Няня для дочери Темного Лорда

— И как ты себе это представляешь?

— Хорошо, — сдалась она, — не я, а мы.

Теодоро усмехнулся.

— Можем попробовать, — кивнул он. — Хотя я совершенно не умею готовить.

— Готовить буду я, — пообещала Анастейша. — А тебе просто придется постоять рядом.

Теодоро кивнул, пока смутно представляя, насколько рядом ему придется постоять.

…Он даже предположить не мог, что готовка может обернуться такой настоящей пыткой!

То есть, конечно, в какой-то мере это было бы даже интересно, если б он мог отходить от Анастейши. Но стоять прямо за её спиной, крепко обнимая за талию, чтобы заклинание напиталось ещё больше и позволило им потом отойти друг от друга, если внезапно понадобится — сущее издевательство! Теодоро после расставания с Береникой почти не смотрел на женщин и воспринимал их, сказать по правде, как не нужное в жизни излишество, но спокойно глядеть на Анастейшу всё равно не мог, как бы ни старался. Поначалу, когда впервые её увидел, внешнее сходство с Береникой только и будило в его голове, что подозрения, а теперь Теодоро никак не мог избавиться от ощущения, что судьба над ним насмехается.

И обнимал девушку — крепко, с нежностью, боясь спугнуть в какой-то момент. Она ведь в самом деле могла испугаться; Теодоро чувствовал, что Анастейша сомневалась ещё больше, чем он сам. Зато не спрашивала ничего про заклинание, даже не поинтересовалась, может ли Теодоро его снять.

Он боялся экспериментировать, если по правде. Полое внутри заклинание почти идеально походило под его собственную силу, и Теодоро не безосновательно предполагал, что внешнее воздействие с помощью его магии может привести к непоправимым последствиям. Заклинание только напитается силой, и они с Анастейшей приклеятся друг к другу — не разделить. И не факт, что это случится только на сутки.

А ведь магические цепи при желании и задушить могут. Заклинание единения было опасным, Анжелик не имела права его использовать, и, если б её учителя среди Светлых не только магические формулы сквозь зубы шипели, а ещё и головой немного думали, то рассказали бы девочке о последствиях.

Её сила всё-таки слишком необыкновенна, чтобы так просто с нею распоряжаться. А если они, сволочи, ещё и знали об этом, но всё равно позволяли себе подобные эксперименты, то Теодоро и сказать хорошего нечего. Удавил бы — но потом.

Когда поймет, что им было нужно от Анжелик.

Леди Мария на кухню не пошла; Теодоро надежности ради установил магическую завесу, и у каждого, кто только подходил ближе к заветной двери, внезапно появлялась целая тысяча дел. Сильная, отпугивающая посторонних магия, которую Теодоро категорически не любил использовать — но понимал, что в данном случае нужно, иначе Анастейшу доброжелатели потом попросту со свету сживут.

И обед, и ужин Анастейша готовила одним махом, стараясь расправиться с этим делом как можно скорее, и, казалось, под конец они с Теодоро просто валились с ног от усталости — и от навязчивой, но остававшейся приятной близости. Время шло, заклинание напитывалось, позволяя всё-таки отстраняться друг от друга, но не слабело. Теодоро подозревал, что разорвать эти узы раньше срока не удастся, как бы он ни пытался; Анжелик постаралась на славу.

Поели они вместе со всеми, в столовой — правда, пришлось садиться близко, почти плечом к плечу друг к другу. Анжелик бросала на них такие коварные взгляды, что Теодоро десять раз засомневался в том, что заклинание именно так сработало совершенно случайно. Где там! Всё продумала, сделала всё возможное, чтобы магия вывернулась именно так, как ей угодно.

И где только научилась? Сама, наверное, интуитивно; это опять свидетельствовало о том, что Анжелик очень сильна, но как она это прячет? И осознает ли своё могущество сполна? Вряд ли…

Это был секрет, с которым ему, слепцу, ещё предстояло разобраться в ближайшем будущем.

