О кораблях и людях, о далеких странах

Руди выбегает вон. Человек в бриджах перелистывает бумаги на письменном столе. Прикрыв за собой дверь, Руди на минуту останавливается, чтобы перевести дух.

– ...кое-что узнали об этом Иогансене...
– слышит он и в ужасе зажимает рот ладонью.

"Иллюминатор открыт!" - проносится у него в голове.

– ...благодарим за ваш сигнал... Домашний обыск дал нам коечто. Неисправимый марксист.

– Я уже давно следил за ним. Вот мое письменное сообщение... Нет, он ничего не подозревает.

В каюте передвигают стул. Руди на цыпочках отскакивает от дверей; оглянувшись, он видит, как ручка опускается. Он делает несколько быстрых шагов и прячется под трап мостика.

– Нет, нет!
– говорит человек, вышедший из кабины капитана.

В следующую секунду Руди уже съехал на поручнях вниз и оглядывается, ища кого-то. На причале, возле сходней, все еще стоят оба типа в плащах. Они курят, пересмеиваются, и вдруг Руди вспоминает, где он их когда-то видел, но он тут же соображает, что этих двоих он никогда не мог видеть. То были другие, но совершенно такие же.

Это было еще дома, в Мейсене, когда арестовали доктора Шенбаума, отца Курта. Тогда подъехал автомобиль, из него вышли крейслейтер и четыре человека. Они вошли в дом и вывели из него адвоката Шенбаума. И эти-то четыре человека... нет, на них не было плащей. Но лица у них были почти такие же. В таких лицах есть что-то, что делает их похожими друг на друга, какая-то холодная ухмылка лежит на них, словно печать. Они так же сдержанно улыбались, так же небрежно прикасались к краю шляпы. Да, да, это были те же лица, что в Мейсене. И Руди бросается вперед. Он видит на баке боцмана Иогансена - тот вместе с несколькими матросами перетаскивает огромную бухту каната. Мимо Руди проходит Фите. Руди шепотом рассказывает ему обо всем. Фите говорит:

– Я сам ему обо всем скажу. Тебе нельзя!
– и уходит, сделав Руди знак рукой, чтобы он отправлялся к себе.

Руди нехотя повинуется. Несколько раз обернувшись, он видит шепчущихся Иогансена и Фите. Затем боцман что-то приказывает одному из грузчиков и исчезает в кубрике.

Руди идет в буфетную, наливает воду в бак, включает электрический кипятильник, режет хлеб и в конце концов обрезает себе палец.

Ругаясь, он засовывает его в рот, но потом все же перевязывает. Однако долго в буфетной он не выдерживает.

Нет, он должен быть на палубе! Он должен видеть, что делает Иогансен.

По сходням на борт поднимается Клаус Прютинг и говорит Руди:

– И позвонить нельзя! Никого с корабля не выпускают.

Из кают-компании выбегает Георг. Руди подзывает его к себе и шепчет ему что-то.

– Вот гад!
– тихо ругается Георг, глядя на мостик.

С бака пять портовых грузчиков тащат старый истрепанный канат. Видно, как они сгибаются под его тяжестью.

"Почему это они его стрелой не спускают?" - думает Руди и тут же догадывается, в чем дело. Двух портовых грузчиков он хорошо знает: один из них Фите, а другой боцман Иогансен. Фите шагает за боцманом и громко ругает его. Но тот в долгу не остается. Фите наступает ему на пятки. Боцман огрызается. И так, переругиваясь, споря, бранясь, они пересекают палубу, спускаются по сходням, проходят мимо двух типов в плащах и скоро исчезают в ближайшем пакгаузе.

У Руди горит лицо. Он кусает себе губы, только чтобы не раскричаться от радости. Ведь эти двое там, внизу, у сходней, не задержали грузчиков! Они даже в сторону отошли. И один посоветовал им не кричать так громко и не ругаться. Ну, "грузчики" и перестали ругаться, отойдя метров на сто.

Боцман Иогансен, ни слова не говоря, покинул корабль, но Руди и Георг, Клаус Прютинг и Нейгауз, поднявшийся на палубу, видели его глаза. И все они молча стоят и не знают, что сказать друг другу. Вдруг Руди слышит чьи-то быстрые шаги за спиной. Он оборачивается и вот уже бежит со всех ног за д'Юрвилем по трапу, хватает его за ногу - д'Юрвиль падает. Георг и Нейгауз подскакивают на помощь.

