Нравы русских при Петре Великом

Русская пляска, вмст съ длинными кафтанами и сарафанами, осталась только въ нижнемъ класс народа; замнили оную степенный польскій, тихій менуэтъ и рзвый англійскій контрдансъ. Плнные шведскіе офицеры, находившіеся въ Петербург, первые учили танцовать русскихъ дамъ и кавалеровъ; они долго были единственными танцорами въ ассамблеяхъ. Кром сказанныхъ танцевъ, былъ церемоніальный, которымъ всегда начинались свадебные и вообще торжественные праздники: становились, какъ въ экосез; при степенной музык, мужчина кланялся своей дам и потомъ ближайшему кавалеру; дама его слдовала тому же примру, и, сдлавъ кругъ, оба возвращались на свое мсто. Сіи поклоны, повторенные всми, заключались польскимъ; тогда маршалъ, завдывавшій праздникомъ, громко объявлялъ, что церемоніальные танцы кончились. Наставала шумная веселость: всякій изъ постителей могъ участвовать въ танцахъ. Въ менуэтахъ дамамъ предоставленъ былъ выборъ. Кавалеръ, кончавшій танецъ съ выбравшею его дамою, обязанъ былъ, въ свою очередь, выбрать другую и, протанцовавъ съ нею, перестать; дама же продолжала танцовать съ другимъ кавалеромъ. Такимъ образомъ менуэтъ продолжался, пока музыка не возвщала о перемн. Польскіе и контрдансы похожи были на ныншніе, съ тою только разницею, что первые были весьма медленны и продолжительны, а въ послднихъ каждая пара длала свои фигуры, повторяемыя прочими. Вообще наши тогдашніе танцовщики, одтые по образцу придворныхъ Людовика XIV, перенимали и въ обращеніи уловки сихъ корифеевъ свтской жизни; но, подражая, старались иногда превосходить тхъ, которыхъ брали за образецъ. Такимъ образомъ мужчина, желавшій танцовать съ дамою, подходилъ къ ней не прежде, какъ посл трехъ церемоніальныхъ поклоновъ; во время танцевъ едва касался пальцами ея пальцевъ, а когда оканчивалъ, тогда изъявлялъ свою благодарность, поцловавъ ей руку. Гордая поступь въ польскомъ, важная осанка и узорчатыя на въ менуэтахъ отличали хорошихъ танцовщиковъ.

Вскор различныя степени образованія раздлили общества: собранія не прерывались, но ихъ могли посщать только особы, приглашенныя хозяиномъ. Тамъ-то важнйшіе въ государств люди забывшій на время свое величіе: императорская фамилія старалась ласковымъ обращеніемъ и участіемъ въ забавахъ не дать замтить своего присутствія. Императоръ, императрица и великія княжны всегда много танцовали, особенно послднія. Императрица съ супругомъ, или съ герцогомъ голштинскимъ, или съ княземъ Меншиковымъ, открывала балъ. Всякому свободно было просить великихъ княжонъ, и какъ многіе искали сей чести, то он не знали отдыха. Одна только царевна Прасковья, сестра императрицы Анны, не любила танцевъ, и не иначе пускалась въ оные, какъ по повелнію самаго государя. Люди преклонныхъ лтъ и почтеннаго званія также прыгали вмст съ другими. Царь забавлялся ихъ усталостію. Такимъ образомъ въ 1721 году, на свадьб генерала-маіора князя Трубецкого съ дочерью главнаго корабельнаго строителя Ив. Мих. Головина, подозвавъ къ себ генералъ-адмирала графа . М. Апраксина, вице-канцлера барона Шафирова, князя Кантемира, двухъ сенаторовъ князей Голицына и Гр. ед. Долгорукаго, И. А. Толстаго и генерала Ив. Ив. Бутурлина, всхъ лтъ 60 и боле, онъ назначилъ каждому молодую даму и, взявъ самъ императрицу, пошелъ съ ними танцовать родъ ныншняго гросфатера. Оный продолжался около часу. Государь, бывшій въ первой пар, длалъ самыя трудныя па, и всякій изъ танцующихъ долженъ былъ слпо подражать ему во всемъ, а не исполнившій сего осушалъ въ наказаніе огромный кубокъ орла. Изъ танцующихъ кавалеровъ отличались: самъ государь, графъ Ягужинскій, австрійскій посланникъ графъ Кпнскій, голштпнскій министръ Бассевицъ, молодые князья Трубецкой и Долгорукій и графъ Головкинъ. Изъ дамъ первое мсто занимала великая княжна Елисавета Петровна; отличались также княжны Черкасская, Кантемиръ, графини Головкины и Долгорукая, бывшая впослдствіи невстою императора Петра II.

