Обида

На этот раз буйное воображение рисовало Млечный путь и сверкающую бело-красными или темно-синими переливами высокую гору блаженства неизвестной планеты, затерянную в неведомой галактике. Волшебные звуки любви то устремлялись ввысь, то бегали по ступеням, часто отражались от голого брюха ут"eса, окутывая слившуюся воедино пару своим очарованием.

Во время космического странствия Хасану по-прежнему до исступления хотелось осязать под своими ладонями бархат женской кожи, мягкость волос, упругость гладких ягодиц, трепет возбуждения. Забывая о путах, он каждый раз резко д"eргал руки, вер"eвки отчаянно трещали, но оставались невредимы, лишь сильнее впивались в запястья, острой болью напоминали о принятых условиях игры. Приходилось подчиняться правилам. В то же время сдержанность приносила свои плоды. Наслаждение, приправленное добровольной пыткой (по большому счета порвать веревки не составляло особого труда), и невероятная мужская мощь в кандалах делали ощущения поистине сравнимыми разве что с полетом далеко за пределами гравитационных полей известных планет, о котором в душе мечтает каждый мальчишка.

Хасан чувствовал, они оба уже достигли подножья заветной возвышенности, когда Кэт на полном скаку спешилась.

– Нет, – прохрипел он в попытке удержать всадницу, – только не сейчас! – Скрученная трава застонала с новой силой, однако в очередной раз выдержала натиск.

– Именно сейчас! – холодный тон, подобно струе студеной воды из брандспойта, обж"eг разгоряченное любовным экстазом тело, шлепнул оземь.

– Почему? – удивительная палитра оттенков, от гневно-требовательного до умоляюще-вопрошающего, просквозила в коротком слове и пылающем взгляде. Сейчас он, наверное, походит на ребенка, у которого отняли и на глазах сломали любимую игрушку. «Глупо. Надо взять себя в руки, – мысленно приказал себе Хасан, – не стоит уподобляться прыщавому юнцу с неудовлетворенной похотью, при этом сердиться на слабую, обиженную женщину».

Меж тем слабости в Кэт не чувствовалось. Е"e глаза блестели злобой, воздух со свистом вырывался из груди:

– Чтобы помнил, как бросать меня со скалы.

– Это нечестно, мы падали вместе, – надежда не хотела покидать его.

– Теперь мы вместе не кончили. По-моему, вс"e честно. Хотя, нет, ты прав, – Кэт помотала головой, – нечестно. Ты успел дважды получить удовольствие, а я только отчаянье и страх, – е"e презрительный взгляд скользнул по промежности, где, вопреки всему, е"e ждали, по запястьям, из которых начинала сочиться кровь, по красным полоскам на щиколотках… – но, полагаю, теперь мы квиты.

Хасан пристально смотрел на Катю и не верил своим глазам. Любовный пыл растаял, как утренний туман при свете ясного дня, точно и не было минуту назад в унисон стучащих сердец, сонастроенных прерывистых дыханий, ласковых рук, настойчивых губ. «Как же так?! Меня продолжает трясти, естество требует финального аккорда, Кэт же стоит передо мной ледяным изваянием, спокойно говорит какие-то слова. Вот это самоконтроль! – помимо своей воли восхитился Хасан, – она сильнее, чем я думал».

– Пока, – Катерина одарила его самой обаятельной из своих улыбок, – увидимся в домике, если ты вообще захочешь меня видеть. Переговорное устройство с хозяйкой я, на всякий случай, положу на обеденный стол, твои вещи поставлю под ним. – Поправив майку, она подошла к нему, небрежно чмокнула в щеку. – Мне было хорошо с тобой. Знай это, – за тоном, полным очарования, пряталась властная стерва.

Хасан не нашелся с ответом. В голове крутились бранные слова, самым приличным из которых было – сука. «Не злись, – напомнил он себе, – ты давно вышел из подросткового возраста». Впрочем, гнев к той, за тихое «прости» которой мужчина готов отдать вс"e на свете, обречен на краткость.

Красные полукеды задорно зачавкали по камню вниз, на миг остановились (кислород перестал поступать в мужские легкие, словно чья-то гигантская рука стиснула горло. Рано обрадовался, Кэт просто подобрала плавки) и продолжили спуск.

– Ты куда? Домик в другую сторону, – в интонации проглядывалась скорее беспокойство, чем гнев. – Сумасшедшая, ты же боишься плавать. Катющь, вернись, обойди меня. Обещаю не прикасаться к тебе, – прокричал он стихающему звуку шагов.

