o f2ea2a4db566d77d

–

Где Сергей?

–

Да не знаю яяяяя. Не видела давно. Ты у моих спроси.

–

Они тоже не знают.

–

Господииии!

138

– Егоровна, последний вопрос, и реви тут себе на здоровье. Васильевна хотела что-то

рассказать, мялась всё. Упоминала прошлого участкового. Ты в курсе, может быть? Чего она

могла бояться?

–

Да это всё из-за забора, это я во всём виноватааааа!

–

Так, понятно, - Яша взял Орвокки за локоть. – Пошли отсюда, здесь мы уже ничего не

выясним.

–

А может, правда, бытовая причина? – спросила девушка, когда они вышли наружу. –

Нервное напряжение утром, поскандалили, вот и сердце.

– Она кого-то в окне увидела. И боялась рассказывать то, что собиралась, - объяснил

участковый. – Правда, эта Васильевна часто всякое надумывала и из мухи слона раздувала.

–

В любом случае надо найти её внука. Если он теперь сирота…

– Что мне только с ним делать?
– Яша покачал головой.

–

Он в прошлый раз был на лесопилке, пойдём туда?

– Да. Но по дороге – к Морозовой. Она ещё тогда чего-то не договорила. Хотя явно что-

то знает.

Вновь огретые безудержным лаем сторожевого пса, Яша и Орвокки застали Татьяну

Ивановну на участке во время неприятной сцены. Здесь же был сторож Лебедев. Старики

склонились над мёртвой коровой, худой и лежавшей тут, как рассыпавшаяся горка дров.

– Вот, понимаешь, - печально встретил Яшу Алексей Николаевич. – Смёрла.

Морозова не обращала на окружающих внимания и только молча рассматривала свою

корову.

– Ящур?
– тихо спросил участковый у сторожа.

– Старость, - ответила за него доярка. – Но что-то с нашим миром не то, если уже люди

заражаются болезнями животных.

Она была спокойна. Коротко глянула на вновь прибывших и двинулась к дому.

–

Татьяна Ивановна, - попытался удержать её Яков.

–

Чего тебе?

–

У Анна Васильевны инфаркт.

–

Та же корова, - безразлично ответила Морозова и пошла дальше. Через пару шагов

остановилась и, глядя на Яшу, сказала:

–

Ты не беспокойся, скоро всё закончится.

–

Что закончится?

–

Вся эта история.

– Какая история?
– настаивал участковый и даже подошёл к старухе.

–

У Василисы узнаешь.

Больше говорить доярка, похоже, не собиралась и, переваливаясь, ушла в дом. Яша

обратился к Лебедеву:

–

Вы знаете, о чём она?

–

Нет, - неуверенно ответил сторож.

– Татьяна Ивановна говорила мне, что все в этой деревне убийцы. Что она имела в виду?

Старик заметно посерел и ничего не ответил.

– Алексей Николаевич, если вы что-то знаете, самое время сказать. Возможно, Зайцева

пострадала сегодня из-за этой истории…

– Это я виноват, что Серебряков теперь такой, - неожиданно выпалил сторож и стал

отдуваться.

– Серебряков? – удивился Яша. – В смысле «такой»? Он ведь… покончил жизнь

самоубийством, в Париже. Вы же знаете.

– Это я должен был поехать в Париж, - стыдясь чего-то, объяснил Лебедев.

–

Ну и? Чего я каждое слово из вас всех вытягиваю?

Сторож, потупившись, кивнул и стал объяснять:

139

– Тогда финская сторона организовала русским ветеранам, героям войны, выезд за

границу. Лёха… Серебряков, мы, понимаешь, дружили в молодости. Да что там – не разлей

вода, братья прямо. Оба сибиряки, вместе воевать пошли, совсем молодняком. Потом здесь

осели, Татьяна не даст соврать, как мы все дружили тогда. И Анька, и Егоровна. Мы же все

раньше вместе были. Остальные померли уже. Короче, Лёха с годами стал в себе замыкаться,

а у меня свои дела были, так и потеряли связь, хотя он здесь рядом всё время жил. О нём

стали говорить. Мол, в себя ушёл… ну это, тронутый вроде как. И тут эта экскурсия за

границу, встречи ветеранов. Вот я и решил, пускай вместо меня Лёха едет. Мы опять

общаться стали. Редко. Конечно, он совсем другой стал. Но так радовался этой поездке…

Под внимательными взглядами участкового и незнакомой девушки старик окончательно

смутился своих излияний и замолчал.

– Алексей Николаевич, но вы же здесь остались, правильно? – подбодрил Яша. – Значит,

никак не могли быть причастны к его смерти. Я знаю детали той истории…

– Да не все, видать, - ответил ветеран. – Лёха не выдержал. Мне потом рассказывали те,

кто с ним поехал. Вы ж знаете, в каких условиях он жил… да все наши… А тут почёт

французским ветеранам, они там встречались, гостили, в каком комфорте живут, как о них

пекутся. А он один. И совсем ни с чем, понимаешь? А ему полступни на войне оторвало. И

потом какая-то цаца московская, об этом прознав, его бросила. Ей бабы нашептали, как ты с

ним спать-то будешь, не противно? И вот он в своём единственном костюме, Татьяна его

латала, в Париж поехал… Смешно. Да не очень…

– Не поехал бы, не узнал, как там, да как у нас, - заключил Лебедев.

Сторож уставился в землю, зацыкал зубами. И тихо добавил:

–

А потом он вернулся…

–

Кто вернулся? – не понял Яша.

–

Лёха Серебряков, - просто ответил старик.

Яша растерялся.

– То есть… ну да, тело его переправили, - запинаясь, сказал участковый.

–

Это я виноват, что он теперь такой, - повторил Лебедев. – Лёха приходил один раз, но

больше я его не видел.

–

Алексей Николаевич, - осторожно обратился к нему Яша. – Я наблюдал всю

документацию. Французская сторона очень корректно себя повела, взяли на себя все