Ассамблеи давались не въ одномъ Петербург; съ перездомъ двора въ Москву въ 1722 году завелись собранія и въ сей столиц. Собранія по указу происходили три раза въ недлю: по воскресеньямъ, вторникамъ и четвергамъ. Кром того, бывали частные балы, гд было постителей мене, но боле веселости: на сихъ послднихъ танцевали иногда до 3 часовъ пополуночи.

Музыка на ассамблеяхъ была большею частію духовая: трубы, фаготы, гобои и литавры. Петръ ввелъ сперва въ употребленіе тарелки, литавры и фаготъ; потомъ появились трубы, валторны и гобои. Государь выписалъ изъ Германіи капельмейстеровъ, съ тмъ, чтобъ они обучали молодыхъ солдатъ, которые всякій день отъ 11 до 12 играли на адмиралтейской башн. Особенно любилъ онъ польскій рожокъ; всегда имлъ при себ музыканта, который во время занятій наигрывалъ государю на семъ инструмент польскія и малороссійскія псни, и самъ даже въ часы досуга занимался игрою на рожк. Многіе вельможи имли также свои капеллы; лучшая принадлежала княгин Черкасской. Герцогъ голштейнъ-готторпскій Карлъ Ульрихъ, пріхавшій въ Россію въ 1721 году и посл взявшій въ супружество великую княжну Анну Петровну, имлъ въ своей свит каппелу, состоявшую изъ одного фортепіано, нсколькихъ скрипокъ, одной віольдамура, одного альта, одного віолончеля, одного контръ-баса, двухъ флейтъ и двухъ валторнъ. Плнительная игра сихъ музыкантовъ и новость привезенныхъ инструментовъ доставляли имъ часто случай показывать свое искусство: говорили, что тотъ праздникъ не въ праздникъ, гд не играли голштинскіе музыканты.

Охота къ танцамъ часъ отъ часу боле распространялась. При императриц Екатерин I незнаніе танцевъ считалось уже въ двиц недостаткомъ воспитанія. Двору не было надобности приказывать ассамблеи: он вскор и совсмъ уничтожились; зато частные балы не уставали. Замчательно, что около сего времени введены были въ наши общества карты. Петръ Первый не терплъ ихъ и предпочиталъ имъ шашки, а особенно шахматы, игру любимую имъ до чрезвычайности и въ которой онъ почти не находилъ себ равнаго.

Императрица Анна, придавшая много великолпія двору, любила веселость. Въ ея царствованіе праздники сдлались пышне и получили европейскій видъ. Табачный дымъ и стукъ шашекъ не безпокоилъ уже танцующихъ, и наконецъ совершенно уничтожилось наказаніе осушать кубокъ большого орла. Въ торжественные дни и при всякомъ необыкновенномъ случа были при двор балы. Современные писатели упоминаютъ между главнйшими объ одномъ, данномъ въ январ 1734 года, на который приглашены были съхавшіеся тогда въ Петербург посланники: бухарскій, турецкій и китайскій. Торжествовали въ тотъ день вступленіе на престолъ государыни. Праздникъ открылся въ зал, построенной въ Зимнемъ дворц, у ныншняго Полицейскаго моста. Зала была украшена апельсинными и миртовыми деревьями въ полномъ цвту, которыя, образуя по обимъ сторонамъ аллеи, оставляли въ середин довольно мста для танцевъ. Въ аллеяхъ разбросаны были дерновыя скамейки и боскеты для отдыха гуляющихъ. Живость и разнообразіе сей картины составляли разительную противоположность съ мертвою природою, покрытою снгомъ и инеемъ. Благоуханіе искусственной рощи, яркое освщеніе, группы гуляющихъ и танцующихъ въ богатыхъ нарядахъ, при звук величественной музыки, представляли нчто очаровательное. Императрица Анна спросила у китайскаго посланника: кто изъ дамъ, находящихся на бат, ему боле нравится? «Въ звздную ночь,» отвчалъ китаецъ, «трудно ршить, которая звзда всхъ свтле». Но увидвъ, что государыня не довольствуется такимъ отвтомъ, онъ подошелъ къ великой княжн Елисавет Петровн, низко поклонился и, отдавъ ей передъ прочими преимущество, примолвилъ, что «невозможно было бы перенести ея взгляда, если бъ только глаза ея были поменьше». Такъ всякій народъ иметъ свой вкусъ: большіе глаза, считающіеся у насъ красотою, казались азіатцу недостаткомъ.

