О каретах и тыквах

Но... нельзя также не признать, что на некоторые вещи по отношению к "чёрному списку" негласные законы Академии предписывали закрывать глаза.

Обычно в этот самый список попадали те, кого у нас принято называть слюнтяями, ябедами и подлизами. Туда же относили тех, кто был уличён в мелочной жестокости или совершил вне стен Академии проступки, порочащие честь сообщества изменённых.

И в тот момент я впервые в жизни задумалась: а сколько раз Беана оказывалась в чёрном списке за столько лет учёбы - учитывая её характер? Сколько раз она вот так вот "споткнулась и случайно упала"?

Дайнор между тем не терял времени:

– Нет, - сказал он сквозь зубы.
– Элин сама признает правду.

Стремительно развернувшись, он уставился на меня. Его сила обволокла меня, вызывая - чтоб его, даже сейчас!
– лёгкое опьянение и тянущее сладкое ощущение в животе.

– За что ты напала на Беану, Элин? У тебя правда была причина?

– Она сама на себя напала, - отозвалась я прежде, чем успела себя остановить. Формулировка вроде "это была случайность" была бы куда уместней, в неё бы было проще поверить. Однако, вся мощь дара Дайнора, направленная на меня, не позволяла солгать.

В коридоре стало очень тихо. Бровь Раонока стремительно поползла вверх, а на лице энерговампира отразилась работа мысли. Дайнор стоял, шокировано глядя на меня.

– Вот видишь, - раздался в тишине усталый голос Беаны.
– Это то, о чём я говорила с самого начала: Элин - наследница Древних. Разумеется, она может тебе лгать!

Я только ошеломлённо покачала головой. Это была настолько запредельная, сшибающая с ног наглость, что во мне не нашлось даже злости. Мне стало тошно от этого допроса, от сомнения в его глазах, ото всей ситуации; всё желание поговорить по-хорошему испарилось.

– Староста Дайнор, - сказала я холодно.
– В присутствии свидетелей я вызываю вас в круг. Энергетический поединок, до потери сознания или признания поражения. Повод - желание оспорить заявленные вами на меня права. Сейчас!

– Нет, - сказал Дайнор.
– Я не стану с тобой драться.

– Вы отказываетесь принять вызов?

– Я не хочу драться с женщиной, во имя Отца!
– вспылил он.
– Тем более - с тобой.

Стало тихо.

– Ой, дурак...
– отчётливо прозвучало бормотание Раонока.

Но меня уже понесло. Кровь прилила к лицу, в горле встал ком.

Он меня презирает. Он не считает меня достойной даже поединка. Да как он смеет?!

Тихо рыкнув, я метнулась вперёд смазанной тенью и впечатала свой кулак ему в челюсть, компенсируя малый вес правильной стойкой и доворотом. Светлый отлетел на пару шагов, и позволять ему опомниться я не собиралась: хлестнула хвостом по ногам, сделала быструю подсечку и резко выкрутила ему руку в болевом приёме.

– А теперь слушай сюда, - прошипела, почти касаясь губами его уха.
– Я не хуже тебя только потому, что у меня между ног ничего не болтается, кроме хвоста. Понятно тебе? Я по праву учусь здесь и ношу на руке повязку старосты. Не смей относиться ко мне с пренебрежением! Не знаю, зачем ты заявлял на меня права. Чтобы потом спутаться с этой лживой тварью? В любом случае, на этом всё. Твой вызов больше недействителен, права на меня есть только у меня самой. Читай по губам, светлый: я больше не собираюсь тебя ждать.

Резко выпустив его, сделала шаг назад. Дайнор смотрел шокированно и совершенно потерянно, кажется, даже не замечая наливающегося синяка под глазом.

