О чем шепчут кипарисы

Дафна остановилась напротив старого цыгана, который привлек ее внимание. Определить, сколько ему лет, пятьдесят или девяносто пять, было невозможно. Его лицо с темной толстой, как обувная, лоснящейся кожей изрезали глубокие морщины. Предлагая товар, он широко улыбался, обнажая щербатый рот. Несмотря на жару, на нем был старый костюм не по размеру и теплый шарф.

Дафна и Стивен смотрели, как цыган обжаривает на огне кукурузу. Закопченными щипцами он подносил к глазам каждый початок, проверяя, хорошо ли прожарился и потемнел и не подгорел ли. Когда, по его мнению, кукуруза была готова, он откладывал ее в другую сковороду и щедро посыпал морской солью.

– Пойдем купим! – Дафна потянула Стивена к цыгану.

– Ты шутишь? – удивился он, не двигаясь с места. – Дафна, у него нет зубов. И ты заметила, какие грязные у него ногти? Ни за что…

Но Дафна не собиралась слушать протесты своего жениха. Отпустив его руку, она приблизилась к продавцу и широко улыбнулась ему.

– Две, пожалуйста, – по-гречески попросила она и открыла сумку, чтобы достать бумажник.

Цыган растянул губы в ответ на ее слова, в уголке его рта скопилась слюна.

– Для вас, милая дама, специальная цена, два евро, – прошамкал он и, завернув кукурузу в коричневую пергаментную бумагу, протянул сверток Дафне.

– Efharisto, – отвечала она, протянув ему двадцать евро, и, не дожидаясь сдачи, отошла.

Старый цыган проводил ее взглядом и посмотрел на купюру, лежащую у него на ладони. Его маленькие тусклые глаза поползли на лоб, и, оглянувшись по сторонам, не смотрит ли кто, он спрятал деньги в карман пиджака, прежде чем снова вернулся к своему занятию.

– Держи! – Дафна протянула початок Стивену. – Можешь поверить мне, это очень и очень вкусно! – Она вонзилась зубами в сладкие зерна. Несмотря на то, что кукурузу жарили на углях, она осталась очень сочной. Дафна еще раз откусила от теплого еще початка, и ее рот наполнился сладковатым соком зерен, вкус которых восхитительно усиливался хрустящей на зубах ароматной морской солью.

Продолжая держать початок в руках, Стивен изучающе смотрел на Дафну.

– И это та самая женщина, которая никогда не покупает хот-доги с уличной тележки на Манхэттене? А ведь там у продавцов обычно есть и лицензии, и все необходимые разрешения. – Он погрозил ей палочкой кукурузы.

– Да! Потому что сосиски у них отмокают в воде и на вкус ужасны! Кто знает, сколько времени они лежат там, пока какому-нибудь глупому туристу не захочется хот-дога? – рассмеялась она.

– Хорошо, если ты настаиваешь. В Риме… – Стивен впился зубами в початок и, как только его рот наполнился соком, заулыбался.

– Позволь напомнить тебе, что мы в Греции! – Дафна снова взяла его под руку, и они продолжили прогулку.

Потом они еще раз поели в скромной простой закусочной, и еда в ней оказалась не менее вкусной. Дафна и Попи всегда любили «Нинос фастфуд». Когда сестры вместе выходили в город, они обязательно покупали жирные сувлаки с соусом tzatziki [52] , луком, томатами, кусочками свинины, обжаренной на гриле, и все это сверху венчала картошка фри. Даже Yia-yia, которая редко питалась вне дома, каждый раз, когда Дафна отправлялась на Керкиру, просила привезти ей сувлаки из «Нинос».

52

Соус из греческого йогурта и тертого огурца (греч.).

– И это вкусно, очень вкусно! – похвалил Стивен, откусывая очередной кусок. Соус потек у него по подбородку, и, наклонившись, Дафна вытерла его салфеткой, а потом ею же промокнула свой рот.

– Ты обязательно должна включить это блюдо в меню твоего ресторана. Я не шучу, – сказал он с набитым ртом.

