О времени, о душе и всяческой суете
Шрифт:
– Спасибо, Тим, – сказал он, одним долгим, хлюпающим глотком прикончив все содержимое тарелки. – Согласно моим инструкциям, ты любишь такие хлопья, следовательно, ты был очень щедр, отдав их мне. Однако ты мог бы поаккуратнее вручить мне тарелку.
Ангелоподобное личико Тима сморщилось, будто промокшая бумажная маска. Глубоко вдохнув, он накинулся на стол и попытался сбросить на пол все, что на нем было. Ничего бы не разбилось – наученные долгим горьким опытом, Паттерсоны покупали только прочные пластиковые приборы, – но из разлитого молока и сока, рассыпанного сахара и других разбросанных предметов вышел бы потрясающий беспорядок.
Едва
– Судя по всему, пора начинать сегодняшние занятия, – сказал Бадди. – Прошу прощения, миссис Паттерсон. Я отведу Тима на задний двор, там больше места.
– Начинать занятия? – повторила Лорна. – Ну… а… Но он же еще не позавтракал!
– Прошу прощения, но он завтракал. Он решил не есть завтрак. У него наблюдается небольшой лишний вес, а обед предположительно подадут в установленное время, так что вряд ли он пострадает от недоедания до полудня. Кроме того, это отличная возможность на практике продемонстрировать природу массы, инерции и трения.
На этом Бадди поднялся и направился к двери во двор, с легкостью неся с собой Тима.
– Ну и как показало себя сегодня это зеленое страшилище? – спросил Джек.
– О, невероятно! Я начинаю понимать, в чем его предназначение. – Самодовольно улыбаясь, Лорна откинулась на спинку двухместного кресла.
– Правда? – В отличие от нее Джек выглядел довольно кислым. – Например?
– Ну, он терпит все, что вытворяет Тим, – а это нелегко, потому что он идет ва-банк, – и интерпретирует все его действия как можно более положительно. Он настаивает, что они с Тимом друзья, поэтому поступает так, как должен поступать друг.
Джек моргнул.
– Что ты, черт возьми, несешь? – прохрипел он.
– Ты бы понял, если бы дослушал! – огрызнулась она. – Тим бросил в Бадди свой завтрак, а Бадди съел его и сказал спасибо. Потом Тим проголодался и полез за конфетами, а Бадди отобрал у него банку, съел все конфеты и опять поблагодарил его, а потом… О, это определенная модель поведения, очень хитрая.
– Ты с ума сошла? Ты позволила этой твари сожрать не только завтрак Тима, но и все его сладости и даже не попыталась помешать?
– По-моему, ты не читал инструкции, – сказала Лорна.
– Хватит меня пилить! Разумеется, я их читал!
– Значит, ты должен знать, что если станешь мешать Другу, контракт автоматически аннулируется и тебе придется выплатить всю плату за аренду разом!
– Разве дать собственному сыну завтрак взамен того, что сожрала эта кошмарная тварь, значит помешать?
– Но Тим бросил тарелку в…
– Если бы ты обеспечила ему нормальное питание, он бы…
Перепалка продолжалась в том же духе. Наверху, на площадке перед дверью в спальню Тима, мохнатые зеленые уши Бадди стояли торчком, ловя каждое слово.
– Тим!
– Заткнись, хренов зануда!
– Тим, если ты поднимешься выше первого ответвления, то окажешься на ветке, которая недостаточно прочна, чтобы выдержать твой вес. Ты пролетишь около девяти футов и упадешь на землю, а земля твердая, потому что летом было очень сухо.
– Заткнись! Я всего лишь хочу убраться подальше от тебя!
Треск!
– Это повреждение называется синяк, или – более научно – подкожное кровоизлияние. Это
значит кровотечение под кожей. Похоже, у тебя еще случился небольшой разрыв ахиллова сухожилия на левой ноге. Так называется вот эта жила, которая…– Учитывая твои слабые способности к плаванию, не советую тебе удаляться более чем на пять футов от края бассейна. Дальше дно резко обрывается.
– Заткнись! Я пытаюсь убежать от тебя, так что… бульк!
– В воде растворяется недостаточно кислорода, чтобы обеспечить дышащий воздухом организм, как у человека. А вот рыба может поглощать растворенный в воде кислород, потому что у нее жабры вместо легких. У твоих предков…
– Ах, это же тот гаденыш, Тим Паттерсон! Только поглядите, что это за ним тащится! Эй, Тим! Кто тебе велел жить с этим смешным зеленым плюшевым медвежонком? Что, с головой не все в порядке?
Его окружили человек двенадцать соседских ребятишек обоих полов, в возрасте от девяти до четырнадцати.
– Насколько вы видите, с головой у Тима все нормально. Я приставлен к нему в качестве Друга.
– Ха! Чушь собачья! Кто ж захочет дружить с Тимом? Он сломал моему брату руку, а потом хохотал над этим!
– Он устроил пожар в спортзале у меня в школе!
– Он убил мою собаку… убил моего Таузера!
– Да, я слышал. Тим, это великолепная возможность принести извинения, не так ли?
– Да он все время шумел, лаял как бешеный…
– Ах ты гад! Ты убил мою собаку!
– Бадди, на помощь! На помощь!
– Как я уже говорил, Тим, у тебя появилась великолепная возможность принести извинения… Нет, девочка, пожалуйста, положи камень. Кидаться в людей камнями чрезвычайно невежливо и к тому же опасно.
– Заткнись!
– Давайте зададим ему трепку! Пускай ползет домой жаловаться, как на него напали все эти ужасные дети. Посмотрим, как ему это понравится!
– Прошу вас воздержаться от попыток нанести увечья моему подопечному.
– Слышь, зеленка, говорю же, заткнись!
– Если помнишь, я тебя предостерегал. Я ведь говорил, что кидаться камнями в людей и невежливо, и опасно. Полагаю, придется сообщить твоим родителям. Идем, Тим.
– Нет!
– Хорошо, как пожелаешь. Я отпущу эту молодую особь и позволю ей продолжать выражать свою агрессию посредством метания камней.
– Нет!
– Но, Тим, эти два решения несовместимы. Либо ты пойдешь со мной, чтобы сообщить родителям этого ребенка, что в тебя кидали камни, либо мне придется отпустить ее, и тогда, вероятно, в тебя полетит еще больше камней. Возможно, больше, чем я успею поймать, прежде чем они в тебя попадут.
– Я… э… Мне… мне жаль, что я причинил боль твоей собаке. Меня просто так взбесило, что она постоянно лаяла и никогда не затыкалась!
– Но она не все время лаяла! Она поранилась – порезала лапку и звала на помощь!
– Да она постоянно тявкала!
– А вот и нет! Ты разозлился, потому что она разок залаяла!
– Я… э… Ну, может быть…
– Если быть точным, жалобы на чрезмерный шум со стороны твоей собаки поступали три раза. В каждый из этих дней ты уходила и оставляла ее одну на несколько часов.