Обещание

— Знаешь, судя по тому, как они стреляют, уже бы пора, — усмехнулся я, но Роулл, похоже, задумался над моими словами. — Ладно, быстрее начнём, быстрее закончим.

— Да, конечно, — ответил он через паузу. Наверное, размышлял, стоит ли стрелков со Стены похвалить за то, что они не пристрелили меня, или они и впрямь заслуживают пары месяцев усиленного КМО — курса молодых офицеров.

Ял протянул мне одно из оружий — довольно тонко, но без хитростей сделанный лук с пустыми ложбинками под шнур. Отдельно он дал тетиву, представляющую из себя сплетение нескольких тонких верёвочек и двух петель по обеим сторонам — то ли удавкам, то ли другим каким узлам.

— Смотри и повторяй, — сказал он, накинул одну из петель на свой лук, после чего этот конец уперев землю и согнул плечи до состояния дуги. Без видимых усилий он накинул вторую петлю и получил боеготовое оружие.

— Ну, готовься умереть со смеху, — сказал я.

Подняв лук над землёй, осмотрел его и обеими руками попытался согнуть, чтобы понять, какую силу придётся приложить. Оказалось, немалую. Тогда я так же накинул петлю на конец, поставил его на землю, а как только шнур оказался на втором, лук, неожиданно резко разогнувшись, немилосердно больно врезал мне по подбородку, да ещё и тетивой хлестнул. Разумеется, выступила кровь, но язык чудом не пострадал, и я, глупо смеясь, пошёл за тетивой, которой стрельнуло аж на десяток метров и повесило на один из снарядов. Мы как раз рядом с ними стояли. Вероятно, Роуллу стоило огромных усилий не захохотать от случившегося. Он даже подошёл и условием закрыл мне рану.

— Итак, действие второе.

— Тебе, похоже, стрелы баз надобности, — не выдержал Роулл, чтобы не подколоть меня.

— Обхохочешься, — ответил я и снова напряг мышцы.

К счастью, вторая попытка оказалась куда удачнее. Лук принял боевое положение, и мы начали с основ.

Все мои знания о стрельбе, почерпнутые из фильмов и игр, оказались повально тьма-тьмущими. Сперва я взялся за стрелу большим и указательным пальцами, но ял сразу же остановил меня. Зря он решил дать инициативу мне, пришлось поправлять примятые перья. Наставническим голосом он сказал, что чистого выстрела так не выйдет, а оперение я испорчу. Ялу пришлось в деталях рассказать, как держать снаряд при натяге, а затем мои уши постигла вторая лекция, про то, как его выпускать. К счастью, одними только словами он не ограничивался. Роулл показывал своими же руками, как всё это делается, а заодно и про тело не забыл. Стреляю, мол, не руками, а всем корпусом.

Ладно, это усвоили, но как только я, казалось бы, правильно взялся, против меня сработала гравитация и тяжёлый наконечник стрелы заставил древко соскользнуть по рукаву, пока оно не застряло в складке одежды. После попытки поправить стрелу, она вообще упала на песок. Глубоко вздохнув, я поднял снаряд, и на этот раз расположил лук горизонтально. Роулл сказал:

— Пока возьми оружие вертикально. Положи стрелу в ложбинку между рукой и деревом. Вот так.

Дальше мне предстояло научиться правильно натягивать тетиву, но теперь уже без стрелы. Локоть руки поднять на определённую высоту, ладонь повернуть на пяток градусов, задержать дыхание и услышать биение собственного сердца.

Наверное, больше часа я только и делал, что натягивал и расслаблял шнур, после чего мои плечи стали ватными, а спина заболела. И это с такого пустякового натяга. Запросил отдыха, и ял дал добро, но стал рассказывать мне, как правильно стрелять, как правильно целиться и к чему на лице прикладывать тетиву, чтобы, не дай бог, не рассечь щёку или нос.

Чёрт, я, конечно, понимал, что до стрельбы мне не так уж и близко, но чтобы всё на столько плохо, даже не представлял. Под конец я, вроде бы, старался идти в свой дом прямо, но напряжение в спине не давало мне расслабиться, и от чего-то меня уводило то в одну сторону, то в другую. Тело, будто бы хотело ещё, но Роулл, видя, в каком я состоянии, даже закончил занятие пораньше.

***

Несколько дней пролетели мимо, и, хотя я мог бы в деталях вспомнить каждый, мне они всё равно казались короче предыдущих.

Несмотря на заметные успехи в фехтовании, с луком справиться мне оказалось гораздо сложнее, чем с холодным оружием. Не привычно оно, да и то, что я видел в играх или фильмах, не сильно помогло. Кроме того, с мечом у меня была хоть какая-то база. На её основе можно было плясать, и очень не плохо, но лук оказался для меня болотной местностью, на которой ещё предстоит построить фундамент.

