Обида
Шрифт:
Но время любования безвозвратно ушло, мужская невозмутимость подлила масла в огонь.
– Ты… ты, – Катерине не хватало ни воздуха, ни слов, – ты на меня не сердишься?! – гомерический хохот многократно отразился от голого брюха скалы, резвым конем поскакал к горизонту.
Хасан в изумлении застыл на месте, так и не дойдя до световой черты, и радуги продолжали свой веселый перелив.
– Вот и стой, где стоишь, – для пущей убедительности Катя предупредительно выставила впер"eд растопыренные пальцы правой руки, мимоходом смахнув слезинку – вс"e-таки одна прорвалась, сволочь. «Он на не"e не сердится. Ха! Ха! Ха! За что? – память услужливо подсказала: «Ты ногами толкнула его под водой». Да его убить мало! Или он пытается переложить с больной головы на здоровую? Со мной такой трюк не пройдет», пронеслось в голове, тем не менее наружу вырывались другие слова: – Ты дебил, Шахин! – всеми фибрами своей души она жаждала побольнее
Вопреки ожиданиям Хасан обворожительно улыбнулся, выпрямил без того ровную, как стрела, спину и направился к ней, раскрывая объятия. В глубине почти ч"eрных в данный момент глаз пылал дикий огонь. «Неужели мои оскорбления заводят его?» С новым шагом мокрая тонкая ткань его майки второй кожей вс"e ниже облегала каждую неровность совершенного торса, прятала под новоиспеч"eнным слоем густые ч"eрные завитки.
«А он заводит меня», – подумала Катерина и тут же испугалась собственного желания, инстинктивно выбросила впер"eд вторую руку.
– Даже не вздумай ко мне приближаться, идиот! – прокричала она, отступая и уводя глаза немного в сторону, – теперь к ямкам на песке добавились бороздки. Мощный поток смешанных чувств, вырвался из вздымающейся груди, снежной лавиной покатился в сторону «дебила», угрожая захлестнуть его с головой. Он отшатнулся – то ли от морской, то ли от чувственной волны, остановился.
Хасан стоял среди валунов, мало уступая им в росте, как в окружении телохранителей, – двое с боков, один прикрывает тыл, – а поблекшее в тени море пенило свои теплые воды на уровне пояса, словно нарядило его в балетную пачку.
– Кэт, что случилось? Почему ты все ещ"e злишься? – густой баритон по-прежнему пестрил радостно-недоуменными оттенками. Похожие на крупный морской жемчуг зубы обнажала вс"e та же неотразимая улыбка, однако руки больше не тянулись к ней, а дикий огонь гасили нераспознанные чувства. – Мне казалось, мы квиты.
Последняя фраза произвела эффект красной тряпки в руках матадора. Катя перестала пятиться, вперила в обидчика пылающий холодной яростью взгляд, краем глаза замечая, как брызги и водяная пыль оседают на н"eм густым слоем, как тонкие струйки, оттягивая пряди взъерошенной ч"eлки, стекают по высокому лбу, переваливаются через ч"eрные стрелы бровей, цепляются за длинные слипшиеся ресницы, слезинками катятся по бархатистой коже овального лица и с округлого подбородка срываются назад в море, как широкие ладони растерянно разгоняют пену, точно пытаются избавиться от нелепого наряда, как из пота"eнных глубин умных глаз рв"eтся бездонная нежность и…
Нечто большое, т"eплое вероломно зашевелилось внутри. Обида тут же оскалила пасть, прогоняя непрошенного гостя, сильнее вонзила занозу, стеганула злость, чтобы та не дремала, впрыскивая в кровь порцию яда.
– Мы квиты?! – делая акцент на первом слове, с негодованием выпалила Катя. – Ты чуть не убил меня. О каком расч"eте ид"eт речь? Или для тебе убийство равноценно толчку ногами под водой? – она вскинула кверху изящно выгнутую бровь. – Ты хоть понимаешь, я легко могла разбиться и утонуть? Что было бы, если такие камни, – голова гневно мотнулась в сторону клыков, – торчали там, куда ты скинул меня? Это не шутки, Хасан! – Раздвоенность чувств, наперекор колючим словам, окрасила голос противоречивыми нотками: любовь и ненависть, досада и радость… Он, видно, почувствовав это, захотел перевесить чашу в сторону примирения, в то время как она тяготела к войне.
– Катющь, – негромко позвал он, не решаясь сделать шаг. В его устах уменьшительно-ласкательное имя прозвучало немного жестко, даже грубовато (иностранцам вообще сложно даются мягкие шипящие русские звуки), но было в его произношении, что-то забавно-трогательное, может быть, когда-нибудь это его «Катющь» вызвало бы у не"e улыбку или… «Может быть…» – с грустью заметила Катя. Зеленые глаза яростно блестели. Он чуть заметно по"eжился. – Разве я могу причинить тебе зло? – в голосе скользнул легкий укор. – Почему ты мне не доверяешь? Когда я давал повод усомниться в себе? – Катерина нетерпеливо качнула головой: «Хватит пустых упр"eков», – мысленно возмутилась она. Он понял е"e без слов и продолжил в ином ключе: – Я увидел этот ут"eс полторы недели назад, когда впервые подплывал к острову, – Хасан отер лицо, слезы исчезли, – давно мечтал прыгнуть с высокой скалы, – только оторваться от тебя очень сложно, – от тона повеяло похотью, – а вчера утром, пока ты спала – будить тебя было слишком эгоистично с моей стороны, мы и так почти не смыкаем глаз – я приходил сюда на веслах, тщательно все исследовал. Мы скоро уезжаем, хотелось воспользоваться случаем. – Он говорил мягко и медленно, не оправдывался, не извинялся, просто спокойно объяснял. Вероятно, это должно было е"e успокоить, тем не менее не успокоило. С каждым словом кипящая злость поднимала градус. «Их здравый смысл
был тяжелей увечья» промелькнули в Катиной голове любимые строки Пастернака, пока Хасан «калечил» ее разумом. – Под обрывом нырял несколько раз, там приличная глубина, дно ровное, даже кораллов нет, один песок. При любом раскладе разбиться мы не могли, а утонуть… (взгляд на долю секунды затуманился воспоминаниями, судя по всему, приятными) утонуть легче в нашей ванне, чем здесь. Слишком сол"eная вода, мне пришлось погружаться с тяжелым…Она не дала ему договорить.