***

Голос Хасана остался за выступом скалы, его сменили другие звуки: шуршала трава, возобновила песнь вс"e та же неизвестная пичуга. Под шелест листвы на серых камнях танцевали ажурные тени раскидистых крон. Густой тропический лес, где перемежались различные пальмы и каучуконосы, бамбук и орхидеи, баньян и корица… постепенно сменяли обточенные ветром валуны и булыжники разных размеров. Теперь крутая лестница с каждой новой ступенькой, подобно театральному занавесу, медленно ползущему от одного края сцены к другому, открывала перед ней безбрежную лазурь, на которой солнце по-прежнему играло множеством бликов.

Настроение у Катерины было превосходное – внутренняя злость ушла, она пролилась сладким медом возмездия ещ"e там, наверху, остались легкость и торжество победы – даже тяжесть внизу живота не могла омрачить его. Кате хотелось прыгать через ступеньки, однако приходилось соблюдать осторожность. Некоторые перекладины стихии источили так, что с них впору скатываться, как на санках, другие зияли глубокими рытвинами и напоминали изъеденное оспой лицо, у третьих искрошились ребра. Почти по всей лестнице валялись мелкие камушки, подвернуть на них ногу не составляло труда, Катя была вынуждена ставить ступню под углом, чтобы поберечь лодыжки. Казалось, сама природа предостерегает е"e от преждевременного торжества, но Катя была слишком перевозбуждена и не обращала внимание на знаки судьбы, она почти бежала, едва касаясь перил (радостное возбуждение сложно держать внутри, оно торопится проявиться в действиях).

Месть оказалась сладкой штучкой, Катерина ощущала ее приятный привкус, притупляющий боль неудовлетвор"eнного вожделения. Душа ликовала, требовала песен. «Разлука, ты раз…» – Катя, непроизвольно останавливаясь, оборвала неоконченную строку.

– Что это? – удивилась она вслух. Голос дрожал. – Ерунда, – тонкая рука энергично рассекла воздух, – споем другую. «То не ветер ветку клонит…» – от жалостливой мелодии защипало глаза. – Ещ"e лучше. – Катя со злостью топнула ногой, непролитые сл"eзы, может быть, под напором гнева, отступили, из-под кончика башмака выскочил круглый голыш, стукнулся о следующую ступеньку и затих в каменной крошке.

– Попытка номер три, – Катерина сложила губы в улыбку (говорят, помогает вызвать положительную эмоцию), призадумалась. На этот раз искусственное растягивание губ дало осечку. Ни одной веселой мелодии в голове не было, точно они сквозь землю провалились, там, как назло, вился одинокий «Ч"eрный ворон».

– Это уж совсем не годится. Смутные подозрения клубком ядовитых змей зашевелились внутри. На ум пришла фрейдовская психология бессознательного. Катерина насторожилась, тем не менее не стала углубляться в сомнительную, по е"e мнению, теорию – самоанализ, особенно сейчас, не входил в е"e планы, впереди путь через страх, нужно быть в тонусе, ни к чему попусту растрачивать силы.

Катя решительно двинулась вниз и через два шага резко остановилась. У е"e ног друг напротив друга лежали бейсболки, козырек красной немного наполз на синий, можно было подумать – головные уборы целуются. Невинная картина подняла в душе вихрь противоречивых чувств. Первым желанием воительницы было вволю потоптаться на синей кепи, потом с силой пнуть е"e подальше, вместо этого Катерина подобрала обе, аккуратно стряхнула с них пыль, вложила красную в синюю и надела на голову, заправив внутрь растрепанные волосы: блаженная прохлада прокатилась по шее.

– Не оставлять же хорошую вещь на милость беспощадному тлению, – мысленно оправдывала она свой поступок, – может, здесь ещ"e лет сто никто не пройд"eт.

Оставшийся путь до берега Катерина старалась ни о чем не думать, но беспокойство в голосе Хасана неотступно преследовало е"e, точно послеполуденная тень. «Ты же боишься плавать. Катющь, вернись…» С чего это он вдруг стал таким заботливым? – внутри мало-помалу закипала злость, вытесняя триумф возмездия. – Надо было тревожиться, прежде чем бросать меня в пропасть. – Пальцы самопроизвольно сжались в кулаки. – Теперь поздно. Как-нибудь доплыву. Не возвращаться же назад, – внутри вмиг вс"e сжалось, казалось, встреча с Хасаном пугала е"e больше, чем предстоящее плавание. – Это просто невообразимо. Хоть бы до отъезда вовсе его не видеть. Пропади он пропадом, идиот, вс"e испортил, а как хорошо начиналось.