Весьма много шуму надлалъ праздникъ, данный въ Петербург, въ Лтнемъ саду, по случаю взятія Данцига въ 1735 году. Приглашенные съхались въ садъ въ часъ пополудни, дамы въ цвтныхъ робахъ съ газовыми накладками, шитыми серебромъ. Длинные ихъ локоны перевиты были гирляндами изъ цвтовъ. Императрица, обошедъ гостей, пригласила ихъ къ столу. Государыня со всею фамиліею обдала въ грот, на конц большой аллеи сада, въ сторон отъ бассейна. Для прочихъ постителей накрытъ былъ столъ въ 300 кувертовъ, подъ навсомъ изъ зеленой шелковой ткани, поддерживаемымъ колоннами, которыя покрыты были кисеею и увиты гирляндами изъ натуральныхъ цвтовъ. Между колоннами находился буфетъ, по одной сторон съ золотою и серебряною, а по другой съ фарфоровою посудою. Приглашено было 150 кавалеровъ и столько же дамъ, и жребій назначалъ каждой дам ея кавалера. Обдъ состоялъ изъ двухъ перемнъ, изъ коихъ въ каждой было по 300 блюдъ, кром десерта. Посл обда гости раздлились на разныя группы: одни гуляли по саду, другіе занимались катаньемъ по бассейну въ раззолоченныхъ яликахъ, принадлежавшихъ императриц. Съ наступленіемъ вечера открылся балъ подъ тмъ же навсомъ, гд обдали. Разноцвтные огни, коими освщенъ былъ садъ; поставленныя въ разныхъ мстахъ прозрачныя картины и аллегорическія изображенія, приличныя празднуемому торжеству, представляли нчто очаровательное. Въ начал бала ввели въ палатку двнадцать французскихъ офицеровъ, взятыхъ въ плнъ подъ Данцигомъ. Когда каждый изъ нихъ поцловалъ у императріцы руку, государыня, оборотясь къ начальнику ихъ, бригадиру графу де-ла-Моттъ-Перузу, сказала: «Не удивляйтесь, что я выбрала это время для вашей аудіенціи: французы дурнымъ обращеніемъ съ русскими [3] , имвшими несчастіе попасться въ ихъ руки, даютъ мн право къ отмщенію; но я довольствуюсь учиненною вамъ теперь непріятностію, какъ народъ вашъ славится любезностію, то надюсь, что дамы здшнія успютъ въ ныншній вечеръ истребить изъ памяти вашей тягостное ваше положеніе». — Съ симъ словомъ 12 фрейлинъ вручили плнникамъ ихъ шпаги. «Ваше величество», отвчалъ графъ де-ла-Моттъ, «умли найти средство побдить насъ два раза: въ первый, когда мы, противъ желанія, положили оружіе передъ храбрыми войсками вашими, и теперь, когда охотно отдаемъ сердца наши прекраснымъ нашимъ побдительницамъ!»

3

Французы, не объявивъ войны, овладли въ то время однимъ русскимъ фрегатомъ на Балтійскомъ мор и заорали въ плнъ весь экипажъ.

Императрица Анна любила русскую пляску. Ежегодно на маслениц приглашали ко двору унтеръ-офицеровъ гвардіи съ ихъ женами, которыя плясали по-русски. Придворные и даже члены императорской фамиліи принимали участіе въ этомъ народномъ увеселеніи.