– Нет, только не в «Koukla»! – покачала головой Дафна. – Но что-нибудь подобное будет отлично продаваться ближе к центру, например около Нью-Йоркского университета. В мои времена там была маленькая забегаловка, в которой продавали фалафель. Это была такая жуткая дыра, но дела у них шли отлично! Только представь, как можно было бы развернуться там, например, с классическим вариантом греческого фастфуда: жареной кукурузой и пирогом со шпинатом. Главное, оформить все так, чтобы привлечь внимание студентов, живущих в центре, – Дафна замолчала и взглянула на фасад «Ниноса»: простая деревянная вывеска и очередь из туристов и местных жителей, которая тянулась по тротуару до двери заведения. – И придумать название типа «Нинос Нью-Йорк».

– А что, отличная идея! – согласился Стивен, жуя уже вторую порцию сувлаки.

– Я знаю, – ответила Дафна, сомневаясь, хорошо ли это, что Стивену понравилась ее идея. Да, благодаря ему «Koukla» имеет большой успех, но он же является причиной того, что Дафна работает по восемнадцать часов в день, не видя Эви. Она отлично знала, что успех, как и все остальное в жизни, имеет свою цену.

– Пойдем! – желая сменить тему, она потянула жениха за руку. – Я хочу кое-что показать тебе.

Когда Стивен доел, Дафна повела его по узкому лабиринту улочек, которые образовали исторический торговый район в центре. Наконец после очередного поворота они остановились на широкой площади.

– Что это? – спросил он, вытирая остатки соуса с лица.

– О, отлично, она еще открыта, – выдохнула Дафна, заметив, что двойные двери распахнуты. – Я не знала точно, в котором часу ее закрывают.

– Закрывают что?

– Это Agios Spyridon, церковь Святого Спиридона. Пойдем! – И Дафна потащила Стивена к старой церкви.

Приблизившись к деревянным дверям, она почувствовала знакомый запах ладана и горящих свечей. Ничто здесь не изменилось: в большом помещении, как всегда, было много вдов в черном и мужчин с седыми волосами в мешковато сидящих на них пиджаках. Они стояли на коленях у алтаря, украшенного иконами. Держа Стивена за руку, Дафна вспоминала, что ей рассказал Янни. Она пыталась представить, как Yia-yia, Дора и девочки прячутся здесь, пока на улицах города идут облавы и льется кровь. При этих мыслях горе сковало ее сердце, и ей снова захотелось забыть эту историю. Только не сейчас: ей будет слишком тяжело осмыслить все это. Она чувствовала, что должна выбросить из головы все, что узнала о Доре и девочках, пусть даже всего лишь на один вечер. Дафна посмотрела на высокие подсвечники у входа в церковь. Дети пытались зажечь свечи и воткнуть их в песок, их маленькие ручки дрожали, и матери наклонялись, чтобы помочь.

Все внутреннее пространство церкви было залито серебристым светом. Матери поднимали на руки малышей, которые были еще слишком малы и не могли сами дотянуться до икон. Шепотом они сообщали на ухо детям, что нужно поцеловать святого. Дафна понимала, что таким образом матери сеют семена веры и традиций в неокрепшие детские души, и вдруг остро почувствовала, как ей не хватает Эви. Она оставила ее с бабушкой всего на одну ночь, и сейчас, глядя на мам с детьми, сожалела, что ее нет рядом.

Дафна намеревалась прийти сюда с Эви и рассказать ей об этом замечательном святом, но у них не хватило времени. «После свадьбы», – пообещала она себе, зажгла свечу и поставила ее рядом с другими. Затем, сложив вместе три пальца правой руки, как в детстве учила бабушка, она трижды перекрестилась и, придержав волосы, наклонилась вперед, чтобы поцеловать икону святого Спиридона в серебряном окладе. Но в отличие от других верующих она постаралась прикоснуться к той ее части, на которой еще не было отпечатков губ.

Стивен на некоторое время задержался у входа, пытаясь понять, что за таинственные обряды проводятся в этом необычном храме, который настолько отличается от епископальной церкви с чистыми белыми стенами, которую его семья посещала в Америке.

– Вот это да! – прошептал он на ухо Дафне.

– Я знаю, – кивнула она. – Но это еще не все, – она обернулась и улыбнулась Стивену: – Пойдем со мной!

Взяв за руку, Дафна повела его в дальний угол церкви. Там, справа от алтаря, был еще один проход, обрамленный иконами невероятной красоты. Стивен притормозил, чтобы разглядеть их, но ему мешали люди, их было много, и все они стремились пройти куда-то глубже, и он никак не мог понять, куда же они так настойчиво стремятся попасть.