Няня для сурового папы

Какого чёрта я так отреагировал на предложение Андрея, чтобы Маша пожила у него? Это было бы отличной возможностью избавиться от девчонки. Хотя с чего я должен отказываться от няни и кухарки, раз уж мне всё равно возиться с её машиной? Пусть теперь всё до копейки отрабатывает. И нервы мои тоже, кстати.

— У меня вообще-то посудомойка есть, — хмыкаю, опёршись поясницей о край стола, с которого Маша уже успела всё убрать. Надо же какая быстрая. Я всего-то брата до двери проводил.

Подумав про Андрея, тут же вспоминаю, как Маша впорхнула на кухню в платье и с намазюканными губами. В груди сразу начинает нарастать раздражение, а взгляд против воли скользит по тонкой фигуре девчонки, которая, я готов поклясться, намеренно игнорирует мои слова про посудомойку и продолжает намывать тарелки, с грохотом ставя их на стол рядом. Ещё так прогибается и чуть наклоняется вперёд, что ткань сраного платья поднимается выше по бёдрам, а между ног образуется зазор в форме миндаля.

Какого хрена я вообще думаю о её ногах?!

— Марья Алексевна, у вас, кажется, снова со слухом проблемы начались? — отталкиваюсь от стола и направляюсь к девчонке. — Я сказал, что у меня есть посудомойка, и так как свет теперь в доме имеется, то руками посуду мыть необязательно. Тем более в ледяной воде. Вам может, всё же сходит на досуге к врачу — уши проверить?

— Не стоит тратить время и деньги, — фыркает Маша, стрельнув в меня недобрым взглядом и сдунув прядь волос, упавшую на глаза, отчего я невольно кошусь на её блестящие губы. — Я и так знаю, что с моими ушами.

— И что же? — вскидываю бровь, сглотнув слюну и с трудом оторвав взгляд от губ девушки.

— Их медведь оттоптал.

— Да?

— Именно так, — кивает она и снова начинает тереть тарелку губкой. — Грубый и невоспитанный медведь.

— Ужас. И где ты такого нашла? Обычно они довольно милые ребята, — ухмыляюсь, наблюдая за тем, как Машины глаза всё ярче и ярче начинают сверкать.

— А мне по жизни везёт. Если уж медведь, то обязательно умственноотсталый грубиян, который понятия не имеет, как обращаться с ушами девушки! — пожав плечами, Маша с грохотом ставит очередную чистую тарелку на стол и тянется к противню, но его я успеваю перехватить.

— Я сказал, что есть посудомойка. У тебя руки уже ледяные. Так что прекращай выкабениваться. Остальное домоет машина.

— Как скажете! — упрямая девчонка хватает влажную тряпку с раковины и идёт протирать стол, который на мой взгляд уже и без того достаточно чистый.

Не знаю, какого чёрта меня так забавляет, что она на меня дуется? И вообще, почему мне нравится получать эмоциональные реакции на мои слова и действия от этой мелкой ведьмы?

— Где ты научилась готовить? В ресторане работала? — загрузив в посудомоечную машину оставшуюся посуду, снова поворачиваюсь к Маше.

Она в третий раз протирает стол. Видимо, пытается сделать его невидимым.

— Хотела. Но Кирилл не разрешил.

Ах да. Как же я мог забыть. Там папочка-Кирилл всем рулит. Что Маше можно, и что Маше нельзя.

Хотя представив девчонку в костюме официантки, расхаживающей между столиками, где сидят всякие мудаки с сальными взглядами, я даже начинаю понимать этого Кирилла, и почему он не захотел, чтобы Маша работала в общепите.

— Значит, это просто хобби?

— Вроде того… Ну, кажется, стол уже достаточно чистый, — Маша выпрямляется.

— Да. Я удивлён, как он вообще ещё не исчез.

Закатив глаза, Маша споласкивает тряпку, после чего вытирает руки полотенцем.

— На сегодня будут ещё указания, Михаил Валерьевич, или я могу идти спать?

Она упирает в меня взгляд, а я почему-то не хочу её отпускать. Не знаю, почему. И причин задерживать девчонку не нахожу, отчего мысли суетливо начинаю кружить по черепушке, пытаясь отыскать возможность задержать Машу хотя бы ненадолго.

