О-Л 2

— Пойдет… Богдан — тоже. Он хоть и манагер, но… в общем, на Земле ему драйва не хватало. И… знаешь, думаю, хаоситскую кысу можно на подвиги сподвигнуть.

Хюльда хотела еще что-то спросить, но вдруг встревожилась:

— Ладно, я тебя ощутила хорошо, так что, если вдруг интересную, чужую мыслю словишь — причувствуйся: не мной ли пахнет. А остальных — попробуй заинтересовать идеей, и подумай, как бы мне с ними пересечься.

Я хмыкнул — быстра малышка! С места в карьер команду собирать взялась. Надо чуть притормозить:

— Ого! Даже так? Это что-то новенькое и неизвесстное… Ладно… да, а тебя как зовут? В смысле — как звать? Хьюльда вроде? Или я не расслышал, что Артас говорил?

— Называй Хюльдой, мать, мне, правда… — тутошняя мать! — другое имя дала, но пока его придержу в загашнике… а ту, что земное имя носила — похоронили, и точка! Мой дом теперь — Ирайя. Да и сам назовись, как хочешь, чтоб я тебя звала.

— Да как хочешь. Можешь — Мышкун, а можешь Сан Санычем. Остальное… сложно. Посмотрим. Главное — понять, куда и зачем лезть. Хрю… Хюльда — так Хюльда. В общем, мне теперь проще, я координаты этого мира знаю. И… вот еще…

Если бы она не сказала, «мой дом — Ирайа», то, может быть, я бы и не решился. Пока мы болтали, я думал, что отрицательные случайности можно попробовать нейтрализовать. Об остальных попаданцах заботятся те миры, которые выбрали их Стабилизаторами. Берегут от падения кирпича на голову. Смягчают последствия попаданческой дурости. У Хюльды нет этой мистической связи с ее миром… но попытаться-то можно! «Хитрая» травка ластарра тянет энергию из земли. Постепенно все «тонкие» тела мага гармонизируются с ритмами земли…

Я поискал, во что налить раствор.

— В сидоре, — неожиданно сказала Хюльда.

— Что? — не понял я.

— Под моей кроватью мешок, в нем фляжка.

— Даже так? — удивился я, вроде не телепат она…

— Ага, с полувзгляда. Или думай потише, или говори погромче, а то две контузии подряд — глуховата стала, — съехидничала девушка.

Я забрался под койку, нашел флягу, сыпанул в нее ластарры и налил «универсального целителя»:

— Прибери это… в ближайшие три дня — пей по вечерам. Может, истинное пламя и на печать Хаоса повлияет, не знаю. Но выздоровеешь быстро. И… в общем, вот, держи на будущее.

Заговоренная ромашка — не такой уж большой дефицит, вернусь в Карод, на базаре куплю. Поэтому не жаль отдать весь запас:

— Просто антисептик. Почти готовый, только заварить кипятком.

— Хорошо, попробую, — деловито кивнула Хюльда.

И вдруг посмотрела так, что мне стало не по себе:

— Знаешь, Мышкун, вот почему мне такие хорошие лю… в общем, гуманоиды встречаются, а?

Я не знал, что ответить. Забормотал какую-то патетическую чушь:

— Эээ… видимо, нужна зачем-то… если не этому миру, то вееру вообще. Говорю же — тут случайностей не бывает. Я как о тебе узнал? Туманная нежить подсказала, что Артас на того, кого Арагорн позвал, собирается заклятия ставить… А нежить… она разная, но все строятся перед Наблюдателем. Может, это он и заварил на этот раз кашу, у него на тебя виды…

— Слушай, Мышкун, — вдруг нахмурилась Хюльда. — Сюда сейчас целитель придет, мне перед ним опасно «родней» светиться, еще прогонит. Ты же знаешь — зеленокожих мало где любят. Давай уж подосвиданькаемся.

Я прошептал заклинание «поиска». Так и есть — приближается кто-то живой, не очень крупный, самка… совсем близко… Что ж, значит, не стоит компрометировать мою новую знакомую. Видимо, чужие мужчины, если не считать спящих гномов, в одной комнате с девушкой, — это неприлично.

Хихикнув напоследок, помахал ручкой и представил Костер.

ГЛАВА 26

Возвращаться к Истинному пламени — проще всего. Оно — вечно…

А вот Арагорн со свитой тут бывает только по большим праздникам. В последнее время я вообще его с трудом выловить мог. А сейчас возле огня расселась целая компания. Ара — на камешке. Асаль-тэ-Баукир — в любимой своей позе сфинкса, уставившись на пламя. Черный Белк — у него где-то в районе задних лап, но развалился так же вальяжно. Собакоголовый бог на соседнем с богом Игры камешке. Прописался он тут, что ли? В прошлый раз молчал, пока мне Арагорн за слишком шустрых мертвецов вставлял, так что я так и не понял, кто он такой.

Меня, как всегда, выбросило носом в землю. Не успел подняться, Арагорн сдвинул брови:

— Ну, и?

Вот так! Ни «здравствуй», ни «как дела»… Видимо, его божественный статус противоречит элементарной вежливости.

— Что: и? — из вредности я решил прикинуться дураком.

Встал на ноги, осмотрелся, помахал рукой мертвым магам, кивнул молчаливому гибриду и только потом снова взглянул на бога Порядка:

— Мастер, ты напои, накорми, в баньке попарь, тогда и спрашивай!

Ара дернулся, но понял, что злиться должен только на себя, и улыбнулся по-голливудски широко:

— И — это значит, что мы все ждем твоего рассказа. С девицей познакомился? Как она тебе — понравилась? Хюльда — полукровка, сгодится тебе и как орку, и как человеку.

Мне такой фривольный тон не понравился:

— Она не в том состоянии, чтобы я на женские прелести внимание обращал. Так что давай без дальних заходов. Да, познакомился. Да, пообщался. Да, видел, что твой клон вытворял. Артас вплел ей в ауру какую-то вязь. Паутина — не паутина, сетка — не сетка. Что такое — не знаю. Как работает — не знаю. Как выглядит — помню. По поведению Хюльды не заметно, чтобы она была под контролем Хаоса. Все?

Арагорн похлопал в ладоши:

— Все. По полочкам разложил. Тебя регламент подгоняет, что ли? Мог бы поведать историю…

— Отстань от парня, — услышал я за спиной.

Обернулся — точно, Наблюдатель, только у него из здешней фауны такой прокуренный голос:

— Хюльда — это вполне реальный шанс покончить с теми глупостями, которые тут творятся… по твоей вине, кстати, Игрок! Так что перестань дурачиться и попроси своего друга вспомнить те плетения, которые делал Артас.

Арагорн скривился, словно у него заныли зубы, но сказал:

— Прошу.

Я прикрыл глаза и постарался как можно подробнее восстановить в памяти виденную картину. Вот Хюльда, точнее — ее сновидческое тело, — с трудом поднялась на ноги. Артас балаболит что-то про моду на романтичные шрамы… Вокруг фигуры, выглядевшей слегка размытой, струятся, переливаются, извиваясь и выстраиваясь в правильные узоры, серебристо-серые нити…

Не знаю, сколько я провел в состоянии транса. Когда очнулся, боги по-прежнему сидели вокруг костра и пялились на меня, словно я мог сообщить им какую-то великую истину.