"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

110 Директивное письмо НКВД СССР от 2 апреля 1937 г. подчеркивало: «Материалы по делам, ликвидированным во второй

половине 1936 г., свидетельствуют о том, что значительно усилилась деятельность германских фашистов, типичная для предво-

енного периода» (Охотин Н., Рогинский А. Указ. соч. С. 40).

66

занимался центральный аппарат МОПР111. Но большинству антифашистов, прибывших в СССР после

прихода Гитлера к власти, приходилось знакомиться с отделениями этой организации уже в Праге и Париже,

— эти города являлись своего рода «перевалочными пунктами» на пути в Москву. В марте 1936 г.

полномочия легитимационной комиссии МОПР по предоставлению политического убежища были

радикально урезаны, а политэмигранты, уже находившихся в СССР, подвергнуты серьезной «чистке». В

качестве мотива решение Политбюро называло проникновение в страну под видом политэмигрантов

«прямых агентов разведывательных и полицейских органов капиталистических государств»112.

В Веймарской Германии ведущие функционеры КПГ часто скрывались от преследований властей и не могли

обратиться в полицию за заграничным паспортом. После прихода Гитлера к власти обмануть сотрудников

гестапо и получить документы на выезд стало трудно даже для рядовых членов партии. Если в Прагу или

Париж можно было добраться без паспорта, нелегально покинув Германию, то доехать до СССР через

страны «санитарного кордона» без этого документа было практически невозможно113.

Отделения МОПР, работавшие в той или иной европейской стране, обеспечивали политэмигрантов

фальшивыми паспортами. По прибытии в Москву этот паспорт сдавался в Коминтерн (некоторые документы

использовались многократно), а человек получал новую, вымышленную фамилию. Делалось это, по

признаниям самих эмигрантов, для того, чтобы замести следы и избавить их от преследования со стороны

немецкой полиции — по крайней мере, так это объясняли контактировавшие с ними сотрудники МОПР.

Таким образом, беженцы из Германии оказывались не только в новой социальной среде, но и получали

новую идентичность, им приходилось привыкать откликаться на новое имя.

Преимущество статуса политэмигрантов заключалось в том, что вид на жительство им выдавали «без

предъявления национального паспорта», делая в документе соответствующую пометку. Подать заявление на

признание себя политэмигрантом мог практически каждый, однако положительное решение зависело

прежде всего от

111 О работе этой комиссии см. Дель О. Указ. соч. С. 68-72.

112 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и

диверсионных элементов» от 9 марта 1936 г. //Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. С. 738-741.

113 Исключением являлись политэмигранты, которых нелегально переправляли на советские теплоходы в портах Германии, Франции и других стран.

67

мнения представительства КПГ в Москве. В середине 30-х гг. ряды эмигрантов постоянно просеивались, и

их число неуклонно уменьшалось.

Очевидно, что политэмигрантом мог оставаться только тот, кто сохранял свое иностранное гражданство.

Поэтому МОПР был крайне заинтересован в принятии ими советского гражданства, о чем пойдет речь в

следующем разделе. Правовой статус политэмигрантов был уникальным, практически они оказывались

сидящими меж двух стульев. С одной стороны, формально они оставались гражданами Германии, хотя и

отказывались от каких-либо контактов и со своей родиной, и с ее дипломатическим представительством

(конечно, были и исключения, например, переписка с родными через подставные адреса или сотрудников

посольства). В случае, если политэмигрантов лишали германского гражданства, они просто не знали об

этом. Данное обстоятельство вскрывалось только тогда, когда посольство отказывалось выдавать

приговоренным к высылке из СССР выездные документы.

С другой — политэмигранты не претендовали на «нансеновский паспорт», признанный Лигой наций для

лиц, находившихся вне подданства. После своего ареста они путались в показаниях, называя себя то

советскими, то германскими гражданами. В первом случае это было связано с нежеланием ни при каких

обстоятельствах возвращаться в Германию, во втором, наоборот, с расчетом на то, что отправка в ГУЛАГ

будет заменена высылкой на родину.

Для следователей НКВД такая двойственность также доставляла немало хлопот. Они знали, что по

отношению к иностранным подданным действуют особые правила обращения, а потому действовали по

обычной бюрократической схеме — для формирования «удобной реальности» нужна всего лишь одна

бумага от начальства. И такую бумагу можно встретить в десятках АСД. Она является лишним под-

тверждением того, сколь велика была власть бюрократа «средней руки» над судьбами десятков и сотен

людей.

Речь идет о разъяснении, что «все прибывшие в СССР иностранцы и получившие вид на жительство в СССР

не на основании национального паспорта, а по ходатайству МОПРа или Коминтерна, ино-подданными не

считаются, а являются внеподданными и подлежат ответственности наравне с гражданами СССР». Сам факт

приравнивания друг к другу лиц вне подданства и советских граждан являлся правовым нонсенсом, но это

уже тема юридического исследования. В качестве лица, давшего процитированное разъяснение, в докумен-

тах назывались сотрудники то первого, то третьего отдела центрального аппарата НКВД. Поскольку речь

идет в данном случае только

68

о ссылке на «разъяснение», а его оригинала нет ни в одном из АСД, нельзя исключать, что оно было устным

и даже «стимулированным снизу».

Таким образом, преимущества, которыми обладали политэмигранты в Советском Союзе, после их ареста