Оберон - 24. Часть вторая.

– Наденем скафандры? спросил я.

– Ты надевай… - вздохнула Катя.

– Кать, давай оденемся, ещё неизвестно, безопасен ли путь. А там… не поселят же нас в казарме? Будет, где переодеться, - я почувствовал, как деревенеют щёки, как в груди поселился холод.

– Тоничек! Любимый мой! Ну не надо! После этого похода вернёмся домой, будем долго – долго отдыхать, обещаю! – она поцеловала меня в глазки, - Конечно, одеваемся, как надо! – Катя решительно стала раздеваться, чтобы влезть в скафандр.

Когда мы вышли во двор, четыре осёдланных лошади уже ждали нас.

Лошадки нам обрадовались, заржали, здороваясь. Мы подошли, выбрали себе по паре, вернее, лошади выбрали нас. Мы проверили подпругу, кое-где подтянули, где-то ослабили.

Потом я с гордостью посмотрел, как Катя, не касаясь стремян, взлетела в седло, красиво утвердившись там, сам повторил такой же трюк.

Как ни странно, в прежней жизни я не общался с лошадьми, хотя в детстве, недалеко от нашего дома была конюшня.

Я был маленьким, и боялся их. Здесь же, когда жили у Сахов, умение пришло само собой, как будто степной воздух оказал своё действие, меня приводил в восторг простор, радовал полёт, над буйным морем ковыля. Я тогда ощущал себя кентавром, особенно, когда мы были в одних набедренных повязках, и без седла.

Сейчас я вспомнил, однажды Катя сказала, что хотела бы жить среди Сахов, и понял, что тоже не против там жить, если ещё будет домик у моря. Степь и море, что может быть лучше? Ну, ещё тайга с рекой, горы.

Что, нет таких планет в огромном космосе?!

Я издал вопль, моя Звёздочка, так я для себя назвал свою лошадку, взвилась на дыбы и полетела к воротам, ведущим в деревню. Там у нас планировался первый привал. Мы, конечно, могли скакать до вечера, но лошади не люди, им отдых нужен.

Катя тут же нагнала меня, из-под лисьего малахая сверкали радостные глаза. Я счастливо засмеялся, ловко обогнав подругу. Заводные лошади мчались за нами, застоялись, милые.

Сказочный заснеженный лес стоял вокруг, сияя первозданной чистотой, высоко вверху, выше елей, синело небо, деревья мелькали мимо, копыта стучали мягко, выбрасывая большие комья снега.

Конечно, надо было захлопнуть шлемы, но воздух был так чист, что хотелось дышать именно им, а не отфильтрованным, стерильным воздухом скафандра.

Да и разбойничков здесь не должно быть…

Разве что кто-то знал, что мы едем с посланием к князю. Кто мог знать? Что, среди дружинников появился предатель или лазутчик? Тогда можно подозревать всех. Взять, допустим, Вольху. Откуда у него столько драгоценностей? Приз? Взяли богатую добычу?

Чёрт! Так можно додуматься до всякого. Честно говоря, мне до сих пор хочется его прирезать, как вспомню его нахальную рожу. Провожать он вышел! Видел я его, стоял в дверях лазарета, поддерживаемый неизменным Дубыней. Хорошо хоть, обниматься не полез, а то рука уже стискивала рукоять сабли! Потому и помчался, с места в карьер, обрадовался, что супруга помчалась за мной.

«Буду резать всех!
– подумал я, оскалясь, - Потом». Такое неожиданное решение немного развеселило меня.

Несмотря на скачку, я внимательно смотрел по сторонам, придерживая лошадку перед поворотами, как, если бы ехал на машине по незнакомой дороге.

Но ничего не произошло. По этой дороге часто ездили дружинники, в деревню. Явно в ней жили пассии наших знакомых. Деревня называлась без затей: «Крайняя».

Тут дорога повернула, и лес поредел, впереди показались покрытые снегом крыши изб. Особняком выделялась двухэтажная маленькая корчма, с постоялым двором.

Туда мы и направили своих разгорячённых лошадей. Въехав в открытые ворота, мы спешились и отдали лошадей мальчишке, немного моложе нас. Но в нашем возрасте три-четыре года представляют собой огромную разницу, мы с Катей уже выглядели почти взрослыми.

Вышедший на крыльцо хозяин низко поклонился, увидев, что к нему приехали на постой дружинники с засеки.

Мы сказали, что хотим дать отдых лошадям, попросили накормить их, ну и нас, заодно.

Хозяин, которого звали Кривонос, предложил нам пока отдохнуть в светёлке, пока готовится обед.

Мы поднялись на второй этаж, в довольно чистую светёлку с грубо сбитым столом, лавкой, и широкими нарами, заменяющими кровати. Здесь мы скинули верхнюю одежду, придав своим скафандрам, вид походной одежды, повалились на кровать, только тут поняв, как устали. Вроде всего двадцать вёрст, а умаялись! Что значит, давно не скакали верхом.

Но, полежав без движения минут, пять, начали донимать друг друга, потом беситься, катаясь по кровати, смеясь и целуясь, пока не постучали в дверь, пригласив к столу.

Спустившись вниз, мы, к своему удивлению, увидели здесь всё мужское население деревни, естественно, с вездесущими мальчишками. Не было только женщин.

Всем было интересно узнать вести с переднего края.

Никто не решался задать нам вопросы, пока мы не насытились. Пища состояла из жареных рябчиков, запечённой свинины, квашеной капусты, грубого чёрного хлеба и, вместо пива, нам налили молока.

Собравшийся народ потягивал пиво, тихо переговариваясь.

Увидев, что мы сытые и добрые, начали расспрашивать, как дела на засеке, не умышляют ли поганые набега.

Мы сказали, что бдительность никогда не бывает лишней, как ни приглядывай за засекой, враг не дремлет, и просачивается сквозь дозор, ведя разведывательную деятельность.

Мы спросили, какие новости в деревне, и нам угрюмо рассказали, что, седмицу назад, пропали мальчик и девочка двенадцати лет. Когда их нашли, те были подвешены за руки на суку осины, голыми, в мороз, ещё живыми. При этом жестоко надругавшись над ними, на телах были видны следы пыток. Дети успели замёрзнуть до каменной твёрдости.

У одного из мужчин текли из глаз слёзы, видимо, это был отец ребятишек.

Я подумал было на разведчиков поганых, но крестьяне опровергли эту мысль, сказав, что это не первый случай, и на груди у детей всегда вырезали один и тот же знак: перевёрнутую пятиконечную звезду. Мы с Катей недоумённо переглянулись: откуда на Руси могли взяться сатанинские обряды?

– Вы бы передали князю-батюшке, что завелись у нас лихие люди, деток наших убивают…

Мы с Катей пообещали рассказать всё князю. Такие преступления никак нельзя оставлять безнаказанными.