Весь вечер они с Анастейшей провели в его кабинете за разговором — всё равно заняться больше было нечем. Сидели совсем близко, держались за руки, и, если б не заклинание, Теодоро получил бы от этой близости больше удовольствия; не хотелось, чтобы она оставалась вынужденной. Анастейша оказалась удивительной собеседницей, и разговор у них складывался будто сам собой, безо всяких проблем. Девушка много поведала об образовании в её мире, о своей школе, в которой работала; Теодоро рассказал об устройстве магии в их мире, приоткрывая завесу тайны для иномирянки. И они в самом деле наслаждались обществом друг друга; Теодоро и подумать не мог, что ему может быть настолько интересно с кем-то говорить. Он слишком много времени провел один, после Береники не считая нужным сближаться с кем угодно, кроме, разумеется, дочери.

— Скажи, — поинтересовался он у Анастейши под конец разговора, — а ты бы хотела вернуться в свой родной мир?

— Там, конечно, много хорошего, — улыбнулась она, — но нет, наверное, не хотела. Эле тоже здесь понравилось, и… Единственное, ради чего стоило возвращаться — моя сестра, а она теперь здесь. После мира магии трудно отправиться в обыденную реальность, где самое большое колдовство — это попытки угадать, что таится в голове человека, просто посмотрев ему в глаза.

— Эта магия сложна и для этого мира, — рассмеялся Теодоро. — Неужели ни за чем не скучаешь?

— Скучаю, — честно призналась Анастейша. — По нормальной одежде, в которой и уснуть не было бы проблемой. Потому что в этом платье, кажется, спать сегодня ночью придется сидя.

Теодоро хотел было спросить, почему, а потом осознал: спать им придется в одной постели, и для девушки это, должно быть, не самое простое задание.

— У тебя же, кажется, сохранилось что-то из твоего мира? Какая-то одежда, которую ты считаешь удобной? Переоденься в неё, — предложил Теодоро, надеясь, что это смутит Анастейшу меньше, чем необходимость переодеваться в ночную сорочку.

Не прогадал. Девушка приняла предложение с охотой, и они воспользовались своими пятнадцатью минутами свободы, чтобы быстро сбегать в ванную, а потом спешно переодеться. Но, когда Анастейша заглянула в его спальню, облаченная в облегающие брюки и футболку — Теодоро помнил, как называется сей предмет гардероба, — он предположил, что, возможно, в ночной сорочке она выглядела бы менее соблазнительно.

Нет, определенно, завтра утром Анжелик от него получит!

Напитанного силой заклинания хватило ровно на то, чтобы Анастейша успела нырнуть под одеяло — а потом магия притянула их друг к другу, сковывая невидимой цепью.

Глава двадцать первая

Я проснулась оттого, что было очень жарко. Причем не так, как бывает, когда просыпаешься, укутанная десятком одеял, и понятия не имеешь, как из-под этой кучи выбраться, нет. Это было незнакомое мне тепло чужого тела и страстных объятий.

В моей жизни, к сожалению, случалось многое, но только не огромная любовь, когда я просыпалась бы в объятиях любимого мужчины и наслаждалась теплом его рук. К сожалению, на отношения у меня просто не было времени. Поначалу надо было учиться, школа, институт, а потом Эля заболела, и я как-то не задумывалась о том, чтобы искать себе любовь всей своей жизни. Нет, самое главное было спасти сестру.

Так что максимум мужского внимания, которое я получала — это наглые домогательства Вито, которого я, разумеется, послала.

И Теодоро. Теодоро, который сейчас лежал рядом со мной, крепко обнимая и прижимая к себе. Я наслаждалась поразительным жаром его тела, чувствовала излучаемое мужчиной тепло и понимала, что это не просто объятия, это что-то большее. Пусть даже они временные, пусть всё это только из-за заклинания. Всё равно…

Футболка оказалась не лучшим вариантом. Я уже и забыла, насколько легко справиться с одеждой из моего мира в сравнении с местными нарядами. Она нагло задралась, обнажив мой живот, и теперь ладонь Теодоро покоилась на оголенной коже.