— Рану ещё нужно обработать, — выпаливаю первое, что приходит в голову. Не понимаю, на хрена мне всё это надо, ведь ясно же, что у этой мелкой симулянтки ничего не болит. Да и было бы лучше сейчас действительно просто отправить её спать и самому заняться тем же самым.

— Хорошо, — кивнув, она направляется в сторону своей комнаты. Я иду следом. До меня доносится еле уловимый запах её духов. Значит и духами набрызгаться успела. И когда только? От неё так не пахло, когда Андрей был тут.

В спальне Маша усаживается на постель и чуть приподнимает платье, чтобы открыть доступ к ране.

Я беру хлоргексидин, вату и бинт, после чего опускаюсь на корточки рядом с девчонкой и снимаю старую повязку.

— Неплохо заживает. Хотя лучше бы зашили. Ну ладно. Шрама не должно остаться. Потом контрактубексом помажешь.

Смачивая вату раствором и начинаю осторожно обрабатывать рану, слегка сжав второй рукой Машину ногу под коленом.

— Где вы научились зашивать? — приглушённо спрашивает, чуть отклонившись назад на матрасе.

— В армии служил. Был в горячей точке. Пришлось научиться. Там и не такому научишься.

— Не знала, что вы служили…

— Любой нормальный мужик должен отслужить.

— Вот как?

— Да, именно так, — киваю, осторожно проходя смоченным диском по краям раны.

Маша так удивляется тому, что я служил, будто для неё это вообще в новинку, что мужчина проходит срочную службу или службу по контракту. Интересно, папик этот её, Кирилл, автомат в руках хоть когда-нибудь держал? Вряд ли, конечно. Да и если держал, Маша наверняка не интересовалась этим моментом.

— Ногу чуть ближе сдвинь.

— А повежливее?

Я вскидываю бровь.

— Пожааалуйста, Марья Алексевна, ножку придвиньте! Сойдёт?

— Вполне. Пожааалуйста, вот вам моя ножка, Михаил Валерьевич, — Маша с серьёзным видом кивает и послушно придвигается, отчего её платье ещё сильнее задирается вверх.

Ну и упрямая же ведьма.

Я скольжу диском вверх по ране, а взгляд невольно стекает выше по стройному бедру, пока не цепляется за край розовых трусиков. Тех самых, что Маша купила в супермаркете. Не знаю, отчего именно, то ли от Машиной позы, в которой она сидит, то ли от того, что на улице почти ночь, то ли от запаха её духов или от ощущения её кожи под моими пальцами, меня так торкает. Я смотрю на розовую ткань и и чувствую жжение в висках, а также зудящее ощущение в ладонях, толкающее меня на опрометчивый шаг чуть сдвинуть руку вверх и дотронуться до розового края.

Что это ещё нахрен за мысли такие?!

Сильнее прижимаю диск к ране — не грубо, но ощутимо. Маша тут же шипит и инстинктивно бьёт меня ладонями по плечам.

— Ай! Вы совсем что ли?!

— Ну вот и всё, — наспех заматываю чистую повязку. Надо быстрее уходить отсюда. — Теперь готово. Можешь ложиться спать, — резко поднимаюсь и трясу головой, чтобы избавиться от странного наваждения, непонятно с чего поселившегося в моей черепушке. — Спокойной ночи. Не проспи завтра.

Беру старый бинт, диски и раствор, после чего направляюсь к двери.

— Да уж, спокойной! — буркает девчонка.

— Трусами не сверкай, — не удерживаюсь напоследок.

В отражении зеркала рядом с дверью ловлю её растерянный и недоумённый взгляд. Затем Машины щёки краснеют, она смотрит на свои полуобнажённые бёдра, всё понимает и вспыхивает.

— Вы… хам! — бросает в меня подушкой, но я успеваю выйти в коридор и закрыть за собой дверь.

Глава 13

Маша

То ли сон на новом месте на меня так влияет, то ли чересчур перенасыщенные последние двое суток, но я полночи сегодня не могла уснуть. Часами лежала с закрытыми глазами, считая баранов. Точнее, это были медведи. Огромные такие бурые медведи, которых я пересчитывала в надежде отплыть наконец к Морфею, но мозг категорически отказывался отключаться.