С бака пять портовых грузчиков тащат старый, истрепанный канат,

– Заткни глотку!
– шепчет матрос и ударяет д'Юрвиля в бок.

– От нас ты не улизнешь! Запомни!..

Д'Юрвиль дрожит. От испуга и злости он бледен, как покойник.

– Да я и не хотел... да что вы...

– Мы знаем, что ты хотел!
– говорит Руди.

Все трое крепко держат д'Юрвиля. На помощь подходит Губерт. Ни слова не говоря, он хватает д'Юрвиля за руку.

– Полежать ему немного надо: ударился, когда падал.

– Да, да, покой прежде всего, - серьезно говорит Георг. Д'Юрвиля осторожно относят на бак.

Руди мчится в буфетную: он вспомнил, что не выключил электрический кипятильник.

4

На следующий день матросы "Сенегала" вместе с обоими юнгами сидят в пивнушке на улице Баумваль, неподалеку от порта. Мешки и чемоданы они оставили в темном коридоре. Завтра все разойдутся кто куда, но сегодня у них есть еще дела. Они ждут уже больше часа. Фите обещал прийти около двух.

Они сидят за длинным столом: Тетье, Клаус Прютинг, Губерт, Гельге, Кнут, Нейгауз, Георг и Руди. Перед ними кружки пива и маленькие рюмки с водкой. Они пьют, курят, тихо переговариваются. Время от времени они поглядывают на часы и явно беспокоятся. Потом снова подзывают хозяина или его дочь. Они заказывают новые кружки пива и курят одну сигарету за другой, прикуривая новую о старую. Что-то ведь надо делать, когда приходится ждать. Каждые две-три минуты над головами раздается грохот пролетающего по эстакаде поезда надземки. То и дело доносятся далекие гудки пароходов; квакающие клаксоны портовых катеров похожи на голоса капризных детей.

– Ну и ну!
– вздыхает наконец Губерт.

Кнут сердито смотрит на него со стороны, как бы говоря: "Будет тебе болтать-то!"

– Может, случилось что?
– спрашивает Клаус Прютинг.

– Т-т-типун тебе на язык!
– заикается Тетье.

Руди вспоминает вчерашний день.

Когда он принес в каюту кофе и бутерброды, капитан сказал ему: "Позови боцмана!" Ох, как застучало сердце у Руди от этих слов! Он долго искал боцмана, очень долго! "Надо ему дать время подальше уйти!" - думал Руди при этом. Когда он снова явился к капитану, тот вскочил и заорал: "Что?... Нет его?.." Но все же заставил себя успокоиться и добавил: "Я же только что видел его на баке". Руди опять побежал искать боцмана. Он искал очень долго и очень старательно. Капитан посерел от злости, увидев юнгу.

– Приведи его сюда! Слышишь! Приведи сейчас же!

Перед Руди стоял жалкий человечишка, у которого изпод носа ускользнула добыча.

Оба чужих дядьки, ничего не сказав, быстро сбежали по сходням.

– Как же так, господа!
– кричал им вслед капитан.

Два часа никого не спускали на берег. Внезапно в кубрике появился Фите и подмигнул остальным. Четверо чужаков вместе с капитаном обыскали весь корабль, допрашивали всех, не нашли только д'Юрвиля. Нейгауз сказал, что он видел его некоторое время тому назад на причале.

Остальные заявили, что знать ничего не знают, и большинство действительно ничего не знало. Допрашивали они и Фите. Фите сказал, что Иогансен с утра, мол, мучился животом. После этого чужаки покинули корабль. Капитан приказал выстроиться команде у мостика, сам поднялся наверх и оттуда произнес речь. При этом он так кричал, что его, должно быть, слышали в центре города. Затем он разругался у себя в каюте с первым штурманом и только тогда сошел на берег.

Под вечер команде наконец выплатили жалованье и отпустили на берег. Все решили встретиться на следующий день у Яна. Ян был когда-то поваром на корабле, но во время шторма повредил ногу, и в плавание его больше уже не брали. Кто-то дал ему денег взаймы, и он открыл в порту пивнушку, где бывают только моряки. Вот и сейчас они сидят здесь и ждут.