Во времена Елисаветы Петровны балы русскаго двора славились во всей Европ. Извстный балетмейстеръ Ланде говаривалъ, что нигд не танцевали менуэта съ большею выразительностію и приличіемъ, какъ въ Россіи. Это тмъ вроятне, что сама государыня танцовала превосходно, и особенно отличалась въ менуэт и въ русской пляск. При ней же завелись и маскарадные балы, вмсто бывшихъ при Петр I масленичныхъ маскарадовъ, которые ограничивались однимъ катаньемъ въ саняхъ. Катанья вошли въ придворный церемоніалъ, но безъ масокъ, а вмсто того имвшіе пріздъ ко двору прізжали, маскированные, танцовать въ опредленные дни во дворецъ. Въ новый годъ вс мужчины являлись въ женскомъ, а дамы въ мужскомъ платьяхъ безъ масокъ. Мужской нарядъ весьма шелъ къ лицу императриц Елисавет Петровн. Однажды, помнится 1 января 1752 года, на одномъ изъ таковыхъ маскарадовъ, великая княгиня Екатерина Алексевна, справедливо удивленная красотою государыни, сказала ей: «Il est tres heureux, Madame, pour nous autres femmes, quo vous n'etes cavalier que pour ce soir: sans cela vous seriez trop dangereuse». — «En ce cas la, Madame, отвчала императрица, cost certainement a Vous la premiere, quo j’aurais adresse mes hommages».

Вотъ вамъ краткій отчетъ о первыхъ балахъ въ Россіи. Остается мн еще упомянуть о нарядахъ, какіе были въ употребленіи у почтенныхъ нашихъ ддушекъ и бабушекъ. Но вы сами не разъ жаловались на втреность моды, а она точно также распространяла непостоянное владычество на прежніе степенные покрои, какъ на ныншнія легкія одежды. Но такъ и быть: чтобъ избжать вашего неудовольствія, постараюсь въ нсколькихъ словахъ схватить нкоторыя эпохи господствовавшаго въ Россіи вкуса въ нарядахъ.

Заимствовавъ у французовъ ассамблеи, мы у нихъ же переняли и бальныя наши платья. Не думайте, чтобъ то были т легкія, эирныя ткани, въ какихъ нын прізжаютъ на балъ наши красавицы. Старики твердятъ, что въ ихъ время молодежь была степенне ныншняго. Вообще трудно врить старикамъ, обыкновенно хвалящимъ былое, счастливые годы ихъ славы и побдъ, и нарекающимъ на настоящее, когда они принуждены уступать другимъ право плнять и быть любезными; но въ семъ случа едва ли они не правы. Представьте себ женщину, стянутую узкимъ костянымъ кирасомъ, исчезающую въ огромномъ фишбейн, съ башмаками на каблукахъ въ полтора вершка вышины, и танцующаго съ нею мужчину въ алонжевомъ напудренномъ парик, въ широкомъ матерчатомъ шитомъ кафтан, съ стразовыми пряжками въ четверть на тяжелыхъ башмакахъ, и посудите, можетъ ли эта пара кружиться, летать по полу въ экосез съ тою легкостію, съ тою быстротою, какую видимъ нын! Робы длались большею частію изъ одной съ корсетомъ матеріи, съ длинными шлейфами, парчовыя или штофныя, шитыя золотомъ, серебромъ, а иногда унизанныя жемчугомъ и драгоцнными каменьями и обложенныя богатыми кружевами. Головной уборъ былъ также весьма различенъ. Ни надъ чмъ, кажется, мода не тиранствовала столько, сколько надъ волосами: каждый годъ, каждое собраніе то повышали, то понижали прическу, а потому и весьма трудно очертить ее въ нсколькихъ словахъ. Волосы покрывали пудрою, или, оставляй въ природномъ вид, переплетали ихъ брильянтами и жемчугомъ. Вообще пышность въ нарядахъ замняла вкусъ. Дамы не одвались, какъ теперь, по рисунку Грацій, не знали плнительной простоты, въ каждой бездлк блистало тяжелое великолпіе, а не ныншній милый, утонченный вкусъ.

IV. Частная жизнь русскихъ при Петр I.

Частная жизнь людей высшаго общества въ царствованіе Петра I такъ разнообразна, что трудно, невозможно почти дать описанію ея надлежащаго единства, сдлать изъ онаго нчто цлое. Но какъ безъ нея нельзя составить себ яснаго понятія о русскихъ нравахъ того времени, то я ршился помстить здсь нкоторыя черты изъ тогдашней общественной жизни, предоставляя другимъ умножить собранныя мною свднія новыми, и составить изъ нихъ полную картину.

