Оберон - 24

– Миша, я же тебя просила, не бить его по лицу! – воскликнула Василиса.

– Он меня ударил сюда! – воскликнул в ответ Мишка, показывая куда я его ударил.

– У-у-у, запретный улар! – разочарованно загудели ребята. Я лежал, не в силах пошевелиться, изо рта что-то текло.

– Вставай, идём со мной, - сказала мне Вася. Я пошевелился, но встать, даже на четвереньки, сил не было.

– Помогите ему, ведите в мой кабинет, - услышал я голос Василисы. Меня, не очень бережно, подняли с пола, дотащили до стула в Васиной каюте, посадили и вышли.

Вася начала обрабатывать мои раны чем - то шипучим, и щиплющимся. Я терпел.

– Зачем ты ударил Мишу? – спросила она меня.

– Он выкидывал меня из каюты. Это что, не моё место? – с трудом шевелил я разбитыми губами.

– Твоё, тебе надо было мне сказать.

– Ты не знала?

– Знала, но не думала, что дойдёт до драки. Ты всегда уходил.

– И где я спал?

– В кают- компании. Пока ты её не переделал, там стоял замечательный диван. Ты там коротал время с дежурными.

– И что, я не вылезал из комбинезона?

– Вылезал, когда переодевался в скафандр.

– Но это неправильно!

– Я пыталась вмешаться, но ты не разрешил, сказал, что так тебе лучше, общался с дежурными. Когда ребята дежурят, им скучно, и они охотно болтали с тобой о всякой ерунде, - Василиса взяла шприц-пистолет и вколола что-то мне в плечо.

– Вставай. Сможешь? Давай, помогу, - Василиса подняла меня, отвела в нашу каюту, уложила на нижнюю кровать.

– Пойдём, Миша, посмотрим твои повреждения, - сказала она Мишке, - Сегодня тебе дежурить вместо Антона.

– С Катей? – спросил Мишка.

– С Настей. Завтра осмотрю Тоника, если сможет, заменит тебя.

– Ну, Тонька! – прошипел Мишка, наклоняясь ко мне, - Пожалеешь ещё! – Я съёжился под одеялом.

Наверно, Вася вколола мне снотворное, потому что я не заметил, как пришло утро.

Глава третья.

Я выхожу из станции.

– Кать…

– Пошёл вон!

– Ну, Кать…

– Ты ещё здесь? Мало тебе всыпали? Ещё хочешь?

– Не, не хочу. Я же говорил, не справлюсь я с Мишкой…

– Зачем тогда его бил? Запрещённым ударом?

– Мне ничего не оставалось…

– Не подходи ко мне, пока не успокоюсь! – Я отошёл, радуясь, что она не сказала «не подходи ко мне больше никогда». Всё тело ныло от побоев. Я надеялся, что детское тело быстро придёт в порядок, чудодейственные лекарства будущего излечат все раны. Я сильно ошибался. Раны у меня были, по мнению нашей фельдшерицы, пустяковыми, так что средства ко мне применили обычные: ватка-йод.

Утром я с трудом поднялся с кровати, когда прозвенел сигнал побудки. Постель была заляпана кровавыми пятнами, особенно наволочка. Зашла Василиса, показала в ванной комнате небольшой шкафчик. Внизу – утилизатор, вверху – свежее бельё.

Свалив всё, включая нательное бельё, в утилизатор, я помылся в душе и надел чистое. Василиса ещё раз смазала мои боевые раны и спросила, готов ли я на дежурство, или пойду на раскопки.

– Как Катя, так и я, - проговорил я, с трудом двигая языком.

– Тебе надо одеться в скафандр, он тебя немного оживит, - решила Вася.

Завтракали мы уже в кают-компании фрегата, а не в моей столовой.

Когда все вышли, Василиса начала обучать меня, как одеваться в скафандр.

Надо было раздеться догола, войти в душевую кабинку, где тебя обливают какой-то липкой жидкостью. Надо следить, чтобы жидкость проникла везде, во все складки. Вот Василиса и проверила, потом ещё раз загнала в душ, заставив приседать.

Затем влез в скользкий скафандр. Наставница сама надела мне подшлемник, срастила шлем со скафандром.

– Не думай, что я каждый день буду тебя одевать, - ворчала она, - Всё-таки мне кажется, что ты притворяешься специально, чтобы я за тобой поухаживала!

– Нет, Вася, нет! – открещивался я от такого сомнительного удовольствия.

– Жди меня в тамбуре, - велела мне наставница.

Дождался Василисы, и мы, наконец, вышли из станции. Ничего инопланетного не было за бортом станции, притяжение похожее на земное, небо синее, с облаками, вокруг станции насыпаны песчаные дюны. Посмотреть на Город Вася мне не позволила, сразу провела на раскопки.

Там я получил лопату и начал набирать грунт в носилки. Сначала у меня ничего не получалось: моих сил не хватало воткнуть лопату, пока какой-то мальчик не подошёл ко мне. Он на черенке лопаты нажал какую-то кнопку, лопата задрожала у меня в руках, стала вонзаться в землю, как раскалённый нож в масло.

– Ультразвук, - сказал мальчик, - ты забыл включить ультразвук.

Я понял. Лопата начинает мелко дрожать, поэтому легко входит в грунт.

– Спасибо… Ростик?

– Да, это я, - мне показалось, что мальчик улыбается.

Нам предстояло расчистить тупик, углубиться на два штыка.

Оказывается, скафандр оказывает целительное действие. Скоро я забыл о своих ранениях, работать было приятно, дышалось легко. Через некоторое время мы сели отдыхать. Сорок пять минут работы, десять-пятнадцать минут на отдых. После отдыха, где ребята поболтали о чём-то друг с другом, девчата о чём-то своём, я не болтал ни с кем, а сам с собой ещё не научился, мы поменялись. Теперь я носил носилки с Ростиком, и высыпал породу в стороне от городища. За всё время там был насыпан целый курган.

– Надо было туда кого-нибудь положить! – сказал кто-то из мальчишек.

– Чтобы следующая смена его откопала! – радостно добавил другой.

– Кого, кого… Тоньку, конечно! – это, наверно, Мишка. Я промолчал. Впрочем, нет, Мишка остался на станции. Значит, каждый второй меня не любит, не считая каждого первого? Даже Катя послала меня на верную смерть, драться с силачом Мишкой.

Однако, Ростик помог мне! Значит, я слишком сгущаю краски.

Подошёл обеденный час, и мы отправились на станцию. Там мы стали переодеваться. Василиса велела мне дождаться её. Когда я вылез из скафандра, как гусеница из кокона, она придирчиво осмотрела мою кожу, сказав, что, пока она присматривает, срастание проходит нормально. После обеда я попробую одеться сам. Потом, вечером, она проверит, вспомнил ли я, что надо делать, надевая и снимая скафандр.