О чем молчит Лондон

В то утро они отправилась на рынок. Благо было на что купить еду, с чем им помогал Морти Норман. Элли пошла за фруктами и сыром, а Джек решил взять немного рыбы. Несмотря на ранний час, ранок был переполнен. Люди пытались купить все самое свежее и подешевле.

Они сновали туда-сюда между лавками торговцев, которые пытались перекричать друг друга на всю улицу:

— Рыба свежая!

— Мясо молодого ягненка!

— Спелые яблочки!

Остановившись у прилавка с фруктами, Элли взяла в руку румяный персик и поднесла к лицу. Он пах божественно — это был запах свободы.

— Я возьму, — сказала она торгашу.

Расплатившись, Элли отправилась за виноградом. Пришлось протискиваться между людьми. До прилавка оставалось пару шагов, когда на ее пути неожиданно появилась незнакомка в гогглах. Элли почти что врезалась в нее, вздрогнув от неожиданности. Хотела обойти, но тут предплечье больно сдавили металлические пальцы. А в следующий момент в районе сердца что-то очень больно резануло, когда девушка приняла ее в свои тесные объятья.

Хотелось спросить "за что?", но слова так и застряли в горле.

— Доброе утро, миссис Эшли, — тихо-тихо на ухо произнесла та. — Передавай привет на том свете своему любовнику. Мне было приятно его туда отправлять…

* * *

Джек не мог поверить в то, что произошло. Сколько еще судьба будет над ними издеваться? Неужели они обречены? Теперь умирала Лиззи, а у него не было возможности ей как-то помочь. У него не было.

— Отец, спаси ее, — попросил Джек, когда забежал в мастерскую Нормана, занося на руках безвольное тело возлюбленной. — Сделай что-нибудь! Что угодно, но только верни ее мне.

Отец пощупал пульс на тонкой девичьей руке и покачал головой.

— Пульса нет.

— Только не говори, что не сможешь, — произнес Джек с угрозой в дрожащем голосе.

— Я попробую что смогу.

Следующие несколько дней Джек ходил словно по чреву ада. Лиззи отчаянно боролась за жизнь, но смерть то и дело тянула ее к себе когтистой лапой. Отец заменил девушке сердце, установив такой же металлический протез, какой был у Джека. Однако тело Лиззи отказывалось принимать эту штуку. Новое сердце заводилось, но останавливалось по нескольку раз за сутки. На третий день отец уже начал отчаиваться. Морти слишком устал еще до того, как на него свалился сын с умирающей возлюбленной.

— Я не могу ее потерять, — сказал Джек, сжимая хрупкую ладонь железными пальцами. — Если она уйдет, то я пойду вместе с ней.

Отец цокнул языком, покачал головой и продолжил колдовать над девушкой. Когда же наступило время стабильности, а Морти ушел отдохнуть, Джек взял из отцовской библиотеки потертую, но единственную здесь рукопись Шекспира, которая когда-то принадлежала матери, открыл ее и начал читать Лиззи:

Но если для влюбленных неизбежно

Страданье и таков закон судьбы,

Так будем в испытаньях терпеливы:

Ведь это для любви обычной крест,

Приличный ей, — мечты, томленья, слезы,

Желанья, сны — любви несчастной свита!

У. Шекспир, "Сон в летнюю ночь"

Нет, он отказывался сдаваться. И запрещал это делать Лиззи. Она не имела права оставлять его, не тогда, когда счастье стало так возможно. Но снова нависала тишина, когда в комнате пропадали щелчки ее работающего сердца.

— Она не дышит, отец… Да сделай же что-нибудь!

В такие моменты бессилие убивало, когда для Джека не было места во всей вселенной. Не было без Лиззи. Вот бы повернуть время вспять и все исправить.

— Прости, сынок, но я больше ничего не могу сделать, — сказал ему уставший и измученный Морти.

— Нет, Лиззи… нет! — Взяв девушку за плечи, Джек встряхнул ее. — Не смей, слышишь?!

Почему она посмела уйти, не спросив у него?! Он же запретил!

— Джек, — позвал отец, кладя руку на его плечо. — Оставь ее… Джек…

Но тут он вздрогнул и куда-то провалился, выныривая из сна.

— Джек, — позвал отец с улыбкой на морщинистом лице, пока тряс за плечо. — Лиззи пришла в себя.

Шестеренки в его сердце на мгновение запнулись, но потом возобновили ход. Дурной сон сняло рукой. Сон и ощущение безнадежности. Рукой очень талантливого человека, колдуна нового времени, когда стало возможным назначить отсрочку самой смерти. Свидания с нее будет достаточно. Пусть ждет дальше.

Подбежав к Лиззи, Джек схватил ее за руку, в которую девушка крепко вцепилась, как за якорь. Тонкий стан выгнуло дугой, изо рта вылетел болезненный вскрик, и широко раскрылись зеленые глаза. Но это было только началом.

* * *

Такой болезни, как "смерть", Элли еще не знала. Не иначе, ее придумал дьявол, чтобы измываться над грешниками себе на потеху. И он творил это руками Морти Нормана. Такие мысли внушала в нее боль, которая мучила несколько дней подряд. Лишь одно спасало Элли от сумасшествия: присутствие Джека. Он был рядом, заботился и помогал прийти в норму. Часто читал ей Шекспира:

Хотел сказать я, что любовь чудесно

В одно слила два наших сердца тесно

И клятвою их так связала оба,

Что верность в них одна живет до гроба.

У. Шекспир, "Сон в летнюю ночь"

Не сразу, но Элли привыкла видеть свое железное сердце в маленьком окошке под грудью. Теперь оно не стучало, а мерно щелкало, в такт сердцу Джека. Это была идиллия живой механики. Адам и Ева нового времени, будущего, полного очередных открытий, творимых рукой человека, способного вопреки всему любить слепо, страстно, истинно.

— Это тебе, — сказал любимый, вручая ей небольшую квадратную коробочку.

— Что там?

— Посмотри.

С нетерпением Элли открыла подарок. Внутри оказался железное глазное яблоко с зеленым зрачком, на цепочке.

— Что это?

— Трофей. От девушки в гогглах.

— Которая убила меня?!

— Нас обоих.

— О! Но как ты?..

— Я узнал ее, жаль поздно увидел тогда на рынке. А еще все вспомнил: именно она в ту ночь отцепила лестницу от дирижабля.

Элли ахнула от возмущения. Презент же посчитала очень милым. Видимо, железному сердцу чуждо сострадание, чего нельзя сказать о любви, которая в их случае принимала крепость закаленной стали.