужчинъ. Однакоже, оно существовало. Желаніе нравиться, почти врожденное всмъ людямъ, занимало тотъ и другой полъ. Костюмы сдлались щеголевате, или, лучше сказать, пышне прежняго. У женщинъ появились платья, шитыя золотомъ, серебромъ или унизанныя жемчугомъ; у мужчинъ — цвтные бархатные кафтаны съ пуговицами изъ золота или драгоцнныхъ камней, прически `a la Valli`ere и длинные алонжевые парики. Обращеніе съ женщинами сдлалось принужденне. Между мужчинами родилась услужливость къ дамамъ, которая еще носила примты своего младенчества. Такъ, напримръ, однажды въ 1721 году, чтобъ почтить красоту княгини Кантемиръ, гости, собравшись посл обда у нея въ спальн, пили ея здоровье изъ вещицъ, принадлежавшихъ къ ея туалету: стеклянныхъ башмаковъ, сапожковъ и проч. Въ обществ учтивый кавалеръ долженъ былъ поднести дамамъ, которыхъ хотлъ отличить, букетъ свжихъ цвтовъ. На улиц, встрчался ли хавшій мужчина съ знакомою дамою въ карет, оба экипажа съ многочисленною ихъ свитою останавливались; кавалеръ, невзирая на погоду, выходилъ изъ своего, и съ обнаженною головою, держа шляпу въ рукахъ, подходилъ къ карет красавицы, чтобъ имть удовольствіе привтствовать ее поцлуемъ руки.

Таковы были обыкновенія въ высшемъ класс обществъ при Петр I. Въ простомъ народ оставались съ русскою одеждою и обычаи старинные. Они также измнялись, но весьма мало, и теперь еще являются наблюдателю почти въ первоначальной своей простот.