НШ 11

Лишь к концу второй недели Сонг решился на то, к чему так давно готовился – открытие последней печати и слиянии с той сущностью, которой когда-то являлся. Он хорошо понимал, что в случае, если просто разнесёт печать на мелкие куски, его сознание окажется в буквальном смысле затопленным чужими воспоминаниями, мыслями и опытом. И даже несмотря на то, что после последних разрушений печати, какая-то, хоть и небольшая, но часть воспоминаний высвободилось, это может ему не помочь. Ему нужно было время на то, чтобы понять и осознать всё. И здесь ему помог не кто иной, как Локус Болг. Бывший глава клана Болг хоть и оставался лишь отражениям себя прошлого, являлся в прошлом Абсолютом и знал куда больше любых других практиков, знакомых Сонгу. Именно он подсказал ему вариант с постепенным принятием воспоминаний. Это даже была не техника, а принцип познания, который использовался кланом Болг во время их расцвета. И в теории он должен был помочь ему окончательно не потерять себя в воспоминаниях прошлого.

Сам процесс разрушения печати не представлял себя ничего нового. Теперь, когда Сонг уничтожил все, кроме последней, он уже хорошо разобрался в принципе того, как это делается. Мысленный приказ, небольшое усилие с помощью духовной энергии и вот уже последняя печать с треском развалилась, покрывшись трещинами. И в этот же миг его затопило чужими воспоминаниями и невероятной, всепоглощающей мощью. «Парагон» представлял собой одну из вех развития практика. Воин, достигающий этого этапа, сталкивался с самим собой. В буквальном смысле. Если практически все предыдущие этапы были тем или иным образом завязаны на совершенствовании энергии или тела, то «Парагон» был единственным, завязанным на душе. И обмануть собственную душу было попросту невозможно. Именно поэтому такое большое количество практиков на долгое время останавливалось на этом этапе. Сам по себе он требовал лишь одного – полного принятия собственных дел и поступков за всё время, пока практик помнил об этом. Сонг поэтому торопился использовать полученный импульс от раскрытия печати до того, как воспоминания начнут появляться вего голове. Очевидно, что геноцид целых атоллов – это не то, с чем он сможет сейчас смириться. Душа, слишком необычная и непредсказуемая структура, чтобы пытаться рисковать. Нет, Сонг пробьётся сейчас.

Сам процесс прорыва мог показаться самым элементарным среди всех этапов, включая даже полоски Властителя, но это лишь на первый взгляд. В действительности ни у одного практика, достигшего этого, не повернулся бы язык назвать этап «Парагона» простым. Но у Сонга, в отличие от обычных воинов было неоспоримое преимущество. Он слишком мало прожил, оказавшись перед «Парагоном» в столь «юном» возрасте. Не успел замарать руки в чужих смертях, никого не предавал и не терял, держал своё слово и всегда старался поступать, по справедливости. Вот только даже для него взятие «Парагона» оказалось непростым. Духовная энергия невообразимой волной рухнула на него ломая и корёжа разум и душу, переворачивая воспоминания, все ещё его воспоминания, от новых он пока, лишь на время, успел оградить себя. Заставляя вспомнить обо всём и вынести вердикт… теперь он сам был себе судья.

Сонг стоял посреди бесконечного белого пространства, совершенно один. Куда ни кинь взгляд он видел лишь бесконечный свет и ничего больше. Один. Опять один.

– Здесь есть я, друг, – хорошо знакомый голос раздался за спиной молодого человека и резко развернулся, нос к носу столкнувшись с Виндом. – Хреново выглядишь. – Тут же прокомментировал увиденное парень напротив.

– Я… – Сонг запнулся, разглядев раны на теле Винда, он явно сейчас стремительно угасал под действием духовной печи, в которую его превратили.

– Ты мог бы вернуться за мной, после всего? Я так и лежу сейчас в той треклятой пещере, не погребённый, – наклонив голову сказал его друг и из его глаз покатились две кровавые дорожки, через мгновение такие же дорожки полились из ушей.

– Нет, это было невозможно, – покачал головой Сонг, хотя знал что мог вернуться. Если бы захотел. – Тебе уже ничем нельзя было помочь. Нужно было уходить. От этого завесила моя жизнь.

– А почему ты не захотел помочь мне? – за спиной ещё один хороший голос, он повернулся и встретился лицом к лицу со стариком-рабом, некогда выходившим его. – Ты даже не запомнил моего имени…

– А что насчёт нас? – ещё один разворот и Сонг смотрит на Вон Дуо и Шу Фикса. – Сгорать заживо было очень больно. Ты даже не захотел почтить нас в одном из храмов Синего Кита.

