"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

превращались в «отягчающие обстоятельства». Любая деталь их биографии оказывалась свидетелем

обвинения. Освобождение из концлагеря увязывалось с вербовкой в шпионы, отсутствие арестов,

предварявших выезд из Германии, оказывалось не менее подозрительным фактом. «Прибыл в СССР по

фальшивому паспорту», — так звучал один из пунктов обвинительного заключения в делах многих

немецких политэмигрантов, хотя эти паспорта они получали от сотрудников МОПР во Франции или

Чехословакии114. Получалось, что одна рука советского бюрократического аппарата не желала ничего знать о

том, что делала другая!

Эмигранты задавали немало задачек разным звеньям этого аппарата, их случаи требовали нестандартных

решений. У Екатерины Розенбаум не было своего германского паспорта, она была вписана в паспорт своего

мужа. Иосиф Швиппе приехал в СССР по паспорту брата, так как в Германии ему грозил тюремный срок за

нападение на полицейского115. Генри Борн настаивал в ходе допросов, что он подданный «Свободного

Данциге кого государства» — этот город находился под контролем Лиги наций.

На основе допросов свидетелей можно утверждать, что политэмигранты хуже адаптировались в заводской

среде, нежели те их соотечественники, кто приезжали в СССР по трудовым контрактам. У последних не

было таких восторженных представлений о Советском Союзе, они бежали от безработицы, движимые

материальным интересом. Политэмигранты же воспринимали себя как профессиональных революционеров

и рассматривали свое пребывание в СССР как временное, постоянно просились на нелегальную работу в

Германию или третьи страны, готовы были идти добровольцами на войну в Испанию. Многие из них хотели, но так и не смогли найти свое место в особом укладе советской жизни. Слишком долго они смотрели на нее

издалека, да еще и сквозь розовые очки...

114 См. например обвинительное заключение по делу Герхарда Мозера, работавшего художником-оформителем в ЦК германского

комсомола. Мозер умер в тюрьме от туберкулеза за неделю до судебного заседания по его делу.

115 Швиппе был арестован в 1932 г. при попытке выехать из СССР по этому паспорту, после отбытия срока сохранил германское

гражданство и жил по ВНЖ на свое имя, не смог своевременно его продлить. Вторично арестован в городе Алексин 29 августа 1937 г.

69

5. Принятие советского гражданства

Среди 720 человек, учтенных в базе данных, лишь 185 сохранили свое германское гражданство. Лицами вне

подданства считались согласно материалам следствия, 95 человек, в основном это были политэмигранты,

получившие ВНЖ с отметкой «без предъявления национального паспорта». 438 человек на момент ареста

имели советское гражданство, но подавляющее большинство из них когда-то являлись подданными

Германии.

Трудно установить точную дату начала массовой кампании по обращению иностранцев в советское

гражданство. Кто-то из арестованных говорил в ходе допросов даже о начале 30-х гг., коммунисты увязывали

эту кампанию с партийной чисткой 1933-1935 гг. и последующим обменом партдокументов116, основной

массой выходцев из Германии советский паспорт был получен в 1936-1937 гг. Характерно, что массовая

«советизация» политэмигрантов проходила раньше, чем эмигрантов экономических. Очевидно, что мы

имеем дело не с одномоментным актом, подразумевающим ясную политическую директиву, а с нарастающей

унификацией того пестрого социально-этнического конгломерата, который проживал на территории СССР и

в перспективе должен был оказаться «советским народом».

Одним из проявлений этой унификации являлось постановление ЦК ВКП(б) от 4 ноября 1934 г. «О работе

среди немецкого населения», нацеливавшее на решительную борьбу с антисоветскими элементами прежде

всего в местах компактного проживания немцев117. В годы партийной чистки иностранных подданных уже

автоматически исключали из состава ВКП(б). С 1936 г. иностранцев, служащих в государственных

учреждениях, начали в массовом порядке увольнять с работы, причем это касалось не только ключевых

наркоматов. Вскоре аналогичная кампания коснулась и рабочих, занятых на оборонных предприятиях. При

этом придумывались формальные поводы — «чистка аппарата», «сокращение персонала» и т. д.

Вследствие давления властей накануне большого террора начался массовый исход из СССР немецких

рабочих и специалистов, это была уже вторая волна после первых месяцев 1933 г. В результате отъездов и

принятия советского гражданства число германских подданных в Советском Союзе резко сократилось. По

данным посольства, в 1935 г. их было 11 327 (из них около 4000 — в Москве), по данным

116 См. показания Людвига Гана и Эмиля Бартошата.

117 См. Дель О. Указ. соч. С. 94.

70

ОВИР ГУРКМ НКВД к началу 1937 г. в стране осталось всего 4015 граждан Германии ш.

Политическая часть эмиграции и в данном аспекте имела свою специфику. Для сотрудников аппарата

Коминтерна переход в советское гражданство (и автоматически — в члены ВКП(б)) определялся

политической целесообразностью. Руководящие функционеры КПГ не переходили в гражданство СССР,

даже если были лишены подданства Германии. Один из руководителей германского комсомола Арнольд

Арно писал в своем заявлении из лагеря, что «не принял советское гражданство по приказу немецкой секции

Коминтерна»ш. От перехода в советское гражданство освобождались студенты Коммунистического

университета нацменьшинств Запада (КУНМЗ) и Ленинской школы Коминтерна, так как планировалась их

отправка на подпольную работу в Германию.

В ряде случаев решение о сохранении германского подданства было техническим — если паспорт того или

иного немца использовался для подпольной переправки эмиссаров Коминтерна за границу, тому даже