– И кстати, о доверии: помнится, ты так пафосно пенял мне, что я не доверяю тебе, - добавила я холодно.
– А сам? Или легко быть доверчивым, когда тебе невозможно солгать... Что, сложнее, если магия сбоит? Но теперь, уж извини, разбирайся сам, кто тебе лжёт, а кто не очень. Надеюсь, ты всё сопоставишь и не станешь дальше выставлять себя на посмешище. В любом случае, этот праздник жизни уже без меня. Если состоится официальное разбирательство, я буду объясняться непосредственно перед преподавателями, не перед тобой. Раонок... буду должна. Хорошего дня вам, ребята.

– Элин...
– начал светлый.

– Да пошёл ты, - бросила я равнодушно.
– Ты больше ничего для меня не значишь.

*

– Благослови Мать нашего контрабандиста, - сказала я.
– Алкоголь, от которого могут опьянеть изменённые - величайшее изобретение колдунов!

– Пф...
– Джиа лениво махнула хвостом.
– Ты ревёшь. И пьёшь.

– С нами, не особенно приличными девицами, случаются такие оказии, - вздохнула я, отхлебнув прямо из горла.
– Джи... я сказала, что он больше ничего для меня не значит.

– Да, это очень заметно, - скепсиса в её голосе не услышал бы только глухой.

Я только отмахнулась.

– Это безнадёжно, понимаешь? Разные культуры, разные представления о допустимом, разные отношения полов... Разное всё. И это его недоверие... и вообще... тяжело быть женщиной-изменённой!

Джиа вздохнула, взяла вторую бутылку и молча выпила.

– Солидарна, - сказала она со вздохом.
– Помнишь, я рассказывала об идеальном партнёре из Дома Боли?

Я была только рада отвлечься от своих запутанных и глупых терзаний, раздражавших и меня саму.

– Да! Как у вас?

– Начнём с того, что я теперь знаю, кто он, - сказала она насмешливо, но смеялась как будто бы над собой.

– Ух ты, - протянула я осторожно, ибо, судя по всему, тема была не особенно радостной.
– Расскажешь? Или не стоит?

– Расскажу, - Джи криво усмехнулась.
– Пожалуй, даже по порядку. После того нашего разговора, как ты знаешь, мы с ним виделись несколько раз, и это было... проклятье. Это было очень хорошо. Ладно, потрясающе. Как будто он был создан для меня. И он, кажется, тоже ощущал нечто подобное - по крайней мере, сначала он на полном серьёзе пытался подкупить распорядительницу, чтобы она всякий раз предупреждала его заранее о моём визите в Дом и не направляла ко мне никого, кроме него.

– Ого, - сказала я.
– Это... сильно. И распорядительница тебе рассказала?

Джи нервно дёрнула хвостом:

– Рассказала - когда я подошла к ней просить, чтобы она заранее сообщала мне о его приходах.

Я расхохоталась.

– Это потрясающе, - пробормотала сдавленно.
– Нет, ну разве не мило?

Джи косо глянула на меня, и я ощутила себя слегка отмщённой за все её насмешки, касающиеся "нагло соблазнённого светлого". Но дальше развивать тему я не стала, ибо по-настоящему задеть подругу не хотела. Это ведь известное дело - проще простого смеяться над влюблённым, давать советы и смотреть разумно - если со стороны. Когда сам эмоционально не вовлечён, терзаемое делами сердечными существо оказывается очень лёгкой добычей для сарказма, подколок и пренебрежительного "ну ты и дурак". Но в данном конкретном случае я - не охотник.

– Всё, - подняла руки, точно сдаваясь.
– Я не смеюсь.

Джи прикрыла на миг свои алые глаза, а после тихо сказала:

– В прошлый раз мне передали от него подарок в виде камня сердца.

Я только присвистнула: камни сердца - редкие и чрезвычайно дорогие амулеты, которые под силу создать не каждому колдуну. Чтобы создать один такой, нужно носить его на груди семь дней и ночей, постоянно подпитывая энергией положительных эмоций, отдавая жизненную энергию и магию, позволяя камню ожить, вкладывая в него стук собственного сердца. Процесс этот сложный, болезненный, и кому попало такие игрушки не дарят.