О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков

В 1841 году Крылов перестал служить в Императорской публичной библиотеке и из казённой квартиры переехал на тихий Васильевский остров. Жил он уединённо. Брат Лев умер, и у Крылова не осталось родственников. «Лучшие друзья его были в могиле; лета, а особливо тучность отяготили его; сердце осиротело, он грустил. Посещаемый литераторами, он был разговорчив, ласков и всегда приятен», – вспоминал Лобанов.

«Бывал ли он влюблён? – спрашивал князь Вяземский. – …сказал он как нельзя милее:

Любви в помине больше нет,А без любви какое уж веселье?

Но и это сказано скорее умом, нежели сердцем…»

«Довольно сердца одного»

Иван Андреевич купил дом, но вселиться в него не успел. «Он умер в осьмом часу утра 9 ноября 1844 года… За несколько часов до кончины он сравнил себя с крестьянином, который, навалив на воз непомерно большую поклажу рыбы, никак не думал излишне обременить свою слабую лошадь только потому, что рыба была сушёная. Крылов в обыкновенном, ежедневном разговоре, увлекаемый своим талантом, беспрерывно говорил экспромтом сравнения, которые могли бы послужить материалом для превосходных басен».

«С истинным христианским чувством приобщился он Святых Таин, произнёс слабым голосом: „Господи, прости мне прегрешения мои!“ – и глубоко вздохнул. Вздох этот был последним вздохом незабвенного Крылова…» – вспоминал Лобанов.

Двести басен написал Крылов. Много это или мало? На вопрос ответил Пётр Плетнёв: «На него никогда не пройдёт мода, потому что успех его от неё никогда не зависел. Никто не откинет Крылова, кто читает для того, чтобы окрепнуть умом и обогатиться опытностию».

Чтоб Бога знать, должно быть Богом.Но чтоб любить и чтить Его,Довольно сердца одного.

Это тоже важнейший опыт Ивана Андреевича Крылова.

Гоголь хотел познакомиться с Пушкиным

Николай Васильевич Гоголь приехал из Малороссии в Петербург в конце 1828 года. Ему девятнадцать лет, и больше всего он хотел познакомиться с Пушкиным.

Известна байка о том, как Николай Васильевич отправился к Александру Сергеевичу. Слуга открыл дверь и сказал, что Пушкин спит. Не спал всю ночь.

– Писал стихи? – робко спросил романтически настроенный Гоголь.

– Играл в карты! – ответил слуга.

Для Гоголя это было ударом.

Два гения встретились

Желание Гоголя исполнилось 20 мая 1831 года. Ему уже двадцать два, а Пушкин – на десять лет старше. С огромным интересом взглянул Александр Сергеевич на очень молодого, очень талантливого Николая Васильевича. Их отношения быстро стали дружескими.

Пушкин, которого нарисовал Гоголь

Гоголь, которого нарисовал Пушкин

Летом Гоголь жил в Павловске под Петербургом. Был домашним учителем в доме одной княгини. Часто ездил в Царское Село, где жили Пушкин и Жуковский. Гоголь сообщал другу: «Почти каждый вечер собирались мы: Жуковский, Пушкин и я». Звучит как хвастовство. Но всё верно.

В августе Гоголь вернулся в Петербург. Оттуда он писал Пушкину: «Насилу теперь только управился я с своими делами и получил маленькую оседлость в Петербурге. Но и теперь ещё половиною – что я, половиною? – целыми тремя четвертями нахожусь в Павловске и Царском Селе. В Петербурге скучно до нестерпимости. Холера всех поразгоняла во все стороны. И знакомым нужен целый месяц антракта, чтобы встретиться между собою».

«Любопытнее всего было моё свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фиркать (так в письме. – Примеч. Н. Г.) и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. Это меня несколько удивило. Я к фактору (руководителю производства. – Примеч. Н. Г.), а он, после некоторых ловких уклонений, наконец сказал, что штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву».

В типографии тогда печаталась первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Гоголь добавлял: «Прощайте. Да сохранит Вас Бог вместе с Надеждою Николаевною от всего недоброго и пошлёт здравие навеки. А также да будет Его благословение и над Жуковским. Ваш Гоголь».

Неправильные слова

«Поздравляю Вас с первым Вашим торжеством, с фырканьем наборщиков и изъяснениями фактора, – отвечал Пушкин Гоголю. – С нетерпением ожидаю и другого: толков журналистов… У нас всё благополучно: бунтов, наводнения и холеры нет. Жуковский расписался; я чую осень и собираюсь засесть. Ваша Надежда Николаевна, т. е. моя Наталья Николаевна благодарит Вас за воспоминание и сердечно кланяется Вам».

Но Пушкин послал ещё одно письмо – издателю Гоголя: «Сейчас прочёл „Вечера близ Диканьки“. Они изумили меня. Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! какая чувствительность! Всё это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился». «Поздравляю публику с истинно весёлою книгою, а автору сердечно желаю дальнейших успехов. Бога ради, возьмите его сторону, если журналисты, по своему обыкновению, нападут на неприличие его выражений, на дурной тон и проч.».

Пушкин прекрасно видит уязвимые стороны Гоголя: неправильные словечки (фиркать, а не фыркать), слишком простонародных героев. Но великий поэт понимает: это как раз достоинства начинающего писателя. Увидят ли это другие? Не сломают ли молодого человека? Пушкин берёт Гоголя под свою опеку.

Лекция для двух поэтов

Современники отмечали, что в 1830-х годах Гоголь поражал всех весёлостью. Был он выдумщиком и необыкновенно интересным собеседником. Шутил – и при этом никогда не улыбался. Зато слушатели «надрывали животики» от смеха.

В его письмах эта весёлость тоже проявлялась. Не могло быть иначе. Вот он обращается к Пушкину 23 декабря 1833 года: «Если бы Вы знали, как я жалел, что застал вместо Вас одну записку Вашу на моём столе. Минутой мне бы возвратиться раньше, и я бы увидел Вас ещё у себя. На другой же день я хотел непременно побывать у Вас; но как будто нарочно всё сговорилось идти мне наперекор: к моим геморроидальным добродетелям вздумала присоединиться простуда, и у меня теперь на шее целый хомут платков. По всему видно, что эта болезнь запрёт меня на неделю».