Извстно уже, что Петръ, со вступленіемъ на престолъ, ршился преобразовать наши нравы, и что сіе намреніе усилилось въ немъ съ 1718 года, посл второго путешествія его въ чужіе края. Желаніе произвести сей переворотъ скоре и, если можно, самому видть послдствія онаго, сродное пылкому характеру и безпокойной дятельности сего монарха, не могло не встртить препятствій въ народ полуобразованномъ, свято повиновавшемся обычаямъ старины. Никто не смлъ ясно противостать вол государевой; но большая часть, состоявшая изъ коренныхъ русскихъ вельможъ, исполняя оную по наружности, старались удержать что можно было изъ обыкновеній, въ которыхъ они взросли, которыя получили въ наслдство отъ своихъ отцовъ. Другіе, въ угодность ли монарху, или потому, что понимали высокіе его виды, предупреждали желанія Петра, слдуя совершенно вновь вводимымъ перемнамъ. Сюда принадлежали особы, приближенныя къ царю, или т, кои, бывъ отправлены въ начал его царствованія въ чужіе края, возвратились оттуда съ желаніемъ сблизить насъ съ народами просвщеннйшими и поставить наши общества на европейскую ногу. Оттого-то вы увидите въ частной жизни русскихъ времени Петра I странную пестроту: борьбу стараго съ новымъ, остатки русскихъ обычаевъ съ примсью обыкновеній голландскихъ, французскихъ и англійскихъ; непринужденность въ обращеніи вмст съ мелочнымъ этикетомъ; у однихъ азіатскую пышность, у другихъ благоразумную умренность, не терпящую излишества и не знающую недостатка. Каждая семья представляетъ въ своемъ быту нчто отдльное, сохраняющее свой особый цвтъ. Я изложу вкратц домашнюю жизнь главнйшихъ лицъ въ столиц и потомъ постараюсь схватить нкоторыя черты, которыя, при всемъ разнообразіи нравовъ въ частности, были почти общія у всхъ.

