О кораблях и людях, о далеких странах

Вот он расстегнул китель и верхнюю пуговицу брюк - нехорошо, когда за едой что-то давит тебе на желудок.

Повар приносит компот.

– Ну, Одье, что у нас на завтра?

Повар подает капитану меню.

Как только Одье заходит к Старику, он сразу преображается. Стоит, словно аршин проглотил, чуть улыбается и время от времени отвешивает легкий поклон.

– Прошу господина капитана отметить галочкой то, что они пожелают.

Капитан не прочь поболтать после сытного обеда. Он говорит повару "ты" - ему хочется, чтобы между ними установились хорошие отношения. Повару это льстит, и он из кожи вон лезет, чтобы угодить Старику: каждый день у него готов какой-нибудь сюрпризик, и он просто счастлив, что капитан кое-что понимает в изысканной пище. Да и разговоры с капитаном о приготовлении того или иного блюда подсказывают повару, что он вырос в хорошей семье, а стало быть, он человек образованный. Одье любит поговорить с образованным человеком. Такие разговоры напоминают ему о самом прекрасном времени в его жизни - около пяти лет Одье был поваром у барона фон Энсдорфа. С бароном он ездил на курорты, в Альпы, а один раз даже на Ривьеру.

"Ах, какой это был умный человек, мой барон!" - часто вспоминает Одье.

После скоропостижной смерти своего господина Одье работал коком на судах пароходной компании "Норддейче Ллойд" и словно свалился с неба прямо на землю. Годами он вынужден был готовить для "матросни" и кочегаров.

А им только вали в миску побольше, а что - неважно. Какой это был позор для Одье! Никто больше не хвалил его искусство, а артисту похвала, что растению солнышко. Вот его мастерство постепенно и захирело. Он стал так же безразличен к пище, как и все остальные. Готовил со дня на день все хуже и хуже, а на последнем корабле команда взяла да вывалила весь обед перед камбузом. Вот он в Гамбурге и списался на берег. А там жена и пятеро ребятишек.

Жилось ему все тяжелей и тяжелей: постоянной работы он уже не мог найти - то день готовит в одном месте, то в другое на два дня позовут, то пригласят помочь на какомнибудь семейном празднике... Однако любовь к "образованным" людям у него сохранилась, хотя он никак не мог причислить себя к ним, да никогда и не причислял. Прислуживать им, исполнять любые их пожелания было его страстью.

На борту "Пассата" он готовил только для капитана.

Питание юнг и боцманов было доверено помощникам.

Капитан благодарен ему за это. Он своего Одье в обиду не дает! Поэтому его особенно раздражает, что юнги жалуются на плохую пищу и без конца пишут домой, что здесь, мол, голодно. Капитан несколько раз собственной персоной заходил в камбуз, наблюдал за приготовлением обеда. Конечно, юнгам готовят не то, что ему, капитану. Но, насколько он может судить, качество пищи отличное. На парусниках в те времена, когда капитан сам был юнгой, кормили тухлятиной - ведь не было никаких холодильников! Господин Вельксанде убежден, что питание на учебном судне "Пассат" превосходно во всех отношениях!

– Прежде всего следи, чтобы животы набиты были!
– говорит он Одье.

Одье кивает.

– Вчера опять вернули шесть полных мисок!
– вставляет он.
– На одних отбросах я мог бы несколько свиней прокормить.

Капитан на мгновение задумывается.

– А идейка недурна! Тогда мы время от времени могли бы лакомиться ветчинкой, Одье, как ты считаешь?

– Так точно, господин капитан!

– Ну, так что у нас завтра на обед?

Повар, взглянув на карточку, где капитан уже отметил свои пожелания, читает: "шницель по-голштински, на гарнир свежие овощи, на десерт..."

– Я спрашиваю, что получат на обед юнги?

– Тушеная баранина с морковью.

– Побольше, побольше мяса!
– говорит капитан.

– Так точно, побольше мяса.

– Повар убирает со стола и направляется с грязной посудой к двери.

– Не забудь про поросят.

Одье спешит снова поклониться - привычка, оставшаяся у него со времени службы у барона, - но при этом с подноса съезжает соусница и падает на ковер.

– Нельзя ли поаккуратнее!
– кричит капитан.

Повар, покраснев, покидает каюту.

Несколько минут капитан глядит ему вслед, затем встает, снимает китель, делает пять приседаний перед открытым иллюминатором и снова надевает китель. Потом он отпирает маленьким ключиком дверцу в задней стенке письменного стола, наливает себе рюмку коньяку и даже облизывает горлышко бутылки. Снова тщательно заперев дверцу, он прячет ключик. Так он делает с тех пор, как приметил, что Одье время от времени прикладывается к бутылке, когда прибирает каюту. По правде сказать, уборка - не дело повара, но капитану не хочется, чтобы в его каюте вертелся кто-нибудь из корабельных юнг.

Капитан надрезает сигару и садится в глубокое кожаное кресло. Наступил час отдыха. Капитан потягивается, достает газету и принимается за чтение.

Повар заходит еще два раза, чтобы унести грязную посуду. Наконец наступает тишина. Через иллюминатор в каюту струится теплый воздух. Но вот на трапе снова послышались шаги. В дверь постучали.

Капитан не отвечает. Усиленно посасывая сигару, он пытается читать.

Снова стук.

Глубоко вздохнув, капитан в сердцах отбрасывает газету и приподнимается.

– Кто там?

– Господин капитан, я...

– Что за "я"?

– Боцман Иогансен.

С минуту капитан в нерешительности молчит, наконец он спрашивает:

– Неужели нельзя выбрать другое время?

– По важному делу.

– Минутку.
– Капитан со вздохом встает. Застегнув брюки и китель, он снова опускается в кресло, раскуривает сигару и говорит: - Войдите!

Наклонив голову, в каюту входит боцман.

– Извините, что помешал вам отдыхать.

Морщины на лбу капитана обозначаются резче:

– Я не отдыхаю, а читаю статью министра пропаганды. Докладывайте!

Боцман Иогансен открывает принесенный с собой портфель, достает из него банку сгущенного молока, земляничное варенье, сардины, пачку какао, копченую колбасу и бутылку водки. Все это он ставит на курительный столик.

Капитан изумлен. Уставившись на всю эту снедь, он спрашивает:

– К чему это? Разве у меня день рождения?

Боцман не улыбается и докладывает. Капитан не прерывает его, а только усиленно потягивает сигару, которая все время гаснет.

– Ерунда!
– восклицает он, выслушав боцмана.
– Склад продовольствия постоянно на замке. Ключ от него имеется только у меня и у повара.

– Да, и у повара.

– Что?

– Я уверен, что повар...

– Что? В чем вы уверены?.. У вас имеются факты?.. Я знаю Одье лучше, чем вы.

Боцман рассматривает пустой портфель.

– Хорошо. Я не хочу утверждать бездоказательно, но расследование выяснит...

– Какое еще расследование? Неужели вы думаете, мы будем поднимать шум из-за этого?.. И на глазах у юнг?.. Ни в коем случае, дорогой мой!
– Сигара окончательно потухла, и капитан нервным движением хватает спички.
– Это был бы грубый педагогический промах. Мы - воспитатели. Мы прежде всего должны думать о своем авторитете.
– Капитана раздражает, что ему приходится все время смотреть вверх: Гейн Иогансен намного выше его.
– Да сядьте вы, наконец!