О всех созданиях - больших и малых

Мисс Харботтл медленно выпрямилась и терпеливым голосом спросила:

— Могу я узнать, где у вас касса? Где вы держите наличность?

— Ну, мы просто забиваем ею вон ту штуку, — Зигфрид показал на литровый горшок, стоящий на каминной полке. — У нас нет нормальной кассы, но он прекрасно справляется с ее ролью.

Мисс Харботтл с ужасом посмотрела на горшок.

— Как, вы кладете туда...

Измятые чеки и банкноты глядели на нее из горлышка, причем некоторые из них упали в камин.

— Вы хотите сказать, что, уходя, вы оставляете деньги лежать там изо дня в день?

— По-моему, никому это не повредило, — возразил Зигфрид.

— А где вы храните мелочь?

Зигфрид напряженно хихикнул.

— Да знаете ли, там же. Всю наличность, мелочь тоже.

Румяное лицо мисс Харботтл начало терять цвет.

— Знаете, мистер Фарнон, все это очень плохо. Я не знаю, как вам удалось протянуть так долго. Просто не знаю. Однако я убеждена в том, что смогу все поправить, и очень скоро. Я вижу, что в вашем бизнесе нет ничего сложного: обычная система картотечного учета — вот все, что нужно для ведения вашего баланса. Что же касается остальных мелочей, — она с недоверием посмотрела на горшок, — то я все сделаю как надо, и очень быстро.

— Отлично, мисс Харботтл, отлично, — Зигфрид с еще большей энергией потирал руки. — Мы ждем вас в понедельник утром.

— Ровно в девять часов, мистер Фарнон.

После ее ухода воцарилось молчание. Тристану понравилось ее посещение, а я испытывал сомнения.

— Знаете, Зигфрид, — сказал я, — возможно, она и гений эффективности, но не кажется ли вам, что она слишком строга?

— Строга? — Зигфрид громко, но довольно принужденно рассмеялся. — Ничего подобного. Оставьте это мне. Я с ней справлюсь.

Тристан — животновод

Мебели в столовой было мало, но благородные очертания комнаты и ее размер придавали дополнительную грацию длинному буфету и скромному столику из красного дерева, за которым завтракали мы с Тристаном.

Единственное большое окно комнаты было расписано морозными узорами, а с улицы доносился отчетливый скрип пешеходов, шедших по холодному снегу. Я поднял глаза от вареного яйца и увидел, как к дому подкатил автомобиль. Затем мы услышали топанье ног на крыльце, хлопанье входной двери, и в комнату ворвался Зигфрид. Не говоря ни слова, он прошел к камину и нагнулся над ним, опустив локти на серую мраморную доску. Он почти по самые глаза закутался в пальто и шарф, но все равно было видно, что лицо у него лилово-синее.

Он метнул быстрый взгляд на стол.

— У старого Хезелтайна — того, что живет в одном из домов на холме, — случай послеродового пареза. Боже, как же там холодно. Я едва дышу.

Он стащил перчатки и пошевелил онемевшими пальцами над огнем, бросая косые взгляды на брата. Тристан сидел ближе всех к огню и наслаждался своим завтраком, как он наслаждался всем в жизни, с радостью намазывая масло на тост и с веселым свистом накладывая себе мармелад. Его «Дейли миррор» лежала на своем месте, рядом с кофейной чашкой. Можно было физически ощущать исходящие от него волны комфорта и удовлетворения.

Зигфрид с сожалением оторвался от камина и упал на стул.