Главою исключительныхъ любителей старины былъ князь едоръ Юрьевичъ Ромодановскій. Связанный съ государемъ узами родства; любимый и уважаемый Алексемъ, еодоромъ и Петромъ за его испытанную врность, любовь къ правд и проницательный, хотя необразованный умъ; занимая въ государств важнйшую должность, онъ въ домашнемъ кругу являлся совершеннымъ русскимъ бояриномъ стариннаго покроя. Онъ одинъ осмлился противостать точной вол Петра касательно перемны въ одежд. Никогда не угождалъ прихотямъ господствовавшей въ его время моды, всегда носилъ русскій кафтанъ, отороченный узенькимъ золотымъ или серебрянымъ позументомъ, и черные усы съ просдью, которые еще въ послдніе годы царствованія Алекся Михайловича украшали его лицо. Обыкновенно грубый въ обращеніи, онъ не перемнялъ онаго ни съ кмъ, и равно принималъ какъ вельможу, такъ и послдняго изъ гражданъ. Никто не смлъ взъхать къ нему на дворъ. Самъ Петръ, навщая князя-кесаря, оставлялъ одноколку свою у тесовыхъ воротъ его и пшкомъ подходилъ къ его дому; никогда не садился въ карет съ нимъ рядомъ, а всегда напереди. Въ обществахъ никто не смлъ ссть передъ нимъ. Приходившіе къ нему, какого бы они званія ни были, должны были прежде поклона хозяину, осушить большой кубокъ простого вина, приправленнаго перцемъ, поднесеннаго на золотомъ блюд ручнымъ медвдемъ. Худо тому, кто вздумалъ бы отказаться! медвдь, упустивъ блюдо, вцплялся въ парикъ или волосы гостя, и до тхъ поръ не давалъ ему покоя, пока сей не соглашался принять чинимаго ему привтствія. Простыя щи, кулебяка съ угремъ, разварная стерлядь и баранья буженина съ чеснокомъ были главными кушаньями его обдовъ. Столтніе меды, пива, настоенныя ягодами, и изрдка мальвазія наполняли золотыя или серебряныя кружки, поставленныя передъ каждымъ приборомъ. Въ осеннее время, когда хлбъ былъ убранъ съ полей, отправлялся онъ изъ Москвы, чтобъ въ окрестностяхъ сей столицы, въ рощахъ, прилежащихъ къ селамъ Коломенскому, Измайлову и дале, потшиться охотою, а особенно соколиною, которую любилъ до страсти. Ни одинъ владтельный князь Германіи, можетъ быть, не показывалъ въ подобныхъ случаяхъ такой пышности, какую являлъ сей русскій вельможа. Въ то время бояре поставляли за славу имть во двор многочисленную челядь: одни содержали домовыя войска, родъ тлохранителей, состоявшія большею частію изъ дворовыхъ людей, одтыхъ въ цвта, находившіеся на гербахъ господъ; другіе имли каждый свой дворъ, составленный изъ бдныхъ дворянъ на жаловань и устроенный у однихъ наподобіе двора древнихъ русскихъ царей, у другихъ по образцу европейскихъ дворовъ. Въ день, назначенный княземъ Ромодановскимъ для охоты, множество ловчихъ, сокольничихъ, подсокольничихъ и поддатней, въ зеленыхъ чекменяхъ съ золотыми или серебряными нашивками, или опушенныхъ иногда соболями, въ красныхъ шараварахъ и желтыхъ сапогахъ, въ длинныхъ по локоть лосиныхъ рукавицахъ и горностаевыхъ шапкахъ, съ перевязями чрезъ плечо, одною изъ серебряной тесьмы, къ которой прившена была обитая бархатомъ лядунка, и другою золотою, на коей вислъ серебряный рогъ, опоясанные ремнями, которые увшены были кольцами, собравшись у воротъ, ждали повелній князя-кесаря. Но данному знаку вызжали они, при звукахъ роговъ, на горскихъ лошадяхъ въ поле: одни, ведя за собою на смычкахъ своры собакъ, другіе, неся на прикрпленныхъ къ пальцамъ стальныхъ кляпышахъ [4] , обвитыхъ серебряною или золотою проволокою, сибирскихъ кречетовъ съ прившенными къ шейкамъ бубенчиками, подъ бархатными клобучками, шитыми серебромъ, золотомъ или разноцвтными шелками. Князь-кесарь приглашалъ обыкновенно многихъ вельможъ для раздленія сей забавы. Онъ самъ вызжалъ на арабскомъ жеребц. Свита его, простиравшаяся иногда до 500 человкъ, вся посажена была на лошадяхъ съ его конюшенъ, большой обозъ со състными припасами и напитками халъ вслдъ. Во время охоты подсокольничіе подавали князю и гостямъ его кляпыши съ кречетами. Собаки напускались для отысканія добычи; едва она подымалась, державшіе на рукахъ кречетовъ снимали съ нихъ клобучки, и громкіе крики одобренія сопровождали сихъ врныхъ охотниковъ, когда, пустившись стрлою на добычу іі поразивъ ее, они, по свисту сокольничаго, возвращались къ своимъ господамъ. Охота оканчивалась сытнымъ обдомъ. Т изъ простыхъ ловчихъ или сокольничихъ, которые имли случай отличиться, удостаивались чести раздлять трапезу князя. За множествомъ блюдъ слдовала общая попойка: большія чаши, наполненныя виномъ, переходили изъ рукъ въ руки, и чмъ ловля была успшне, тмъ пиръ былъ шумне. Таковыя охоты продолжались иногда по нскольку мсяцевъ сряду. Петръ не любилъ сего рода забавъ, но снисходилъ къ прихотямъ свата своего, князя едора Юрьевича.

4

Такъ назывались палочки изъ металла или твердаго дерева, на которыхъ сокольничіе держали кречетовъ.

Сія священная привязанность къ старин оставалась почти наслдственною въ род князей Ромодановскихъ. По смерти князя едора Юрьевича, сынъ его князь Иванъ едоровичъ, принявъ титулъ отца [5] , руководствовался его правилами и въ домашней жизни. То же обращеніе со всми, тоть же этикетъ, т же забавы. Число послдователей Ромодановскаго было многочисленно. Иванъ Ивановичъ Бутурлинъ, Лопухины, Нарышкины и много другихъ вельможъ, которыхъ имена мене извстны, старались по возможности соглашать обычаи предковъ своихъ съ тми, какіе дворъ вводилъ въ употребленіе.

5

Титулъ князя-кесаря, данныя Петромъ князю едору Юрьевичу передъ первымъ отъздомъ его въ чужіе края въ 1697 году.