Оберон - 24. Часть вторая.
Шрифт:
Вот такая просьба у народа деревни Крайняя, в остальном, хвала Даждьбогу, всё хорошо, с податью рассчитались, теперь можно и Коляду праздновать, деток радовать.
Отдохнув, мы пустились в дальнейший путь, уже не так беззаботно. Мы, правда, не так беззащитны, но тоже по возрасту подходим для обрядов сатанистов. Попадись они нам! Здорово они испортили нам настроение. Вспоминались дети, набившиеся в корчму: любопытные чистые глазки, симпатичные маленькие мордашки.
Находятся же выродки, которые испытывают радость о при виде мучений беззащитных жертв, прикрываясь необходимостью
Вот как умудряются люди узнавать новости?! Мы, правда, скакали уже не с той скоростью, как с утра, но всё же не шагом, но нас уже ждали в воротах засеки второго круга!
Сам начальник заставы Вакула вышел нас встречать, поклонился с достоинством, повёл в свою канцелярию. По пути мы, «невзначай», прошли мимо тренировочного поля, где тренировались дружинники, сражаясь на деревянных мечах и стреляя из луков.
Дорожки были расчищены от снега, на вышке стоял караульный. К нам подбежал дневальный, забрал лошадей, повёл их в конюшню. Лошади фыркали, крутили хвостами.
Мы с Катей переглянулись, улыбнувшись: служба идёт! Было бы видно траву, покрасили бы.
В канцелярии Вакула взял у нас донесение от Микулы, внимательно прочитал его, вздохнул.
– Ожидается, значит, набег? – полувопросительно сказал Вакула. Мы сказали, что Микула не распространялся на эту тему, подробности нам неизвестны, но, в общем, так сказали пленные.
Вакула предложил нам посетить баню и отдохнуть до утра.
У меня вертелся на языке вопрос: далеко ли отсюда до города, хорошо, вовремя Катя мне сделала знак: молчи!
Я и забыл, что мы с ней, якобы живём в том самом городе, как Лада и Ратибор!
Думаю, если предложил остаться, значит, засветло не доберёмся.
На второй линии засеки всё было устроено так же, как и на первой, нас устроили в светёлке у Вакулы. В светёлке уже было жарко натоплено. Мы немного отдохнули после бани и ужина, потом решили пройтись по гарнизону. Вакула сам сопровождал нас, показал, как сражаются дружинники, как стреляют из луков.
– Конечно, здесь не так напряжённо, как на переднем крае, но мы тоже не расслабляемся! – пояснил Вакула, - Через полгода мы сменим личный состав на передней линии, сюда прибудут дружинники из города, а десяток Микулы отправится в город.
Мы были без скафандров, в зимней меховой одежде, мороз крепчал, мне было зябко. Я вспомнил детей, оставленных голыми в такой мороз, подвешенными на суку… Когда читаешь про это в тёплой избе, не представляешь, каково это: замерзать заживо, да ещё после издевательств.
– Вакула, - обратился я к десятнику, - вы слышали, в деревне кто-то убивает детей?
– Слышал, - вздохнул Вакула, - даже с отрядом выезжал. Узнали только, что было их двое, но куда делись, непонятно. Здесь проходит наезженный тракт, следы теряются.
– Через вашу заставу все проходят? – заинтересовался я.
– Проходят, - согласился Вакула, - только они могли уже уйти, тревогу селяне подняли слишком поздно: за сутки можно до города добраться.
– Значит, они городские? – спросила Катя.
– Скорее всего. Только в городах может завестись такая погань.
– Не любите город?
–
Отчего же, в городе хорошо. Я имею ввиду, затеряться там легче, как крысам. У нас все на виду, каждый, как на ладони, все отличные парни!Я видел, какие они отличные! Сломали все глазки, стараясь не разглядывать слишком откровенно мою Катю!
Надо сказать, никто из них не заинтересовал её, я даже облегчённо вздохнул, что не укрылось от моей жены, она поняла меня и улыбнулась. Дело в том, что в бане у нас ничего не было: всё-таки устали мы за день скачки, а сейчас я уже отдохнул.
– Я слышал, вы непревзойдённые стрелки из лука, - между тем не переставал нас поражать своей осведомлённостью Вакула.
– Мы не обещаем поразить вас своей меткостью, - поскромничал я, - всё же целый день в седле…
– Ничего, покажете моим увальням, как надо тренироваться, что после целого дня скачки попадать в цель без промаха!
Вакула сделал знак, и нам принесли два лука, уже снаряжённых.
Мы внимательно осмотрели вооружение, убедившись, что у Микулы луки в гораздо лучшем состоянии. Похоже, эти луки стояли в оружейной комнате, пока начальство не узнало о нашем прибытии.
– Сейчас пристреляем, - сказала Катя, вставая в стойку. Я посмотрел на неё, и вздохнул, увидев, как она прекрасна, как ребята с восторгом уставились на неё.
Катя пустила стрелу, которая сразу попала в центр мишени. Все вокруг взорвались восторженными воплями.
– Тоник, хочешь, возьми мой лук, я расскажу о его особенностях.
Я посопел, возмущаясь: что я, сам не разберусь с луком? Забыв, как опозорился в прошлый раз.
На этот раз я внимательно осмотрел свой лук, примерился, растянул, отпустил, изучая его особенности, и только после этого наложил стрелу и выстрелил. Я решил немного попижонить, и выбил Катину стрелу из мишени.
Ребята недовольно загудели. Мне стало досадно, я не понял, чего они хотели. Чтобы моя стрела ушла в молоко?
Катя решила взять реванш, и тоже выбила мою стрелу. Я отдал лук ближайшему воину, сказав, что проиграл.
– Тоник, перестань! – сердито прошептала Катя, - Что ты, как маленький? Лучше бы поучил их сабельному бою.
– Катя, пойдём отдыхать, завтра нам ещё целый день скакать.
– Да, - вздохнула Катя, - извините, но нам надо отдохнуть, - обратилась она к опечаленным зрителям.
Когда мы пришли в светёлку, на столе уже стояла крынка молока и краюха свежеиспечённого хлеба.
– Ой, какая прелесть! – восхитилась Катя, попробовав молоко с хлебом.
Я тоже попробовал, что-то зашевелилось в памяти от знакомого вкуса. Я встретился со своей женой взглядом, и она улыбнулась:
– Кто-то говорил, что устал! Ишь, как глазки загорелись! – я осторожно обнял её, ласково поцеловал, потом ещё, потом уже Катя не стала сдерживаться, крепко обняв меня, целуя всё, что попадётся.
Подхватив её на руки, понёс на кровать, удивляясь про себя, какая она стала лёгкая. Ещё совсем недавно с трудом удерживал её на руках, а теперь Катенька показалась мне невесомой. Я даже не спешил её отпускать, прижав к себе. Катя счастливо хихикала. Я тоже был счастлив.