"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

масштабы насилия, к которому прибегали правые и левые радикалы, рассчитывая занять место «прогнившей

демократии».

Одним из первых, кто был осужден в Германии за стычки с фашистами, был Эрих Шмидт, работавший на

московском Электрозаводе. В 1929 г. он получил 2,5 года тюрьмы, но вскоре бежал из нее, спустившись по

стене по веревочной лестнице — ему как маляру по профессии это было не впервой. В мае 1932 г. в ходе

уличных столкновений между коммунистами и фашистами в Кенигсберге погибло несколько человек, в том

числе двое полицейских. Один из активных участников этих событий — Пауль Давид заочно получил 3 года

тюрьмы, но скрылся и при содействии МОПРа приехал в СССР как интурист.

Насилие, непарламентские формы политической борьбы отличали повседневную жизнь Веймарской

республики. Полиция оказыва

32

лась не в состоянии держать ситуацию под контролем, для правых и левых радикалов она сама являлась

частью ненавистной «системы». В убийстве фашистов и полицейских в ходе следствия признавались Георг

Керн75, Вилли и Эрнст Майеры76, Густав Брюн, Вилли Бисмарк, Йозеф Шрамм, Эрих Бонзак, Вильгельм

Рерс, Фриц Шиман-ский. Практически все они в годы мирового экономического кризиса оказались

безработными.

В июне 1933 г., т. е. уже после установления гитлеровской диктатуры, группой пикетчиков из Союза красных

фронтовиков, в которую входил Рудольф Брамфельд, был убит полицейский, охранявший штрейкбрехеров.

Подобные деяния, формально не одобрявшиеся пропагандой КПГ, вызывали восхищение у соратников и

героизировались в устной традиции левого радикализма. В 1937-1938 гг. эти люди с гордостью рассказывали

следователям о деталях произошедшего, о том, какими путями они потом добирались до СССР.

Их прятали на партийных квартирах, потом выдавали подложные паспорта либо тайно отправляли на

советские суда, стоявшие в Гамбурге или Штеттине. Так, Бонзака под видом грузчика переправили на

советский пароход «Комсомолец». Он спрятался в трюме и вылез только тогда, когда корабль был уже в

открытом море. Капитан хотел высадить «зайца» в первом же порту, но у Бонзака была справка от местной

организации КПГ, и корабельная партячейка решила взять его в СССР. В Одессе Бонзак был первым делом

отправлен в тюрьму, но вскоре выпущен по ходатайству МОПРа и признан политэмигрантом.

Случайно это или нет, но дела большинства из партийных активистов, совершивших в Германии уголовные

преступления, в архиве оказались рядом. Одинаковым был и срок, назначенный им Особым совещанием

(ОСО) НКВД — 10 лет. Они даже попали в один и тот же лагерь на Крайнем Севере. После подписания

советско-германского пакта те из них, кто не успел принять советского гражданства, были возвращены из

Норильсклага и выданы Германии, хотя подобный «жест доброй воли» обещал им только перемещение из

ГУЛАГа в нацистский концлагерь.

75 В личном деле Керна отмечается, что организованная им демонстрация на Рихардштрассе в Берлине закончилась

перестрелкой с полицией (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 4662).

76 По показаниям Вилли Мейера, в 1929 г. во время уличных столкновений они вместе с братом стреляли в фашиста и были

арестованы, но позже освобождены за недостатком улик. Когда следствие спустя два года возобновилось, оба по подложным

паспортам прибыли в СССР.

33

Лозунг одного из лидеров КПГ Гейнца Неймана — «бей фашиста там, где его встретишь» — вполне

соответствовал настроениям маргиналов, выброшенных экономическим кризисом на обочину цивили-

зованной жизни. Для них приход Гитлера к власти являлся одним из ухищрений ненавистной «системы», с

которой они были готовы бороться не на жизнь, а на смерть. Того, кто постоянно имел конфликты с

полицией Веймарской республики, не мог испугать уличный террор нацистов. В пролетарских кварталах

Берлина или Гамбурга, Ганновера или Бреслау в борьбе участвовали целыми семьями. Так, в 1933 г. в

гамбургской тюрьме по обвинению в коммунистической пропаганде оказались братья Ганс и Карл Бороши, а

также два сына последнего. Поодиночке им удалось вырваться из страны. В ноябре 1937 г. Карл и его

сыновья будут расстреляны на Бутовском полигоне как немецкие шпионы.

Немецкая секция ИККИ, постепенно превратившаяся в эмигрантское руководство КПГ, после прихода

Гитлера к власти стала более либерально относиться к членам партии, самостоятельно выбравшимся из

Германии. Во многом благодаря их рассказам о терроре, развязанном штурмовиками при попустительстве

полиции, стало ясно, что речь идет не об отдельном эпизоде в процессе загнивания капитализма, а о чем-то

более серьезном и долговременном. В течение нескольких месяцев были разрушены каналы партийной

коммуникации между Москвой и Берлином, лидеры партии арестованы, а некоторые местные организации

просто перестали существовать. Рассказы прибывших в СССР немецких коммунистов о терроре гит-

леровских штурмовиков, о пытках, которым их подвергали в полиции и концлагерях, говорили сами за себя.

Позже некоторые из них получат возможность сопоставить пережитое с методами, которыми действовали

советские органы госбезопасности.

Приток эмигрантов из Германии привел к резкому увеличению нагрузки на бюджет советского отделения

МОПРа. Многие прибывали в СССР инвалидами, как Гельмут Кадеман, находившийся в заключении с марта

1933 по ноябрь 1935 г.; Герхард Мозер, И месяцев проведший в концлагере Бергермоор. Вилли Будиху,

потерявшему руку в декабре 1918 г., в декабре 1932 г. во время драки с депутатами от НСД АП прямо в зале

заседаний рейхстага раздробили колено. После прихода Гитлера к власти Будих был арестован и вновь