– В городе Синего Кита не было храмов, друзья.

– Это лишь отговорка, ты мог почтить нас позже.

– А так ли нужна была моя смерть? – ещё один голос, на этот раз женский. – Я хотела стать сильнее, но заслужила ли за это смерть?

– Ты предала меня и Винда, своего друга детства, – ответил ей парень. – Это наказание ты навлекла на себя сама.

– Как и я, вероятно? – это голос Тул Вэя, его Сонг ни с кем не перепутает. – Ты убил меня собственными руками, без жалости, как таракана. Разве это достойно?

– После того как со своей «тётушкой» уничтожил всю нашу команду? Это даже не предательство, это хуже. Будь у меня возможность, я бы убил тебя несколько раз.

– А что насчёт меня? Я заслужила свою участь? – Лин Смэл, эта девушка вечно хвостиком бегала за Тул Вэем и стала одной из его соучастниц.

– Что ты скажешь насчёт меня…

– А я…

– Я всего лишь хотел получить прибыль…

Им, казалось, не было конца и края, стояли вокруг Сонга и обвиняли, смотрели с укоризной или вовсе без внешних эмоций, или даже с гневом.

– Хватит! – Сонг поднял руку, прерывая нестройный поток возмущений и садясь в позу лотоса, даже для него это испытание будет непростым. Но он совершенно точно не дрогнет. Слишком многое стоит сейчас на кону.

Глава 23

Перед взглядом Сонга «маршировали» воспоминания. Он продолжал вспоминать каждую, даже мельчайшую свою ошибку. Не самые приятные ощущения. За сотни и тысячи лет жизни многие практики накапливали ошибок столько, что не было ничего удивительного в их затруднениях. Сонг предполагал, что отчасти старик Лод именно из-за того не мог прорваться к этапу «Божества», груз вины просто не позволял ему такое сделать. И если припомнить один из их разговоров – старик специально не пытался это делать, потеряв всякое желание совершенствоваться после событий со своей семьёй.

Сонг не знал, сколько в реальности уже прошло времени с момента, как он начал прорываться, но по собственным ощущениям внутри собственных воспоминаний он был заперт уже целую вечность. Лишь иногда парень ощущал прорыва малой границы, дающий мгновенный прилив сил и возможность, наконец, закончить эту пытку. Но каждый раз Сонг упрямо продолжал двигаться к своей цели, не останавливаясь на взятии малой границы. Импульсом, полученным от разрушения печати, следовало воспользоваться на максимум, пока ещё у него была такая возможность. В конце концов, очень скоро чужие воспоминания окажутся частью него и не факт, что это не помешает Сонгу в будущем прорваться к «Божеству», именно потому следовало сделать всё сразу.

Со стороны такие рассуждения выглядели смешно, где такое видано, чтобы одним махом перемахнуть полноценный высший этап «Парагона». Основание практика при такой невероятной скорости могло разрушиться при любом неправильном действии и это, не считая самого факта преодоление одним махом высшего этапа развития. Ни одно сокровище атоллов людей, духов или святых было неспособно на что-то подобное. А печать, пускай и последняя, с лёгкостью могла с этим справиться. Её мощи хватило даже на то, чтобы одновременно с этим ещё и укреплять развитие Сонга. Вот только расплата за всё придёт в своё время. Так или иначе, с этим ничего нельзя поделать. Он прекрасно понимал это, но всё равно сделал шаг.

Вихрь воспоминаний с новой силой накрыл его, грозя опрокинуть и затопить его разум. Иногда перед ним появлялись образы прошлого, о котором он ничего не слышал и не знал, явно осколки воспоминаний от прошлой жизни. Отчасти благодаря этому Сонгу всё ещё удавалось сохранить собственный разум и даже сопротивляться постоянному прессу своих прошлых ошибок.

Прорыв к этапу «Божества» это, с одной стороны, самый сложный и тяжёлый процесс для практиков Высших миров, а с другой – самый лёгкий. Лёгкий, потому что, как таковые накопления духовной энергии для прорыва уже не так нужны, куда важнее здесь было состояние разума и совершенствования разума, души и тела. Впервые Дао, Земля и Небо соединялись в одном практике, переплетаясь настолько тесно, что создавали идеальное тело. Воин, идущий путём боевых искусств, должен был принести в жертву трём первоосновам то единственное, что было для него дорого – себя. Достигнув пика этапа «Парагона» Сонг и подобравшись вплотную к этапу «Божества», по сути, остановившись от него в полушаге, он одним мысленным усилием разрушил своё тело. Множество раз закалённое и представляющее собой практически неуничтожимую основу, оно вспыхнуло ярким пламенем, выгорая и разрушаясь за пару мгновений.