Солнце очередного дня поднялось к середине своего пути, и ял закончил занятие, но не успел он привычно покинуть площадку, как я попросил его:

— Ты не мог бы оставить лук? Может, я сам позанимаюсь? Халуна всё равно пока нет.

— Конечно, но верни его к завтру. — От такого склонения мне аж слух резануло. Ничего на этот счёт я говорить не стал. — И старайся не мочить шнур.

— А стрелы? — спросил я, видя, как ял забирает оба колчана с собой.

— До этого ещё рано, — ответил он нетерпящим возражения тоном, — Разрабатывай мускулатуру.

— Да, шеф, — грустно вздохнул я, не рискуя лишиться ещё и оружия.

После этих слов я разрядил лук, сбегал в дом и через улицы отправился в заметно поосенневший лес, листья с деревьев которого с каждым днём падали всё бодрее и бодрее. Мой путь на этот раз лежал вовсе не к шалашу, после знакомой арки я свернул направо и пошёл вдоль границы Илибеза, разглядывая чужие сады, зачастую лишённые ограждений со стороны леса.

Проходя мимо одного из участков, я увидел пожилого жителя, отдыхающего на искусно сделанном кресле прямо посреди своего сада. Он, в свою очередь, увидел меня, и в знак приветствия я помахал ему рукой. Ял тоже поприветствовал меня, но как-то смущённо, будто увидел незнакомца, который ни с того ни с сего с ним поздоровался.

В эту сторону я пошёл не просто так, а со вполне чёткой целью. Да, получилось бы быстрее, если б я сразу с площадки отправился туда, но тогда Роулл мог увидеть мой маршрут и заподозрить неладное. Впрочем, он сам как-то в свободную минутку в запале рассказа поведал мне про луки и стрелы — излюбленное оружие ялов — и место, где берут материалы для того и другого. А что до моего кинжала? Ну так, я уже частенько «забывал» отцепить ножны с ним, благодаря чему и построил свой шалаш в глубине Светлого.

К сожалению, хоть сколько-нибудь прямых палочек я находил очень мало, и через час насобирал только с десяток. Среди них, кстати, попались и такие, которые упали с деревьев во время шторма неделю назад. Об этом говорила уже почти истлевшая в земле листва, которую выдавал остаток зелёного цвета.

Чем больше в памяти всплывало, какими должны быть стрелы, тем меньше я хотел заниматься их самостоятельным изготовлением. Дело в том, что подходящих по длине палочек под ногами не оказалось, хотя я и не выпускал их из рук, соскабливая слой кожуры по пути. Ради интереса я даже натянул тетиву — на этот раз без происшествий — и примерил готовый снаряд, держа его между пальцами, которыми взялся за шнур. Так я и узнал, что они должны быть раза в полтора длиннее. Ну да ладно, это можно опустить. Слабым натягом тоже можно выпустить палку. Но ведь для ровного полёта ей понадобится ещё и оперение. Разумеется, на земле перья я до этого момента не искал, а когда начал, ни одно почему-то на глаза попадаться не желало. Ловить живой материал, чтобы их получить, мне не хотелось, да и как это должно вообще выглядеть? Третье — конечно же, наконечники. Из чего их делать, я даже не представлял, и идею высечь из камешков, отмёл сразу — до утра тут провожусь, а стараться ради недоделанных коротких стрел вообще никакого желания. Затачивать сами деревяшки я тоже не видел большого смысла. Если они не полетят, то хоть куда ты ею стреляй, дерево с такого натяга пробьет, разве что, куклу из сена, к которым мы с Роуллом подходили изредка на площадке.

Впрочем, несмотря на столе разгромный счёт не в мою пользу, я решил всё-таки отнести палочки в шалаш. Авось, пригодятся?

Уже на месте я привычными движениями залез наверх и положил небольшую охапку прямо в центр. Присев там на дорожку, прямо на пожелтевшие листья, я, смотря на деревья и слушая шёпот леса, задумался.

Теперь вернусь сюда только весной. Почему так поздно? — Не знаю. Где моё желание вернуться на Землю поскорее? — Как бы так сказать? Захотелось мне увидеть все времена года в Давурионе. Впрочем, всё это — мои оправдания перед самим собой. Какая-то часть меня уже и не хотела возвращаться. Страшно признаться, но, как однажды выразился Халун, моя душа и впрямь пустила корни в этом мире. Возможно, они ещё слабенькие, и вырвать их пока просто, но пока я даже не приблизился к решению, как же всё-таки вернуться, и сам уже давно не стремился к этому.