– Значит, это не спонтанное решение, это хорошо продуманный… Стой! – внезапно прервала она себя, увидев, что он собирается выходить. – «Стоооййй!» – подхватило эхо командный призыв. – Я сказала, не подходи ко мне, – тоном легко можно было забивать сваи. «Яя сказаалааа, нее подхооодиии кооо мнеее», – немного мягче понеслось над водой.
Хасан остался слеп и глух к е"e отчаянным попыткам заякорить его среди корявых валунов, да и звуковые эффекты, похоже, лишь позабавили его, – улыбка на пару секунд едва не коснулась ушей, из груди вырвался хохоток.
Пена заструилась шлейфом новобрачной, когда он двинулся с места. Желая удержать заблудшего Аполлона, она цеплялась к футболке, потом к синим плавательным шортам, оттягивая их сзади, прижимая спереди, выдавая, может, не такое уж тайное желание, но, в конечном счете, сдалась, недовольно шипя, вернулась к береговым стражам, – конечно, далеки от красоты, зато всегда рядом.
Катерина не могла видеть себя в данный момент, однако понимала: что-то в е"e облике в равной мере вызывает у Хасана умиление и раздувает еще не погасший дикий огонь. Безотч"eтно она плотнее сомкнула губы, попятилась задом, одергивая вниз майку. Полукеды вновь принялись бороздить песок, пока дрожащие ладони не уп"eрлись в прохладное шершавое н"eбо мнимой пасти. Сейчас сближение с Хасаном стало особо опасным. Обида и вожделение в союзе с нежностью устроили в женской душе кровавую поножовщину. Стараясь скрыть побоище, Катя облачилась в доспехи цинизма. Нужно было вывести Хасана из равновесия, посеять досаду – ничто так не питает негативные эмоции, как подобные им отрицательные чувства.
– Как мы будем отсюда выбираться, умник, ты подумал? Сегодня лодки нет, а ты ведь знаешь, что я до смерти боюсь плавать на глубине, тем более рядом со скалами, – слова вылетали как пули из хорошо прочищенного ствола пулемета. – Или ты пещеру тоже исследовал? Спелеолог! Может, она под свет твоих лучезарных глаз выведет нас к домику? Или у тебя там спрятан фонарик? – указательный палец нацелился на натянутую в развилке ног ткань, – Кстати, у меня клаустрофобия. А может, ты предложишь мне покорить ут"eс? – Она вскинула подбородок, прядь длинной ч"eлки упала на лоб, Катя небрежно заправила е"e за ухо. – Альпинист. – (Для убедительности ей не хватало презрительно плюнуть ему под ноги). – Полагаешь, шнурка от твоих кутюровских шорт и моих ногтей, – вытянутые дрожащие пальцы продемонстрировали идеальный маникюр. – Хватит для восхождения? – язвительный смех забился о полость каменного рта, но один взгляд на Хасана прес"eк звук и заставил Катю проститься с надеждой уязвить его, как она полагала, непомерно раздутое эго.
Вся е"e ярость, холод, цинизм действовали на него не больше, чем на слона дробина. Он неумолимо приближался к ней мягкой поступью тигра. Хищный взгляд, превращая доспехи в пыль, а е"e в кролика перед удавом (хотя она никогда не была кроликом, скорее дикой кошкой, они оба это знали), одновременно рвал в клочья влажный трикотаж, – ей казалось, она слышит его жалобный треск, – и целовал вздувшиеся венки на шее, твердеющие груди… Не в силах бежать, Катерина плотнее вжалась в скалу, словно хотела спрятаться там от его почти осязаемых ласк. Пахнуло прохладой и сыростью, выпирающие острые камни шипами впились в спину. Сдерживая болезненный стон, Катя прикусила губу.
– Здесь есть лестница, – промурлыкал Хасан, опираясь кистями на стену чуть выше е"e головы и неотвратимо нависая над ней. Катя посмотрела на него с явным недоверием, но не смогла пошевелиться, чтобы оглядеться, лишь резко отвернулась к правому плечу, даже не удосужившись поправить упавшие на лицо подсыхающие волосы. – Я же сказал, вчера я здесь все хорошо осмотрел. – Чувственный голос эхом звенел в ушах. – Лестница выведет нас к середине подъ"eма, по которому мы поднимались на скалу. Теперь ты довольна? – он попытался е"e обнять. И тут же «перст» отчаявшейся обиды заколыхался у Катиной в груди, подобно кривому пальцу сказочного Водокрута Тринадцатого в колодце, напоминая о неоплаченном местью долге. Катя, присев, вывернулась из-под его левой руки, отскочила в сторону. – Кэт, хватит дуться, я же вс"e объяснил, иди ко мне, я жутко соскучился. – Он снова попытался притянуть ее к себе, Катя в очередной раз ускользнула. В этот момент в голове замелькали расплывчатые тени предстоящей расплаты. Катерина легонько прикусила нижнюю губу, чуть прищурилась в порыве надежды, казавшейся утраченной пару минут назад.