О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
И почему это он вообще должен на что-то решаться? Только выбежав из каюты Иогансена, он понял, что означает для него этот большой, сильный человек. И сейчас Руди слышит его голос; слышит, как боцман зовет его. Не-ет, капитан никогда так не звал его! После обеда Руди заходил к нему в каюту, но ему даже неприятно было смотреть на капитана. Он зашел в ванную, потом в уборную, вычистил все медные ручки и вымыл кафельные стены мыльной водой... А сейчас Руди достал маленькую лодочку из слоновой кости и пристроил ее на небольшой полке у своего изголовья. Рядышком он приклеил огарок свечи и зажег его.
Долго он лежит и смотрит на лодочку,
Вдруг открывается дверь. Георг включает свет. Руди видит через занавеску перед койкой неясные очертания своего товарища. Но он лежит тихо, как будто спит. Георг не откидывает занавеску в сторону, как обычно, чтобы проверить, не уснул ли Руди. Нет, он и не раздевается, чтобы лечь. Он вытаскивает свое белье из шкафчика и складывает его на столике. Затем подходит к умывальнику, берет свою зубную щетку, умывальные принадлежности, а потом начинает складывать простыню на койке, сворачивать матрац.
Руди откидывает занавеску.
– Ты куда это собрался?
Георг не отвечает.
– Ты что, на палубе хочешь лечь?
– Где угодно, только не с тобой!
– зло отвечает Георг.
Руди пробирает мороз по коже, он вскакивает:
– Что ты сказал?
– Лучше бы не прикидывался!
– Георг сбрасывает матрац прямо на пол.
Руди хватает его за руку,
– Оставь, а не то...
– Георг!
– Отпусти, говорю!
– Георг оборачивается, и Руди делается страшно: ненависть исказила лицо Георга. Темные глаза сверкают гневом, он выдавливает из себя: - Подлец!
– и вдруг ударяет Руди кулаком в лицо.
Отпрянув, Руди успевает ухватиться рукой за стол, чтобы не упасть. Теперь и его захлестывает злоба. Он подскакивает к Георгу и, схватив его обеими руками за куртку, трясет что есть мочи.
Со шкафчика падает тропический шлем. Юнги, тяжело дыша, борются друг с другом.
– Георг!
– кричит Руди.
Из носа у него течет кровь, он защищается обоими кулаками. Шкафчик качается. Юнги падают на матрац. Руди сказывается внизу. Он подтягивает коленки и отталкивает Георга.
– Гад ты!
– стонет Георг.
– Ты выдал нас! В морду тебе плюнуть надо!
Шкафчик опрокидывается на стол. Створки раскрываются, и все, что лежит на полочках, вываливается наружу. Но юнги не обращают на это внимания. Борьба продолжается и под шкафчиком. Руди хрипит:
– Что ты сказал?
– Трусливая собака!
– скрежещет Георг.
– Неправда!
– кричит Руди, и слезы застилают ему глаза.
Юнги борются. Оба они уже покрыты потом. Руди начинает ослабевать. Георг давит ему изо всей силы на грудь.
– Это неправда, Георг!
– все кричит Руди.
Георг злобно смотрит на него прищурившись и рычит:
– Не отвертишься!
– Ты что? Что такое, Георг? Я не знаю ничего...
Георг сбит с толку. Еще несколько секунд он борется с Руди, но затем отпускает его:
– Ты же был... Ты же был у капитана...
– Все время после обеда. Я там...
– Так оно и есть. Признавайся, что ты донес на нас...
– Ты с ума сошел!
– Руди трясет Георга.
– Ты с ума сошел!
Только теперь
Руди понимает, в чем дело. Он закусывает нижнюю губу, но удержать слез не может.– Что ты? Что ты, Руди?
– Георг пытается подняться, но над ними шкаф, который вот-вот придавит их обоих.
– Ну и дурак ты, Георг!
– вдруг расхохотавшись, выкрикивает Руди.
– Ну и дурень! Барахло свое собрал и матрац даже... Ну, давай вставать! Да я ни слова о боцмане не сказал, ни слова!
– Руди говорит не переставая, говорит и говорит, словно какая-то судорога вдруг отпустила его.
Георг немного отворачивается, начинает почему-то глотать и наконец произносит сдавленным голосом:
– Сегодня нашего боцмана вызывали к капитану. Ну, а так как ты... Ты же знаешь... Ну так вот, боцман и думает, что ты... С ним сегодня и разговаривать нельзя. К нему не подступишься. Он сейчас плашмя лежит на своей койке.
Руди откатывается в сторону, чтобы дать возможность Георгу вылезти из-под шкафа, потом вытирает нос, из которого все еще течет кровь.
– Ну, давай обратно уложим, что ли?
– предлагает Георг, улыбаясь сквозь слезы.
Только теперь юнги замечают, что они натворили.
– Давай сперва выйдем на воздух!
– говорит Руди.
– У меня в буфетной есть холодная вода.
Оба они умываются на палубе и только после этого приступают к уборке каюты. И, пока они сидят перед шкафом и укладывают в него белье, Руди рассказывает:
– Когда я был в ванной, к капитану кто-то вошел. Я слышал, как они разговаривали, но кто это был, я не понял.
– А ты не разобрал, о чем они говорили?
Руди качает головой.
– Только один раз я расслышал, как капитан сказал: "Это вы должны скрепить своей подписью!" Георг, знаешь, я думаю...
– Руди мнет рубашку, которую держит в руках.
– Погоди, погоди...
– Руди швыряет рубашку в сторону, роется в своих вещах, вывалившихся из шкафа, и, наконец, находит бумажник.
– Когда я вышел из ванной, чтобы принести еще мыльной воды, Старик сидел за письменным столом...
– Ну, и?..
Руди роется в бумажнике.
– Он что-то записывал в большую толстую тетрадь. Я точно видел. А в самом низу была... подпись.
– Чья?
– Погоди, погоди!.. У меня же должен быть еще список всех, кто давал деньги для Клауса. Мне стоит только раз взглянуть, и я тогда припомню, чья это подпись. Начальная буква была еще такая большая, с завитушками. Вот, вот он, список!
Руди просматривает список, а Георг стоит рядом и глядит то на Руди, то на бумагу. Перевернув лист, Руди вдруг тыкает пальцем в одно из имен.
– Смотри! Такой же росчерк и завитушка. Я тогда еще обратил внимание.
Георг читает: "Эрнст Холлер". Слышно, как список шуршит в руках у Руди. Немного погодя, Георг говорит:
– Фите сразу сказал, что подозревает Холлера и еще д'Юрвиля. Да и остальные не хотели верить, что ты донес.
– А ты?
– Сперва-то я тоже не верил, - отвечает Георг, тряся головой, - но, когда боцман рассказал, что капитан обвинил его в том, будто он, Иогансен, науськивает команду и что он, капитан, этого никогда не допустит, и что, мол, Генрих, к примеру, будет верно служить Гитлеру и на удочку боцмана не попадется, то тут Иогансен и решил, что капитан все от тебя и узнал... И такая меня злоба на тебя взяла... Ну, ты в общем-то знаешь...
– Георг улыбается и добавляет: - Пошли к боцману!