Объединяя усилия

Тем не менее оба также говорили о том, чтобы конкурировать из-за меня, как будто я какой-то приз на ярмарке округа. Сама мысль о том, что двое мужчин сражаются за меня — самая дурацкая, самая отстойная мужская вещь, которую я слышала.

Верно. Именно поэтому ты фантазировала об этом прошлой ночью — потому что это так отстойно.

Я изо всех сил стараюсь выбросить эти мысли из головы. Мне нужно сосредоточиться на работе. Одержимость двумя спортсменами, которые, похоже, умеют заставить меня лишиться невозмутимости – это последнее, что мне нужно. 

12

Ной

— О чём, чёрт возьми, я думал?

Не думаю, что правильно расслышал своего соседа-идиота. Я должен напомнить себе, что Эйден также мой лучший друг-идиот, и он был моим лучшим другом-идиотом с тех пор, как мы учились в школе, потому что если бы я не напоминал себе об этом факте, то врезал бы ему прямо сейчас.

Я чертовски злюсь из-за того, что Грейс Салливан — моя соседка. Если быть точнее, я злюсь, что Грейс Салливан — это та девушка, за которой увивается Эйден — и ведёт себя как придурок.

— Ты согласился поехать на ранчо с ней и кучей детей? — спрашивает Эйден. – Ты едва ли можешь выдержать меня рядом с собой, не говоря уже о куче других людей, особенно детей. Серьёзно, ты хоть знаешь, как разговаривать с ребёнком?

— Есть причина, по которой я едва могу выдержать тебя рядом, — рычу я. — Это была незатейливая беседа с Президентом. Я практически ни на что не соглашался.

Беседа, в которой я подразумевал принять личное участие в лагере, только потому, что Первая Леди, по-видимому, одержима идеей, что я не должен смотреть на Грейс так, как это делал.

Я бы с большим удовольствием применил активный подход к оказанию помощи.

Это то, что я сказал, или что-то в этом роде. Одна только мысль об активном подходе с Грейс Салливан заставляет всю кровь в теле устремиться к моему члену.

— Президент, значит? — спрашивает Эйден. — Ну-ну.

— О, отвали.

— Девушку явно больше привлекаю я, чем ты, — небрежно произносит Эйден, когда обходит меня, проходя в кухню, и открывает холодильник, где сразу начинает рыться в моих продуктах.

— Почему, чёрт возьми, я позволил тебе остаться здесь на всё лето? — спрашиваю я, наблюдая, как он открывает контейнер с моими оставшимися спагетти и хватает вилку из соседнего ящика шкафа. — Она едва ли так же сильно привлекает тебя, как меня. Эта идея смехотворна.

За исключением того, что я не смеюсь. На самом деле, перспектива того, что девушку привлекает Эйден, совсем не даёт мне покоя. Этого не должно быть. В конце концов, я ничего не знаю о ней, и у меня нет никаких прав на неё.

Чёрт, я только один раз встретил её на благотворительном мероприятии. Она не моя, и умом я понимаю это. За исключением того, что с той секунды, как только прикоснулся к ней, каждая часть меня хотела заявить, что она моя. Это не вполне логичная реакция, насколько я осознаю. Это какая-то странная, неправильная реакция, и я не имею ни малейшего представления, чтобы снова прикоснуться к Грейс Салливан. Кроме того, она — единственная, кого я хочу.

— Каким образом это смехотворно? — интересуется Эйден, запихивая полную вилку спагетти в рот. Смотреть, как он ест мою оставшуюся еду, раздражает. — Когда в последний раз ты был с кем-то?

Я выхватываю контейнер из рук друга и выбрасываю в мусорное ведро, только потому, что он меня бесит.

— Уверен, что кто-то вроде неё абсолютно увлечётся парнем, который перетрахал половину фанаток в Денвере. И эта твоя выходка — тебе повезёт, если она не получит запретительный судебный ордер на тебя.

Эйден прислонился к столешнице, скрестив руки на груди и, молча, смотрел на меня.

— Ты просто завидуешь.

— Ты что, спятил? Ты должен быть ненормальным, чтобы считать, что я тебе завидую.

Эйден усмехается.

— Чувак, я тебя знаю. Ты ревнуешь, потому что она тебе нравится, и ты думаешь, что у неё есть чувства ко мне.

Я задыхаюсь от смеха, настолько глупо всё это звучит.

— Продолжай молоть чепуху, Эйден. Если ты думаешь, что такая женщина, как она, будет с тобой встречаться, ты безумнее, чем я предполагал.

— А тебе кажется, что она хочет переспать с тобой?

— Это более вероятно, чем то, что Грейс хочет этого с тобой.

— Отлично. Хочешь поспорить?

— Я не буду делать ставку на то, будет ли дочь Президента Соединённых Штатов встречаться с одним из нас.

Эйден кудахчет.

— Не будь ребёнком. Я не испугался.

— Тогда ты не против дружеского пари.

— Мы не делаем ставки на девушек. Особенно на эту девушку.

— Значит, ты не собираешься за неё бороться?

— Мы не будем бороться за неё, — отвечаю я. — А если бы стали, то я бы всё равно тебя опередил.

— Потому что ты собираешься тусоваться с ней на своём ранчо.

— Потому что у меня нет какой-то странной потребности соблазнять её надувными куклами, — говорю я. — И да, потому что я собираюсь тусоваться с ней на своём ранчо. Один.

— Ты имеешь в виду, с миллионом бегающих детей? На ранчо, которое, с твоих слов, ты пожертвовал, чтобы сделать ей одолжение? На том же ранчо, с её слов, которое ты можешь засунуть себе в задницу?

— Да, на ранчо, которое… да пошёл ты, Эйден, — ворчу я. — Мы профессиональные футболисты. Есть уйма девушек, которые вешаются на нас каждый день. Нам нет смысла преследовать одну и ту же женщину.

Я разворачиваюсь, чтобы выйти с кухни, каждая часть меня была на грани. К чёрту всё это и к чёрту его. Мне не нужно соревноваться с ним, когда дело касается женщины. Что мне нужно, так это беспокоиться о заключении контракта, и держаться подальше от неприятностей. Затаиться — моя главная задача. Погоня за дочерью Президента — противоположность «затаиться», и крайне глупо. Это последнее, что я должен делать, если серьёзно отношусь к своей карьере. А я отношусь к своей футбольной карьере очень серьёзно.