Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Вот и вы, – сказал мужичок. Перед этим он сверил номер Власова с тем, что было написано в его блокноте. – Вы же Михаил Власов?

– Да-да, – неуверенно произнес Михаил.

Власов взглянул на всадников. Это были простые ребята в выцветшей светло-зелёной форме с лицами необременённых интеллектом парней с российских окраин.

– Вы тот, кто нам нужен, – говорил мужчина. – Вы же из интеллигенции?

– Не знаю. Мне нужно трудиться, – тихо говорил Власов.

– Я читал ваше дело. Зачем вы врёте? – удивился мужчина.

– Нет. Не вру. Нужно выполнять план.

– Нам нужен журналист. В газету. Условия лучше и кормят три раза в день.

– Кормят. Три раза. Хорошо.

– Так вы согласны?

– Да-да, – тихо сказал Власов.

– Идёмте со мной, – говорил мужчина.

Мужчина вел его, конники следовали за ним. Власов провожал взглядом безликих заключенных, которые продолжали трудиться на каменоломни. Мысленно он прощался с ними. К ним подошел Сом.

– Вы кто такие? – гневно спросил Сом.

– Мы переводим заключенного Власова в идеологический отряд, – ответил мужчина.

– Какого нахуй Власова? А. Ноль девятого. Где бумага из управления лагерем? Почему не согласовано с Малышком?

– Посмотрите на этого урода, – начал один из солдат. – Пайку от начальства хочется?

– Без бумаги никакого Власова вы нахуй не увидите. Так что валите к ебени матери, откуда пришли.

Вместо ответа другой солдат ударил Сома кнутом по лицу. На месте удара мигом образовалась кровоточащая рана.

– Я вижу, вы блатные тут совсем стыд потеряли? – спросил мужичек. – Я, между прочим, кандидат в члены Партии. Так.

Мужчина даже ещё не успел что-либо произнести, как солдаты спешились и принялись забивать Сома. Власов уловил взгляд его кровоточащего лица. Сом плакал. Солдаты привязали его правую руку к одной лошади, а левую к другой.

– Вперёд клячи! – солдат выстрелил в воздух из маузера.

Лошади разбежались в разные стороны. На пару секунд Сом оторвался от земли, чтобы с хрустом шлепнуться обратно, а потом поволочься всей тушей по земле вслед одной из лошадей. Вскоре солдаты приманили к себе лошадей и успешно оседлали их. Сома волокли до самого Лагеря. Заключенные равнодушно выполняли работу. Даже редкие блатные не обращали на них внимания. Пройдя шлагбаум, солдаты отвязали Сома от лошади. Он ещё подавал признаки жизни. Стонал, а его руки весели плетьми. Один из солдат достал маузер и застрелил Сома. Власов наполнился чувством злорадной радости. На звук выстрелов прибежали караульные.

– Уберите это дерьмо, – приказал солдат.

– Есть, – ответил караульный.

– Какой плохой материал. С такими товарищами к изобилию не прийти, – разочарованно говорил мужичок.

Проходя плац, Власов увидел ту самую бабу. Она висела повешенной. Её стеклянный взгляд по-прежнему не выражал абсолютно ничего. Рядом с её шатающимся трупом на деревянный кол была насажена отрубленная голова того среднеазиата. В мыслях Михаила возникли орды хана Батыя. Подходя к бараку, к ним навстречу шел Кислый. Его левый глаз был забинтован, сквозь вату сочился гной. Нос был сломан. Он шел прихрамывая.

– Опа! Ёб твою мать! Ноль девятый. Какая встреча!

Кислый ринулся к Власову. Потом резко врезал ему ногой в живот, невзирая на солдат и мужичка. Михаил скрючился и повалился на землю. Его ушанка упала, оголив заросшую голову.

– Ну всё. Пиздец тебе, сука! Всё нахуй! Допрыгался блядь! – Кислый был в ярости.

Он попытался вмять в землю череп Власова, но вместо этого получил удар кнутом от солдата.