— Мне только чашку кофе, Джеймс. Хезелтайн оказался радушным хозяином, он попросил меня позавтракать вместе с ним. Угостил меня щедрым куском бекона из откормленной дома свиньи — большим, может быть, чересчур жирным, но каким же вкусным! Я до сих пор его ощущаю. — Он со стуком поставил свою чашку..— А знаете, я не вижу причин, по которым мы должны покупать бекон и яйца у бакалейщика. В саду стоит прекрасный курятник, а во дворе — свинарник с печью, где можно готовить пойло свиньям. Все отходы с нашего стола можно использовать для откорма свиньи. Нам вполне по силам получить достаточно дешевую свинину. — Он повернулся к Тристану, который только что закурил сигарету и теперь разворачивал «Миррор» с видом невыразимого удовольствия, что вообще было ему свойственно. — А для тебя это было бы полезным занятием. А то ты слишком много времени просиживаешь задницу без дела, а это — непродуктивно. Немного скотоводства будет тебе полезно.

Тристан положил газету на стол, как будто из нее исчезло все очарование.

— Скотоводство? Что ж, между прочим, я кормлю твою кобылу.

Ему не нравилось ухаживать за новым гунтером Зигфрида, поскольку кобыла игриво лягала его каждый раз, когда он вел ее по двору к водопою.

Зигфрид подпрыгнул.

— Я помню об этом, но не весь же день ты тратишь на это! Не помрешь же ты, если присмотришь за курами и свиньями.

— Свиньями? — Тристан казался удивленным. — Ты же говорил об одной свинье.

— Да-да, свиньями. Я просто размышляю. Если мы купим целый выводок, то после откорма можем одну оставить для себя, а остальных — продать. Будет очень выгодно.

— С бесплатным трудом, конечно.

— Трудом? Трудом? Ты же не знаешь, что такое труд! Посмотри на себя, целыми днями валяющегося с сигаретой в зубах. Ты куришь слишком много этих чертовых сигарет.

— Ты тоже.

— При чем тут я, когда разговор идет о тебе! — заорал Зигфрид.

Со вздохом я встал из-за стола. Начинался новый день.

Когда Зигфриду в голову приходила идея, он не терял времени. Лозунгом дня становилось немедленное действие. Через сорок восемь часов в свинарнике поселился выводок из десяти поросят, а за проволокой курятника гуляла дюжина суссекских кур. Особенно он радовался курам. «Посмотри на них, Джеймс. Сначала яиц будет немного, но, как только они начнут нестись по-настоящему, мы будем ими завалены. Нет ничего лучше, чем отличное свежее яйцо, еще теплое, прямо из гнезда».

С самого начала было ясно, что Тристан не разделяет энтузиазма брата по отношению к курам. Я часто наблюдал, как он ходит вокруг курятника и с выражением скуки на лице бросает хлебные крошки за проволоку. Я не замечал и следа кормления по расписанию и сбалансированных диет, рекомендованных специалистами. Как несушки курицы его не интересовали, но он проявлял слабый интерес к ним как к личностям. Своеобразное кудахтанье, особенности походки — это его забавляло.

Но недели шли, а яиц не было, и Зигфрид начал раздражаться. «Ну, доберусь я до того парня, что продал мне куриц. Чертов негодяй. Все твердил, какая это яйценосная порода». На него было жалко смотреть, когда он по утрам с нетерпением проверял пустые гнезда.

Однажды утром я проходил по саду, когда меня окликнул Тристан.

— Иди сюда, Джим. Тут что-то новенькое. Спорим, ты никогда не видел ничего подобного.

Он показал рукой вверх, и я увидел группу необычно ярких крупных птиц, сидящих на ветках вяза. Другие сидели в ветвях соседней яблони.

Я уставился на них в удивлении.

— Ты прав, я никогда не видел такого. Кто это?

— Ну же, — сказал Тристан, ухмыляясь от удовольствия. — Конечно же, ты их знаешь. Посмотри внимательнее.

Я снова посмотрел вверх.

— Нет, я никогда не видел таких крупных птиц, да еще с таким экзотичным оперением. Что это — необычная миграция?

Тристан фыркнул от смеха.

— Да это же наши куры.

— Как же они туда попали?

— Они сбежали из дому. Покинули его.

— Но я вижу только семерых. Где остальные?