Обещанная колдуну

Я точно оттаивала в его объятиях. Мышцы постепенно расслабились, напряжение схлынуло. Я опустила голову на его плечо. И сразу стало уютно. Вспомнилась ночь, когда после ожога миража он носил меня на руках, согревая.

— Почему от тебя все время пахнет базиликом? — сонно спросила я. — И в доме тоже…

— Это аромат магии, так он ощущается теми, кто владеет силой.

— Ого…

Пряди его волос щекотали мне ухо, но двигаться не хотелось. Я что-то должна сообщить, что-то важное, связанное с миражом… Но вспоминалось другое.

То, с каким сочувствием посмотрел на меня Кайл — будто я прокаженная. И отец… Он любит меня и никогда не перестанет любить, но он скорбит обо мне так, словно его Агата умерла, а я лишь память об ушедшей дочери. Мне трудно было поверить, что в других королевствах маги могут быть полноценными людьми, не презираемыми обществом. Неужели такое возможно?

Я прежде смотрела на магов с предубеждением. Знала бы, что сама окажусь на этой стороне. Прокаженная… Даже хуже…

Правда, сейчас, наедине с Тёрном, в кольце его рук, я чувствовала себя не такой одинокой. Пусть весь мир против нас, но мы есть друг у друга.

— Почему ты не уехал? — спросила я.

— Не мог. Когда-нибудь расскажу.

Я вздохнула. Еще одна тайна! Сколько же их у тебя, Тёрн? Но вслух сказала другое.

— А Несси… — Ох, как же трудно было произнести ее имя. — Ты бы хотел, чтобы она осталась с тобой?

Несси… Рыжеволосая магичка, сама того не ведая, встала между нами. Я представила ее такой, какой она была при жизни. Пышные волосы, лукавые зеленые глаза, чуть приоткрытые, готовые улыбнуться губы. Она наклонялась над Тёрном и, казалось, тоже спрашивает: «Так хотел бы?»

И Тёрн, я уверена, видел ее, хотя постарался ничем не выдать своих чувств. Но дыхание прервалось на секунду, мышцы груди напряглись.

— Она бы не осталась, — сказал он.

Не обманывал, нет. Я бы поняла.

— Я предлагал. Прежде. Но Несси была слишком свободолюбива. Все равно что пытаться удержать рядом с собой пламя. Мы были очень близки… тогда. Но я с самого начала знал, что она любит меня как друга, как… наставника, быть может. Как любовника… Агата, перестань вздрагивать каждый раз. Тебе так неприятна моя откровенность?

Я качнула головой. Ни за что на свете я не хотела бы сейчас оборвать его на полуслове.

— По сути маги всегда одиночки. Так уж заложено в самой природе магии. Мы не стареем. Рано или поздно все наши близкие покидают мир, а мы остаемся.

— Как печально…

— Но не настолько, как ты успела вообразить. Есть способ оставить рядом с собой того, кто действительно дорог. Одного человека. Маги очень долго выбирают себе спутника. Иногда на это уходят столетия. Иначе ошибешься и привяжешь к себе не того человека…

— Ого! Но ведь маг может полюбить обычного смертного, и тот состарится и умрет, когда придет его время. А это еще хуже!

— Нет, Агата. Способ можно использовать лишь однажды, но это заклятие невероятно мощное. Оно наделяет магией даже смертного, вернее, маг делится частью своей силы…

Тёрн вдруг замолчал, будто в своих признаниях подошел опасно близко к некой черте, за которую нельзя заходить, а моего сердца коснулся холодок, какая-то догадка… Но нет, показалось… Как это может быть связано со мной? Здесь явно какое-то другое заклятие. Договор на первенца, будь он неладен. Договор, конечно, не первенец.

И как-то сразу навалилась усталость.

— Ничего, если я усну? — прошептала я, устраиваясь удобнее на его плече.

Пока ворочалась, прижалась лбом к его шее, почувствовала, как под кожей бьется венка. Очень быстро бьется.

— Ничего. Засыпай. Я потом отнесу тебя в постель.

Тёрн потянул на себя край покрывала, накинутого на диван, укутал меня прямо поверх плаща, который я так и не сняла. Еще и куртка, и брюки… А, плевать!

— Агата, послушай, пока не уснула. Завтра я должен уехать на два-три дня…

— Уехать?

— На Границу. Надо посмотреть, что можно сделать. Укрепить оборону.

— Да, понимаю…

— Ты останешься за старшую.

«Ага, спасибо, очень вдохновляет!»

— Не волнуйся, поставлю защиту так, чтобы никто не смог зайти. Работать защита будет только на вход, не на выход. Ты сможешь выйти, если что. И все же прошу тебя этого не делать. Здесь ты в полной безопасности. И заданий я тебе оставлю столько, что не заскучаешь!

«Ох, магистр, эти ваши шуточки!»

— Ладно, — пробурчала я. — Но не задерживайся!

— Не буду, — сказал он серьезно.

Мне сделалось тревожно и тоскливо. Удивительно, за эти несколько минут я успела позабыть, что опасность все ближе к городу, что на Границе неспокойно, и что миражи… Ой, как же это вылетело из головы!

— Он сказал мне! — я подскочила у Тёрна на коленях, застыла, широко раскрыв глаза и вцепившись в руку колдуна.

— Что? Что, девочка?

Он испугался за меня. Осторожно снова уложил голову на плечо, погладил по щеке. Тихо, тихо, самыми кончиками пальцев.

— Ты переволновалась. Все, все… Отдыхай. Хочешь еще отвара? Тебе тепло?

Я перехватила его пальцы, сжала.

— Тёрн, он сказал мне: «Настанет ночь. Самая длинная ночь. И мы доберемся до тебя!» Что это значит?

— Не знаю… — глухо ответил он. — Не знаю. Но узнаю обязательно!

*** 38 ***

Утром дом встретил меня тишиной. Тёрн уехал на рассвете, оставив мне на столе завтрак и записку. Действительно не поскупился на задания! Пять сложнейших магических формул, которые надо разобрать и выучить назубок, отработка пассов, а еще я должна была законспектировать параграф из учебника — «Левитация и материя».

И хотя дел было невпроворот, полдня я слонялась по этажам неумытая и нечесаная: никак не могла себя заставить приступить к занятиям.

В конце концов, захватив учебник, поднялась на третий этаж, где облюбовала маленькую комнатку с эркером. Отсюда открывался вид на сад, на развилку дорог, на далекие дома Фловера. Я устраивалась на широком подоконнике, читала, а иногда просто сидела, глядя вдаль, и думала над своей судьбой.

Так странно, так круто все изменилось в моей жизни. Порой до сих пор казалось, что это сон и я вот-вот очнусь в своей спальне. Заглянет мама и попросит поторопиться: стол к завтраку уже накрыт. Или малышка Ирма проскользнет в комнату, свернется теплым комочком под одеялом рядом со мной, словно котенок.