Няня для сурового папы

— Значит, обычно ты не танцуешь здесь под музыку? Дело во мне?

— Нет, обычно я даже такую музыку не слушаю. Пришлось наспех искать подходящий плей-лист. Я успел найти три песни. Так что, не удивляйся, что мы будем слушать только их.

Я смеюсь, уткнувшись Мише в плечо.

— А что ты обычно слушаешь?

— Да всякое… Например, Синий трактор едет к нам или Чай, чай, индийский чай. Не каждая женщина выдержит подобное.

Я хохочу ещё громче, чувствуя, как от Мишиной улыбки расползается тепло по моей шее.

Его горячая ладонь поглаживает мою талию, большой палец рисует какие-то узоры, остающиеся на моей коже огненным следом.

Мы двигаемся плавно в такт музыке. Нет никаких особенных движений. Просто медленные шаги, которые отражаются тенями от света свечей на стене.

— Тебе нужно срочно что-то делать со своим музыкальным вкусом.

— Ты так думаешь? — его пальцы рисуют что-то на копчике, а затем начинают двигаться вверх по

позвоночнику. Следом за ними идёт горячая волна.

— Да… Я так думаю… — в горле начинает пересыхать от нарастающего напряжения и участившихся пауз в нашем разговоре.

— Поможешь мне? — его губы прижимаются к месту на изгибе шеи и плеча.

Я закрываю глаза, чувствуя, как меня уносит из реальности, погружая в океан из собственных ощущений. Каждое его касание, каждый поцелуй — это как огромная волна со всей мощью обрушивающаяся на берег моего контроля.

Я помню Мишины слова. Он сказал, что «дело не только в сексе». Наверное, поэтому мне сейчас практически не страшно.

Просто волнение — сумасшедшее и нестерпимое. И просто желание — перейти черту, прикоснуться к большему, узнать, что там будет дальше.

Что-то гораздо сильнее, чем было тогда на кухне?

Его губы снова начинают двигаться. Скользят вверх по моей шее, пока не касаются подбородка, затем оставляют след на щеке и в итоге накрывают губы. Язык плавным движением проникает в рот вместе со вкусом шампанского. Я целую его в ответ уже не так неуверенно как в первый раз, и всё же ещё сомневаюсь в своих движениях.

Борода привычно царапает кожу на моём подбородке, но мне нравится это острое слегка болезненное чувство. Оно делает поцелуй особенным. Это ЕГО поцелуй. Вот такой он.

На мгновение Миша отрывается и встречается со мной взглядом, уткнувшись лбом в мой лоб, будто пытается найти сомнения в моих глазах.

Я не сомневаюсь. Не знаю, почему. Ещё недавно вряд ли я была готова к такому. Сейчас я не хочу останавливаться. Честно говоря, если бы была возможность, то я бы записала эту ночь на плёнку своих воспоминаний, чтобы прокручивать потом раз за разом в своей голове. Я бы поставила этот момент на паузу, сфотографировала бы, а потом нарисовала. Только мы, ночь, и тени от свечей на стене.

Медленно поднимаю руки и кладу Мише на грудь. Пальцы дрожат, но я стараюсь скрыть эту дрожь. Я не хочу, чтобы что-то нам помешало. Особенно моя неопытность, точнее полное отсутствие опыта, что, я почти уверена, остановит Мишу.

Он снова наклоняется и целует меня. Теперь более настойчиво. Его губы сминают мои, борода наверняка оставляет следы на коже. Я цепляюсь за его футболку, поднимаюсь на цыпочки, чтобы быть ближе.

Мои бёдра начинают ныть от болезненных ощущений, распирающих тело и вызывающих ненасытное желание.

Миша резко поворачивает меня к себе спиной и прижимает к груди. Мы продолжаем двигаться в танце, только теперь я не вижу его лица. Он наклоняется и целует моё плечо, а второй рукой тянет лямку платья вниз.

Я машинально откидываюсь головой ему на плечо, прикрыв веки. В этот миг я живу ощущениями. Этот танец я запомню на всю жизнь.

Кончик его языка рисует огнём на коже. Влажный след, соприкасаясь с воздухом, начинает будто подмораживаться, но Миша снова целует это место, и становится тепло.

Пальцы медленно тянут вниз платье, пока бёдра, плотно прижатые к Мишиному телу, продолжают двигаться в танце. Я открываю глаза и смотрю на нашу тень на стене. Вижу, как пальцы сжимают лямку, вижу, как она ползет вниз, как остаётся висеть в области талии.

Я чувствую прохладу, а затем горячее давление на своей груди — это Мишина ладонь ребром проходит посередине, спускается вниз и проникает под платье на животе. Пальцы сжимают кожу под пупком, рука сильнее давит, вжимая моё тело в него.

Чувство, будто мне вкололи какой-то наркотик, от которого моё бельё мигом становится мокрым.

Его пальцы продолжают гладить меня, а губы вновь находят мои. Это не поцелуй, а безумие, потому что я уже не ощущаю грани между мной и Мишей. Я просто растворяюсь в происходящем и не знаю, как смогу выдержать продолжение.

Резкий грохот заставляет нас прервать поцелуй. Мы оба вскидываем головы и упираем взгляд в раскрывшуюся дверь перед нами. В проёме огромная фигура мужчины в капюшоне. Я машинально крепче сжимаю Мишину руку пальцами, а он заводит полуобнажённую меня себе за спину, хмуро сведя брови.

— Какого чёрта?! Ты кто ещё такой?!

Мужчина делает шаг вперёд и стягивает капюшон.

Тут у меня перехватывает дыхание от всех возможных эмоций — шока, страха, стыда. Я как рыба беззвучно открываю-закрываю рот, но не то что звука не могу произнести, у меня и вдох сделать не получается.

Потому что прямо предо мной стоит… Кирилл!!!

Глава 29

Миша

В полнейших непонятках смотрю на торчащего в дверном проёме мужика. Но даже не его приход удивляет меня больше всего, а то, как на него реагирует Маша.

Она в начале бледнеет, как привидение, потом резко краснеет до самых ушей. В общем у меня такое ощущение, что за несколько секунд её лицо успевает сменить все цвета радуги.

И какого, собственно, чёрта это значит?!

Задать этот вопрос я не успеваю, потому что в следующую же секунду мне на него и так отвечает сама Маша.

— К…кирилл? — сипит дрожащим голосом, явно большим усилием воли заставив себя выйти из-за моей спины, и дрожашими руками впопыхах пытается натянуть на плечи платье. — Ты… что ты… как ты меня нашёл?