О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
– Поскорее бы приходил, а то поздно будет!
– Уже пять!
– шепчет Куделек. Он лег на койку прямо в ботинках.
Наконец Гейнц показывается в дверях вахтенной каморки. Под мышкой у него большой узел, через плечо перекинуты новые ботинки боцмана. Покачиваясь, он бормочет:
– Пять стаканов меня выпить заставил! Я уж и не вижу ничего.
– Да заткнись ты! Действительно, напился!
– И Эрвин отнимает у Гейнца узел.
– Медуза мне все "алле-хоп!" говорил и пить заставлял.
Руди и Куделек слезают со своих коек.
– А теперь ложись скорей! Чтоб
Зепп приносит целую охапку веревок и бросает на койку Эрвина.
– Только вы не очень туго затягивайте!
Наклонившись над Гейнцем, Куделек спрашивает его:
– А Медуза-то спит?
– Ну да! Иначе мне бы его барахло не унести.
– Гейнц приподнимается на локтях: - Пять стаканов... Алле-хоп! Обессилев, он падает на спину.
– Ох, что-то плохо мне!
Ребята относят Гейнца к его койке и кладут на живот.
Руки у него уже связаны. Теперь Эрвин привязывает и ноги к койке.
Зепп торопит:
– Кончайте скорей! Без четверти шесть Медузу уже будить должны!
Эрвин подзывает к себе Куделька и Руди и спрашивает:
– Кто полезет наверх?
– Я!
– говорит Руди.
Но Куделек протискивается вперед и просит:
– Дай лучше я! Я легче!
Эрвин соглашается.
– А я здесь останусь и, если что не так, буду придерживать дверь вахтенной, чтобы он выйти не мог.
Руди добавляет:
– Зепп пусть наверху караулит!.
– Давайте скорей!
– ворчит Зепп.
3
На палубе ребята на мгновение останавливаются испугавшись. Здесь уже светло как днем. Солнце поднялось над городом и начинает припекать. Гуськом - впереди Руди, за ним Куделек и Зепп - юнги пробираются вперед. На трапе, ведущем к верхней палубе, Зепп останавливается. Отсюда хорошо видны каюты боцманов и дверь капитана.
Куделек, взобравшись на ящик со спасательными поясами, перебирается на мостик, расположенный прямо над каютой капитана. Руди подает ему вещи боцмана. Забрав все в охапку, Куделек на цыпочках подходит к сигнальной мачте. Он очень волнуется, но заставляет себя действовать спокойно. Вот он отвязал веревку, сделал на ней восьмерку, прикрепил вещи боцмана и осторожно поднял их наверх.
Сначала поползла к нему синяя фуражка Медузы. Зепп приделал к ней голову из газетной бумаги и хорошенько привязал ее веревочкой. К голове прикреплен китеЛь, а к нему уже синие рабочие брюки. Ветер надувает штанины, и ноги в новых ботинках начинают раскачиваться. Куделек закрепил конец, затем отвязал веревку судового флага, привязал к ней что-то бело-серое и поднимает вверх. Похоже на двойной вымпел. Оказывается, это кальсоны боцмана Медузы!
Тщательно закрепив все веревки, Куделек так же осторожно, на цыпочках, возвращается к своим.
– Здорово!
– встречает его Руди.
– Увидишь - лопнет Медуза!
– говорит Зепп.
Один за другим они исчезают в спальне и, взобравшись на койки, прячутся с головой под одеяло. Чтобы не прыснуть со смеху, им приходится кусать собственные колени.
Тем временем связанный по рукам и ногам Гейнц храпит за всех троих.
4
Куделек первым замечает вахтенного юнгу, который подходит к каморке Медузы и негромко стучит. Никто не отзывается, и юнга просовывает голову в дверь.
Руди слышит, как он говорит:– Без четверти шесть, господин боцман! Пора вставать.
Руди хочет поскорей разбудить Куделька, но, оказывается, и тот тоже не смог уснуть. Теперь оба затаив дыхание прислушиваются. Боцман рычит словно дикий зверь в своей берлоге. Вахтенный юнга уходит. Некоторое время все спокойно. Слышно, как в каморке отодвигают стул.
Затем Медуза долго откашливается, сплевывает.
– Вот свинья!
– замечает Эрвин, взобравшийся на койку к Руди.
В вахтенной щелкает выключатель.
– Внимание!
– произносит Руди довольно громко.
На некоторых койках ребята ворочаются. Вдруг раздается отчаянный крик. Ребята поднимают головы. Кричит Медуза.
– Толстомордый!
Толстоморденький Гейнц храпит за троих.
– Придется его будить, а то он еще проспит все на свете!
– Эрвин соскакивает с койки, подбегает к Гейнцу и трясет его.
– Вставай! Пора!
– шепчет он ему прямо в ухо. Несколько раз он толкает Сосунка в бок, прежде чем тот начинает орать как резаный. Тогда Эрвин бросается вперед и, пробегая между койками, старается втолковать заспанным ребятам, как им надо вести себя. Но вот и они принимаются так орать, что на иллюминаторах дребезжат стекла.
– Отставить!
– кричит Медуза. Голос его срывается.
– На помощь! Помогите!
– жалобно стонет Гейнц.
– Помогите!
– Кричать ему очень трудно, ведь он лежит на животе.
Ребята носятся взад и вперед по кубрику.
– Быстро наверх!
– И Эрвин первым, перескакивая через ступеньки, выбегает на палубу.
Слышится топот ребячьих ног. Несколько юнг остались у койки Гейнца, делая вид, что хотят отвязать его. Медуза высунул в дверь голову и вертит ею: кричать он уже не в силах и только открывает и закрывает рот как рыба, вытащенная на берег. Руди стоит рядом с Кудельком.
– Гляди, вот-вот лопнет!
– говорит он и тоже бросается наверх. А оттуда, зажав нос двумя пальцами, кричит, подражая чьему-то голосу: - Вахтенный боцман, ко мне!
Медуза вздрагивает, словно его удар хватил. Лицо перекашивается от страха. Этот приказ для него закон! Он пригибается, как для прыжка, и в одной рубахе и кальсонах мчится вверх по трапу, по дороге теряя один из своих шлепанцев. Перед выходом на палубу он на секунду задерживается, но долг превыше всего! И Медуза сразу же оказывается в кольце ликующих ребят. Он бледнеет как полотно. Лицо похоже на маску из воска. Вдруг оно безобразно искажается: боцман, пригнувшись, прыгает вперед и хватает за шиворот того юнгу, который оказывается ближе всех. Но тут же у него над головой раздается голос:
– Боцман Хеннигс!
Медуза отпускает паренька и оборачивается. Капитан стоит перед своей каютой - метрах в сорока от Медузы.
Медуза пытается щелкнуть каблуками, но у него только одна туфля. Пальцы боцмана судорожно вытягиваются в поисках швов на кальсонах.
– Оденьтесь как положено и доложите, что здесь происходит!
– Капитан указывает на странную фигуру, раскачивающуюся, словно повешенный, на самом верху сигнальной мачты. Медуза от удивления раскрывает рот. Ребята затаили дыхание.