Объединяя усилия
Шрифт:
— Я счастлив, — отвечаю я, хотя её веки снова трепещут и закрываются. И впервые в своей жизни я думаю, что это действительно так.
Проблема в том, что такое счастье — с этой девушкой — не может длиться вечно.
34
Грейс
— Я удивлена, что ты выбралась из дома, — говорит Ви, поднося бокал с шампанским к губам. — Я уже начала опасаться за твою безопасность.
— Прошло несколько недель с тех пор, как я закончила работу в лагере, а не месяцев.
Ви
— Я восемьдесят часов работаю в Майами, а ты беспрерывно трахаешься в Денвере. Наши роли внезапно поменялись местами. Ученик стал мастером.
— Говори тише, — шиплю я. — Кто-нибудь обязательно тебя услышит.
— О, пожалуйста. Половина здешних людей всё равно носит слуховые аппараты, — произносит Ви. — Зачем ты заставила меня прилететь сюда?
— Потому что ты моя единственная подруга, поэтому ты должна быть моим «плюс один». Не забывай, что ты заставила меня прилететь в Майами ещё в марте, чтобы помочь тебе с подбором моделей. И смогла продемонстрировать свою новую линию на мне.
Ви поднимает голову.
— Ты помогала мне с подбором мужских моделей для подиума. Вряд ли это эквивалентно скучной политической функции.
— Поверь мне, слушать все твои непристойные комментарии о моделях было так же утомительно, как и сегодняшний вечер.
— Что сегодня на тебе надето? — Репортёр задаёт этот вопрос, когда мы останавливаемся и позируем перед фоном с напечатанным на нём названием события, а в моих глазах мелькают вспышки фотоаппаратов. Я никогда не привыкну к вниманию прессы, независимо от того, как бы много я ни была на виду у публики. Быть в Денвере в миллион раз лучше, чем где-либо ещё, но есть ещё такие мероприятия, которые я должна посещать для фонда или как представитель своей семьи. Я всегда их ненавидела.
Ви же, напротив, сидит дома перед камерой. Обхватив меня рукой за талию, она улыбается журналисту, задавшему этот вопрос.
— Конечно, на ней надета я, — кокетливо отвечает она.
— Я ношу Ви Скотт, — отвечаю я с улыбкой. Профессиональной.
— Ты сегодня здесь с кем-нибудь? — спрашивает репортёр.
— Нет, я…
— Я её «плюс один», — отвечает Ви, целуя меня в щёку и пиная ногой сзади перед тем, как вытащить меня из центра внимания, а потом она шепчет мне на ухо: — Даже если у тебя должно быть «плюс два».
Моё лицо краснеет, несмотря на то, что она шепчет это достаточно тихо, чтобы только я могла услышать.
— Нет никакого «плюс-два». И спасибо за эту фотографию. Это должно вывести мою мать из себя.
— Знаю. — Ви ухмыляется, когда убирает оставшееся шампанское и берёт меня под руку. — Мне нравится с ней забавляться. Серьёзно, я не знаю, почему бы тебе просто не опубликовать всю эту историю с двумя мужчинами.
— Это буквально доведёт моих родителей до сердечного приступа, — шиплю я. — И меня навсегда запомнят, как блудницу, дочь Президента. Мне и так не нравится свет прожекторов — меня бы разорвали на части в прессе.
Ви тяжело вздыхает и пренебрежительно машет мне рукой.
— Да знаю я, знаю. Мы все помним, что случилось с Моникой.
— Именно. Кроме того, между нами ничего нет.
—
Я думаю, есть две вещи. — Ви хихикает.— Между нами ничего нет.
— Верно. Потому что всё, что ты делаешь — это занимаешься с ними самым лучшим сексом в своей жизни.
— Откуда ты знаешь, что это лучший секс в моей жизни?
Ви поднимает голову и смотрит на меня, как на идиотку.
— Ты хочешь сказать, что они не отбивают тебя, как кусок телятины?
Я шиплю на неё, чтобы она замолчала.
— Нет, подожди. Ты хочешь сказать, что этот как-его-там, твой парень из колледжа… Стефан? Андреас?
— Стюарт, — решительно говорю я.
— Боже. Стюарт, — она брезгливо морщит нос. — Ты хочешь сказать, что Стюарт перевернул твой мир больше, чем два лакомых кусочка человеческой плоти, которых имеешь?
Я непонимающе смотрю на подругу.
— Это вполне вероятно.
Ви берёт ещё один бокал шампанского у проходящего мимо официанта с подносом.
— Ты просто бредишь. И ты всё отрицаешь.
— Не бросай мне в лицо свои причудливые слова о самопомощи.
— Серьёзно, ты ещё ничего не поведала, а я твоя лучшая подруга. И ты уже несколько недель прячешься от них. В качестве отступления, я прямо сейчас отмечу, что у меня хватило самообладания не превратить это последнее заявление в комментарий о том, как они были в твоих дырках в течение нескольких недель.
Я тяжело выдыхаю.
— Ты прямо как парень из братства. Почему мы всё ещё друзья?
— Мы инь и ян, — говорит Ви, потягивая шампанское. — Я — идентификатор к твоему суперэго. И ты любишь меня.
— Я действительно люблю тебя, — соглашаюсь с ней. — И это… хорошо, се… — я оглядываюсь вокруг, прежде чем наклониться ближе к ней и прошептать: — Секс просто потрясающий. Безумный. А ведь мы даже этого не сделали, ты же знаешь…
— Да, я знаю. — Ви поднимает брови. — Один в киске, а другой в…
— Даже не заканчивай эту фразу. Это действительно самое худшее, что я когда-либо слышала из твоих уст, — выговариваю я ей. — И да, это тоже.
— Чем ты, чёрт возьми, занималась?
Я склоняю голову набок.
— Ты хочешь, чтобы я рисовала диаграммы?
— Ты бы нарисовала? — Ви улыбается. — Я могу достать свой айпад прямо сейчас. У меня есть несколько приложений для графического дизайна.
— Это больше, чем просто… секс, — говорю я, понизив голос до шёпота. — Мы с ними тусуемся.
— А кто-нибудь знает?
— Я сказала своей охране, что говорю с ними о пожертвованиях.
— Тебе действительно нужно научиться лучше лгать, куколка, — произносит Ви, качая головой. — Это худшая история для прикрытия, которую я когда-либо слышала.
— Поверь мне, я знаю.
— Значит, ты тусуешься, и секс у тебя отличный. И твои глаза загораются, когда ты говоришь о них, — размышляет Ви, глядя на меня. — Ты что, влюбилась в них?
— Что? — визжу я. — Нет. То есть, нет. Никоим образом. Определённо нет. Это именно то, что ты сказала раньше — это просто случайность. Вот и всё. Мне очень весело, и с ними очень легко общаться.