– Вы, блядь, что делаете нахуй?! – Кислый был в ярости. – Вы, мудачьё ёбанное знаете кто я такой нахуй?

– Михаил Власов был переведен в идеологический отряд, – сказал мужичок.

– Какой ещё, нахуй, Власов? Куда, бля?! Меня не ебёт. Ноль девятый останется здесь! Вы у меня ещё землю жрать будете, когда Малышок узнает.

– Хавальник завалил, выродок! – приказал солдат.

– Заебал, – сказал другой, потом достал маузер и выстрелил Кислому в ногу.

– АААААА!! Сука!! – Кислый повалился на холодную землю. – Пацаны! Суки! Суки! Наших бьют! Помогите! Суки!

Помощи не последовало. Солдат выстрелил в другую ногу.

– А, бля! Падла! Падла!

Мужичек помог Власову подняться.

– Сука. Аааааа! Бля! Сука!

Солдат склонился над Кислым, всадил ему несколько пуль в живот, а потом по пули в каждую руку.

– Выродки! Вы, блядь, вы, нахуй, Суки! Суки! Падла! – Кислый орал.

– Только посмотрите на этих людей, – мужичек обращался к Власову. – Совсем даже не отдают себе отсчета в том, что они делают. Очень плохой материал. Урки. Что с них возьмёшь?

Солдат забивал Кислого кнутом. После пары серий ударов он превратился в стонущий трепыхающийся красный комок.

– Пристрели его, – сказал солдат другому.

– Не. Пусть помучается. Гнида зековская. Всё равно ему тут никакие доктора не помогут, – ответил солдат.

Власова отвели в барак. Мужичек приставил к нему солдат, после чего удалился на какое-то время. Вернулся он с пачкой бумаг.

– Всё согласовано. Пойдёмте.

Идеологический отряд располагался в казарме возле плаца. Вдобавок к месту Власов получил угол в мелкой комнатушке, где помимо него было ещё три человека. Все они были похожи на сильно пьющих провинциальных интеллигентов. Первым делом после оформления в новое жильё Власов пошел мыться. Он мог пользоваться общей душевой как член отряда. Власов взглянул на себя в зеркале умывальника. Он был худым скрюченным униженным человеком с разбитым лицом, на котором сохранялась запёкшаяся кровь разбитого носа. Передние зубы Власова шатались и были на гране выпадения. Его ноги превратились в гнойные язвы, в которые стучалась гангрена. Внутренне Власов был подавлен и безволен. Цепляния за жизнь не было. Но был огромный страх перед этой системой, которая по неизвестной ему причине могла возвысить его или превратить в перемолотую костяную труху, которая смешавшись с бетоном, навеки станет частью ГЭС.

Теперь у Михаила был новый род занятий. Из трудового отряда его перевели в идеологический отряд. Лагерный быт изменился. Он получил допуск в столовую для персонала идеологических отрядов, где еда была гораздо качественнее, чем даже в ангаре первого Лагеря. Отчего Власов был в не себя от счастья. Первым заданием Михаила в идеологическом отряде было освещение выборов в лагерный партком. Председателем парткома был несменяемый некто товарищ Ежовский. Как объяснил Власову его начальник, Ежовский был личностью почти мифической. Его мало кто видел живьем. На партсобрания он не являлся и присутствовал только на плакатах, пылящихся на складе. Власов справился с заданием играючи.

“Вот уже в который раз сплочённый коллектив парткома Лагеря голосует за товарища Ежовского. За все годы под мудрым руководством Ежовского выросла производительность труда. Трудящиеся постепенно шаг за шагом улучшали условия жизни, труда и быта. Да. Были трудности. Но ценой нечеловеческих усилий всех трудящихся препятствия успешно преодолеваются из года в год. Работа по перековки вчерашних преступников и отщепенцев нуждается в стабильности. Коллектив не терпит никаких разбродов и шатаний. Поэтому все члены парткома Лагеря единогласно голосуют за товарища Ежовского.